– Да, – наконец ответила я.
– Ты знаешь, сколько мне лет?
– Мы когда-нибудь доберемся до сути?
– Просто ответь на вопрос. – Сорен раздраженно вздохнул.
– Мне кажется, ты относительно молод для гоблина, занимающего такое положение, – сдалась я. – Меньше тысячи лет, скорее всего.
– Семьсот шестьдесят восемь. – Он запнулся и нахмурил брови. – Мне кажется. Спустя какое-то время детали расплываются.
– И? – В мой голос закралось раздражение.
Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, расцветив небо кроваво-красными оттенками. Совсем скоро резко похолодает, а я бы предпочла к тому времени лежать в спальном мешке и накрываться плащом из медвежьей шкуры. Если бы не эти меры предосторожности, прошлой ночью я могла бы замерзнуть до смерти. А еще помог Сорен. Последнюю мысль я подавила, пока она не разрослась и не пустила корни.
– Сто восемнадцать лет назад, еще до того, как я одолел отца и занял его место, мне довелось участвовать в Охоте совсем рядом с границей Пермафроста. Я наслаждался одиночеством, прежде чем вернуться ко двору и вновь начать разбираться с бесконечными покушениями на мою жизнь от родных. Преследуя самого большого снежного барса из всех виденных, я слишком близко подобрался к черте между двумя мирами.
Какая-то интонация в его голосе заставила волосы на загривке встать дыбом, однако я справилась с тревогой и кивнула:
– Продолжай.
– Неподалеку проходили женщина с мужчиной, мужем, я полагаю. Она была беременна, хотя до родов оставалось по меньшей мере еще пара месяцев. Не представляю, что эта пара забыла так близко от границы с нашими землями. Я мог бы убить их обоих, добавив в список добытого на охоте, и как раз размышлял над этим, когда женщина издала дикий крик. Мужчина старался сохранять спокойствие, но до меня отчетливо доносился запах его страха. – Сорен замолчал, ожидая моей реакции.
– И что случилось потом? – спросила я, охваченная странным оцепенением.
– Если оставить в стороне кровавые подробности, она упала прямо на границе между нашими королевствами и родила ребенка. Поток магии наверняка ей мешал, но, несмотря на это, вскоре на свет между ее ног появилось дитя – девочка. Она не плакала и даже не дышала, тело постепенно синело. – Гоблин склонился вперед, опираясь локтями на колени, и сделал паузу, вглядываясь своими фиолетовыми глазами, в которых отражался огонь закатного неба, в мои. – Муж с женой опустили ребенка на землю и обнялись, чтобы оплакать мертвую дочь, но как только та коснулась границы, начала кричать. Никогда не слышал таких громких воплей.
По коже потекли кровавые капли, и я медленно разжала кулаки, хотя даже не заметила, как их сжала. Сердце оглушительно колотилось в груди, отчаянно трепеща, будто летучая мышь в поисках выхода из ловушки, а в голове проносились разом миллионы мыслей – так быстро, что я не успевала зацепиться ни за одну из них. Оцепенение распространилось по телу и накрыло тяжелым одеялом, охраняя меня от понимания, которое находилось прямо под носом.
– Три года спустя я снова вернулся на то место, – продолжил Сорен через несколько минут таким тихим голосом, словно боялся спугнуть меня громкими звуками. – И увидел ее опять, ту девочку. Сам не понимаю, откуда стало ясно, что это она, я просто знал. В тот момент я тащил тело убитого гоблина, которого отец послал разобраться со мной, и собирался вышвырнуть труп за границу, чтобы лишить его достойного посмертия. Ребенок стоял по ту сторону и смотрел на меня до того испытующим, почти взрослым взглядом, что казался гораздо старше трехлетки. Да и выглядела девочка на пять лет минимум: руки и ноги были не младенчески пухлыми, а сильными и тонкими, как и тело. Она подошла к мертвому телу, изучила раны, увидела мой меч и тут же дотронулась до лезвия, а потом захихикала, порезавшись. Тогда я понял: дитя несет в крови частичку магии Пермафроста и мира людей никогда не будет для него достаточно. Ненадолго, во всяком случае.
– Пожалуйста, не продолжай. Не надо. Умоляю, – попросила я, закрыв глаза.
– Я дождался темноты, – с мягким вздохом заговорил снова Сорен, – и, будучи молодым и импульсивным, решил проследить за ребенком до ее деревни. Я и сам не слишком понимал, зачем так поступаю и что собираюсь предпринять, так как действовал по наитию, однако уже взял спавшую девочку на руки и хотел унести из дома, когда проснулся отец. Я легко мог убить его, но тогда пришлось бы вырезать всю деревню, а дело того не стоило, как мне казалось, поэтому я выслушал мольбы мужчины. Он просил сохранить дочери жизнь и даже после моего обещания не убивать ее продолжал уговаривать оставить в семье. Тогда мы заключили сделку: дождаться ее совершеннолетия и позволить вырасти среди людей, а затем я приду и заберу ее домой.
– Остановись! – воскликнула я, закрывая уши ладонями. – Прекрати! Хватит! Не рассказывай дальше. Стой! – Я дрожала как осиновый лист и вонзала ногти в кожу лица до тех пор, пока не пошла кровь.
Послышался шорох листьев под сапогами, и сильные пальцы сомкнулись вокруг моих запястий, отводя руки в сторону, чтобы не дать причинить еще больше вреда.
– Яннеке! – Сиреневые глаза Сорена скользили по моему лицу, и я зажмурилась, чтобы не встречаться с ним взглядом. Нет. Нет. Нет. Он лжет. Он лжет. Нет. Этого никогда не было. Он лжет. Он лжет. Отец бы никогда… Мама… Нет. Нет… Мир вращался и ускользал, пока я уже не могла отличить верх от низа. Небеса обрушились, ломая все, что мне казалось истиной. Все разваливалось на куски, и я никак не могла этому помешать, чувствуя лишь беспощадную уверенность, что моя жизнь превратилась в пепел, который растаскивало по ветру.
– Яннеке, – повторил Сорен практически шепотом, – все в порядке. Ты находишься именно там, где и должна была оказаться.
8. Воссоединение
Вокруг царила тишина, не считая завывавшего в ветвях деревьев ветра, пока я переваривала сказанное Сореном. Каждая клеточка тела желала отвергнуть информацию, заявить, что его слова – ложь, но я понимала: он говорил правду. От осознания этого я дрожала.
Разум же лихорадочно прокручивал воспоминания из прошлого, отрывки бесед, которые были непонятными раньше, но стали до боли ясными теперь. То, как жители деревни смотрели на меня, и их презрительные пересуды за спиной, когда я проходила мимо с луком в руках, ни с чем не сравнимое наслаждение одиночеством в морозном лесу, соревновательная жилка, которая заставляла меня быть быстрее, сильнее, умнее, лучше остальных, рассказы отца о Пермафросте и населявших его отвратительных созданиях. Было ли это изначальной целью – с детства отравить мой разум ненавистью к будущему дому? В глубине души я понимала, что ответ
