Я закрыла глаза, пока руки Сорена блуждали по моему телу. Затем он остановился и начал гладить меня по спине.
– Это не должно быть так приятно, – прошептала я. – Уж точно не для меня.
– Почему же нет? – поинтересовался он. – Очевидно, что это так.
– Волк не может желать кролика, – тихо простонала я.
– Ты не кролик, Яннеке. – На этот раз его смех прозвучал громче. – Я знаю, что ты и сама в это не до конца веришь.
– Именно эту фразу повторяют голоса моих родных в голове. Я понимаю, нет, я знаю, что выбрать собственное счастье, собственный путь не означает стать предателем и отвернуться от человечности. Моя семья погибла, я осталась в живых. Они бы хотели, чтобы я была счастлива и нашла свою судьбу. Но даже осознавая все это, я не могу не обращать на голоса внимание.
– На то, чтобы простить себя, требуется немало времени, даже если прощать-то и не за что, – понимающе подтвердил Сорен.
Я открыла глаза и увидела его совсем близко. Его губы были прямо передо мной, и меня переполняло желание их поцеловать, но также я понимала: если я поддамся этому порыву, можно будет попрощаться с остатками нормальности. Вот только я не в состоянии придумать причину, по которой подобная перспектива должна была меня волновать.
– Думаю, я начинаю себя прощать. – Я улыбнулась.
В ответ Сорен наклонился вперед, наши лбы соприкоснулись, и в этот чудесный момент остальной мир перестал существовать.
– Ты просто необыкновенно грязный, – заметила я, проводя рукой по его волосам.
– Предлагаешь нам принять ванну? – с интересом уточнил хитроумный лорд. – Вода и в самом деле выглядит весьма заманчиво, даже на мой вкус.
Я встала, разминая затекшие мускулы. К поврежденной руке понемногу возвращалась чувствительность, но меня на данный момент это совсем не волновало. Сейчас имели значение лишь жар во всем теле, скапливавшийся внизу живота, и Сорен. Определенно, Сорен.
Он был облачен в новые одежды, подаренные Скади: тунику с капюшоном, подбитую кроличьим мехом, камзол, тонкой выделки охотничьи сапоги, перчатки для верховой езды и штаны из медвежьей шкуры, которые низко сидели на бедрах. В углу пещеры были свалены кожаные доспехи.
Сорен взял мою ладонь и положил на шнурки камзола.
– Вперед, – подбодрил он, заставив мое сердце затрепетать. – Или ты боишься? – В его голосе явно слышался вызов.
– Нет, – возмутилась я, возясь с завязками, которые предусмотрительный гоблин оставил полураспущенными, так что сумел без труда скинуть камзол. Затем он потянулся одной рукой за спину и стащил через голову тунику, оставляя грудь голой.
Как и у меня, она была покрыта шрамами поверх плоских сильных мышц. На этот раз меня не пришлось уговаривать, я сама принялась жадно водить кончиками пальцев по белесым полоскам на коже. Сорен поднял руку и положил ладонь мне на щеку.
– Если я тебя поцелую, ты меня ударишь? – спросил он с веселыми искорками в глазах.
– Только если остановишься, – ответила я, наконец поддаваясь своим желаниям.
Его губы впились в мои с такой страстью, которую сложно было заподозрить в гоблине. Я запустила пальцы в волосы Сорена, и когда он оторвался от моих губ и начал целовать в шею, шелковистые белоснежные пряди облаком окутали меня. Он потянулся к завязкам на моей нижней рубахе, пока я возилась с ремнем на его новых штанах. Ощутив легкие покусывания на чувствительной коже оставшейся груди, я откинула голову назад.
Больше ничто не имело значения. Превращение в гоблина, потеря человечности, объявление меня предателем теми, кто ничего не понимал. Имело значение лишь мое счастье, а сейчас, в этот самый момент, я была счастлива как никогда.
– По-прежнему хочешь принять ванну? – прошептал мне на ухо Сорен, прикусывая мочку.
– Может, немного позднее, когда мы испачкаемся.
– Я тебя сильно недооценивал, знаешь ли. – Он слегка зловеще улыбнулся, затем рукой провел по моему бедру, поднимаясь все выше и выше, пока не дотронулся до позвоночника. Я чувствовала тепло сильного тела гоблина. Он был близко, так близко.
– Если бы опасные хищники не были склонны недооценивать меня, я была бы давно мертва, – пробормотала я.
– Речь прирожденного охотника. – Его ласкающие прикосновения пропали, оставив меня жаждать большего, пока не возобновились уже гораздо ниже. Я невольно издала низкий стон.
– Ты в порядке? – спросил Сорен, останавливаясь.
– Да.
– Тогда открой глаза.
Я подчинилась. Он стоял так близко, что наши тела практически соприкасались. Сделав шаг вперед, я прислонилась головой к его груди, прямо напротив того места, где должно было стучать сердце. Казалось, из грудной клетки доносился какой-то звук.
– У тебя же есть сердце, так? – спросила я.
– Если и так, то я не слышу, как оно бьется, – отозвался озадаченный гоблин. – Хотя у всех живых существ оно должно быть. Так что, наверное, есть.
Значит, у этого монстра есть сердце.
Хищная кошачья улыбка снова заиграла у него на губах, он приподнял мне подбородок и снова принялся медленно целовать. Все тело сотрясла крупная дрожь, на смену которой пришло тлеющее пламя.
Сорен легонько прикусил мою нижнюю губу, провел по ней языком и постепенно начал опускаться все ниже: сначала поцелуи переместились на линию челюсти, затем на шею, на плечо. Затем он на секунду оторвался от меня, но я тут же притянула его обратно. Он усмехнулся и продолжил блаженное путешествие вниз: губы касались шрамов на месте отсутствующей груди так нежно, словно там была здоровая, неповрежденная кожа. Левую грудь Сорен обхватил ладонью и принялся осторожно ласкать большим пальцем.
Мы медленно пятились, пока не оказались на кровати, устланной мягкими шкурами.
Я задыхалась. Я пылала. Я одновременно парила и падала. Я испытывала все чувства сразу, кроме страха.
Он прижался губами к моему уху и тихо прошептал:
– Ты уверена, что готова?
Бедра Сорена приподнялись и плотно прижались к моим так, что я почувствовала, насколько он меня желает.
– Да.
– Точно? – едва слышно выдохнул он. – Ты в любой момент можешь сказать «нет». Я пойму.
Я взяла его руку, лежавшую на моей груди, поднесла к губам и поцеловала костяшки.
– Того, что произошло со мной, не изменить. Я по-прежнему вижу кошмары. До сих пор ощущаю страх. Но ты – не Лидиан. Я тебе доверяю. Так что да, я уверена.
Он приподнялся, чтобы заглянуть мне в глаза, и под шкуры, которыми мы накрылись, проник ледяной воздух.
– Я так совсем замерзну, – пожаловалась я, утыкаясь лицом Сорену в плечо, чтобы укрыться от холода.
– Я тебя согрею, – пообещал он.
И сдержал слово.
* * *Позднее, когда мы лежали под мехами, по-прежнему переплетясь руками и ногами, я улыбалась своим мыслям. Тело немного побаливало, но это была приятная боль. Меня наполняли счастье, эйфория и что-то вроде ленивого удовлетворения, от которого клонило в сон.
– Было приятно.
– Вот уж преуменьшение столетия! – Сорен уткнулся лицом в мои волосы и тихо фыркнул. – Я бы сказал, что если умру, то
