– А если Ардван не погибнет? Если всё же вернётся, как быть? – спросил Хадугаст. – Снова пытаться убить его?
– Думаешь, я не предвижу такую возможность? Думаешь, у меня нет верных людей и родственников в армии короля? Эта война станет для графа последней.
Тут Хадугасту пришла идея:
– А если попросить помощи у этих… «свободных»? Чего хочет Бадагар? Власти? Денег? Всё равно придётся с ним разбираться. Если Трёхпалый встанет на нашу сторону, он поможет расправиться с несогласными.
– Исключено! – графиня резко изменилась в лице.
– Но почему?
– Об этом не может быть и речи! Не собираюсь якшаться с разбойниками.
– Наверное, я чего-то не понимаю, но…
– Да ты глаза разуй! У этих бунтарей только одна цель: грабить и убивать. Они же ненавидят всех нас! Хочешь на поклон к низкородным пойти, с грязью смешаться? А как же честь? Да нас люди засмеют! Бадагар должен быть пойман и четвертован – и это единственное условие, которое мы ему предложим.
– Так ведь можно встретиться тайно, – озадаченно произнёс Хадугаст, – если это поможет...
– Не поможет, – отрезала Берхильда, ставя точку в разговоре.
Графиня зажгла фонарь и скользнула в тёмный тоннель, одно из ответвлений которого вело прямиком в подвал её башни, Хадугаст же побрёл по еле заметной среди растительности тропе, тянущейся вокруг холма. На улице стемнело, и коленопреклонённый еле-еле мог различить маршрут впереди. Он постоянно сбивался с дороги, путаясь в зарослях кустарника и царапаясь о только начавшие распускаться ветви, а один раз даже чуть не подвернул ногу. Поговаривали, что под Нортбриджем есть целая сеть лабиринтов, построенных в стародавние времена, и некоторые из тоннелей выходили в леса за городом. Но все они давно были завалены, и остался только один лаз, что вёл на южный склон. Тропа от него тянулась под стенами крепости и выныривала из зарослей у подъёмного моста.
Оставшись наедине с самим собой, Хадугаст постепенно отходил от чар возлюбленной, и теперь его начали одолевать сомнения. Прежде жизнь казалась до предела простой: воюй, грабь, ешь и пей. Коленопреклонённый не имел ни земли, ни имущества, а значит, ничего не доставляло хлопот, не приходилось ни за что отвечать и ни о чём беспокоиться, кроме сохранности собственной шкуры. А теперь мир вокруг становился слишком сложным, и это пугало храброго воина.
Берхильда говорила, он ей нужен, слова грели душу одинокого мужчины, вот только рассудок подсказывал, что не стоит полностью доверять женщине, столь одержимой личными амбициями. Графиня вряд ли пошла бы на мировую после их ссоры, если бы её не питали ненависть к королю и жажда власти. Она и прежде стремилась подбить Хадугаста на предательство, настраивала против Ардвана, а теперь, когда король казнил её родственника, для женщины стало делом принципа добиться независимости от убийцы и тирана, как она называла Железноликого. Не давало покоя и мысли и её семействе. Хадугаст знал Рёгнгвальдов и сомневался, что они останутся в стороне, когда графство отложится от короны. Если Берхильда добьётся власти, будет ли всё именно так, как представляется в её сладких речах? И кто на самом деле станет хозяином Вестмаунта? Не окажется ли тогда Хадугаст снова не у дел? От раздумий заболела голова: слишком много вариантов нужно просчитать и предугадать слишком много событий, а бывалый воин не привык заниматься подобными вещами. Он знал, что Берхильда пользуется его чувствами, и, казалось, что может быть проще: послать женщину на все четыре стороны и уехать навсегда, вот только в её присутствии могучий катафракт терял волю и самообладание, становясь мягкотелым и податливым. Да и возможность завладеть замком выглядела соблазнительно, а со слов Берхильды осуществить задуманное было просто, как в затылке почесать.
Останавливала Хадугаста и травма: ныли рёбра под правой ключицей, рукой он до сих пор владел с трудом – от резких движений боль пронзала раскалённой кочергой, – а озноб и недомогание стали постоянными спутниками. В таком состоянии он не мог никуда податься.
«Ладно, – успокаивал себя коленопреклонённый, пробираясь сквозь заросли, – ты стал слишком нервным последнее время. Берхильда права – истеришь, как баба. Всё от проклятой раны! Но пока бояться нечего: я тут гость, никто ни в чём меня обвинить не сможет, концы обрублены. А мы пока подождём, посмотрим, подумаем…» Когда Хадугаст выбрался на дорогу, он почти успокоился, оставалось лишь чувство досады на самого себя за необдуманные действия днём.
После суеты, царившей в крепости последние несколько недель, внезапно стало непривычно пусто и тихо. Замок будто вымер. В конюшне и в саду вяло возились несколько человек, а в гостевой башне на первом этаже, где находились залы, предназначенные для размещения слуг и не очень знатных катафрактов, кнехты Хадугаста Фолькис и Мабон выпивали с людьми местных коленопреклонённых и о чём-то болтали, громко смеясь. Воин не стал их беспокоить, а поднялся в «келью», как он называл свою комнату, и налил вина – напиток помогал забыть о телесной боли и освободить голову от копошащихся там беспокойных мыслей. Обычно в часы досуга Хадугаст, либо проводил время с женщинами, либо упражнялся с оружием, но сейчас денег на женщин он не имел, а махать мечом был не в состоянии. Оставалось только пить.
Внезапно мужчина почувствовал чьё-то присутствие, он оглянулся: на пороге комнаты стоял человек. Воин даже вздрогнул от неожиданности – слишком тихо и незаметно подкрался гость, будто призрак, возник из ниоткуда. Потупленный взор, худощавое лицо с аскетичной миной, сцепленные на животе руки – Хадугаста передёрнуло, когда он узнал в позднем посетителе апологета-наместника Лаутрата. Прежде коленопреклонённый не пересекался с этим неприятным типом, но хорошо знал, зачем тот ошивается в замке и какую власть здесь имеет. Хадугаст тут же прокрутил в голове случаи, когда мог взболтнуть лишнего – такого, за что могут обвинить в ереси. Богохульства являлись обычным делом в устах грубого воина, но ему слабо верилось, что именно это стало причиной визита наместника.
Лаутрат без спроса вошёл в комнату и сел за стол напротив Хадугаста, но вина наливать не стал.
– Хорошие покои, – наместник окинул взглядом голые стены, – здесь душа не отвлекается на мирскую суету.
– Покои, как покои, – буркнул Хадугаст.
– Но такому человеку, как ты, наверное, не хватает более роскошного убранства. Тело всегда требует комфорта, особенно, когда страдаешь от недуга, и неизвестно, сколько времени придётя провести в четырёх стенах.
– Именно, – согласился воин. – Совсем не рад тут торчать. Моё
