– При чем тут это? – спросил он, уклоняясь от ответа.
– Ответь мне на простой вопрос, – тихо попросила я, обнажив все свое отчаяние и растерянность.
– Грейс…
– Не юли, Хейден! – почти крикнула я.
Он уловил внезапную перемену в моем голосе. Почему он не хотел отвечать? Это было совсем не в его пользу. Сомнение во мне только нарастало. Я ненавидела каждую секунду молчания Хейдена.
– Откуда ветер дует? – вдруг спросил Хейден.
Его лицо до сих пор выражало недоумение.
– И все-таки я хочу услышать твой ответ, – почти клянчила я.
Помолчав еще какое-то время под моим пронизывающим взглядом, Хейден выдохнул и ссутулил плечи.
– Помнишь ту вылазку, когда ты из-за сломанного ребра осталась в лагере? Ты рвалась с нами, но я велел тебе сидеть дома и ждать нашего возвращения. Мы хотели обернуться за несколько часов, но все пошло наперекосяк, и мы вернулись только на следующий день.
Говоря, Хейден не сводил с меня глаз.
– Такое не забывается, – ответила я.
Конечно, я помнила и ту вылазку, и последующие события, принесшие мне столько боли.
– А помнишь, я рассказывал, что до стычки со Зверями мы наткнулись на людей из Грейстоуна?
– Да…
С каждым его словом мое сердце билось все быстрее. Я жаждала и одновременно боялась услышать продолжение. Хейден сжал мне колено, но я и не заметила. Хейден тоже нервничал, что лишь усугубляло мое беспокойство.
– Грейстоунцев мы вначале услышали. Они находились за углом и громко разговаривали, не подозревая, что мы рядом… И я подслушал.
Хейден виновато посмотрел на меня. Казалось, сейчас он согласился бы на любое, самое тяжелое занятие, лишь бы не вести этот разговор. Еще немного, и он расскажет мне все. Я заставляла себя сидеть не шевелясь и дожидаться окончания.
– И что ты услышал?
Мой голос звучал сухо, без малейших эмоций, как будто говорила не я, а кто-то, пытающийся мне подражать.
– Грейс, – прошептал Хейден.
Он покачал головой, обращаясь больше к себе, чем ко мне. Потом дотронулся до моей ноги. Я постаралась не вздрогнуть, ожидая продолжения. Удивительно, как я еще не захлебнулась от этого жуткого напряжения.
– Хейден, что ты слышал?
– Я… Они говорили о необходимости добыть лекарство для Селта, пока еще не поздно… и что его болезнь прогрессирует.
У меня едва не выскочило сердце. Теперь понятно, каким образом Хейден все узнал. Он подслушал разговор грейстоунцев о моем отце, из которого ему стало предельно ясно, что Селт смертельно болен. Но моя кровь похолодела не от этого. Страшнее всего было то, что произошло потом, когда Хейден уже знал о состоянии моего отца.
– И вы трое их убили.
Мой голос помертвел. Я больше не могла видеть глаза Хейдена и отодвинулась.
– Грейс, послушай, – взмолился Хейден, даже не пытаясь отрицать содеянное.
Его руки, по-прежнему лежавшие на моих ногах, теперь казались мне кусками льда. Я шевельнулась и неуклюже сползла на пол. Оказавшись там, я кое-как встала и попятилась, стремясь оказаться как можно дальше от Хейдена. Он продолжал сидеть, угрюмо и виновато глядя на меня.
– Ты… Те люди из Грейстоуна… они пришли за лекарством для отца. Оно спасло бы его, а ты… ты их убил.
Сокрушенное лицо Хейдена мелькнуло совсем рядом. Меня несло куда-то вбок. Я ухватилась за стул у письменного стола. Это уберегло меня от нового падения. Дрожащими руками я остервенело вцепилась в спинку. Побелевшие костяшки были видны даже в темноте.
– Грейс, – произнес Хейден, вставая с кровати.
– Нет! – ответила я.
Правильнее сказать, выкрикнула. Я не могла управлять своим голосом и просто махнула рукой, показывая, чтобы Хейден не приближался. Я старалась думать связно, но его близкое присутствие мешало. Хейден остановился. Мой жест его задел, но я сейчас не ощущала ничего, кроме одного чувства, накрывшего меня целиком. Чувства, что меня предали.
– Барроу сказал правду, – пробормотала я, поднося руку ко лбу.
Слова жгли мне язык, но я в это верила.
– Барроу? – ошеломленно повторил Хейден.
Я мельком взглянула на него и тут же снова отвернулась.
– Грейс, я вообще не понимаю, каким боком Барроу влезает в то, о чем знает с чужих слов… но я очень сожалею о случившемся.
Его слова звучали искренне. Казалось, он хочет подойти и обнять меня, но меня воротило от его объятий.
– Поверить не могу, что он сказал правду, – сказала я, говоря с собой и не обращая внимания на слова Хейдена.
– О чем ты говоришь? Грейс, расскажи мне, – в отчаянии просил Хейден. – Не молчи. Давай поговорим.
Он шагнул ко мне, но остановился, наткнувшись на мой колючий взгляд. Тогда Хейден поднял руки, будто капитулируя.
– Барроу сказал… мой отец умер по твоей вине…
Я успела произнести эту фразу, а дальше слова покатились, как камни с горы, перебивая друг друга и мешая мне связно думать.
– Конечно, ты… не убивал моего отца сам, но ты помешал соратникам Селта его спасти… Неудивительно, что потом он так быстро умер…
– Ты права, – согласился Хейден.
Мой взгляд впервые остановился на его лице. Но теперь уже Хейден отвел глаза.
– Я не стану отрицать ни одного твоего слова, – сказал он, сокрушенно пожимая плечами и глядя в пол. – Эти люди старались помочь твоему отцу, а мы с парнями их ухлопали.
Эта мысль без конца повторялась у меня в мозгу. А о том, что грейстоунцы могли хладнокровно перестрелять Хейдена, Кита и Дакса… как-то не думалось. О том, что лекарства могли и не спасти отца… тоже как-то не думалось. Хейден – не злодей. Должно быть, услышанное в разговоре грейстоунцев терзало его самого. Моя эгоистичная натура взяла верх и торжествующе сияла, а в мозгу колоколом звенела отвратительная мысль: Хейден – косвенный пособник смерти моего отца.
– Грейс, поверь, мне очень больно, что так вышло, – повторил он.
Меня окружала мешанина темных пятен. Я старалась сосредоточить взгляд. Хейден стоял в десяти футах от меня. Судя по застывшей позе, он снова вел душевную борьбу. Я зажмурилась. Вся решимость превратилась в прах. Из горла вырвались сдавленные рыдания.
Видя меня сломленной, уступившей напору горя, Хейден забыл про самообладание. Он бросился ко мне. Сильные руки обхватили мои плечи, прижали к груди. Но я не ответила на объятие. Он отчаянно цеплялся за меня, изо всех сил пытаясь утешить, но мои руки оставались скрещенными на груди, не давая мне растаять, как прежде.
Мой неиссякаемый источник душевного равновесия, моя крепкая скала, моя страстная, захватывающая любовь… вдруг он стал тем, в чьей любви и утешении я не нуждалась. Он уже не мог вернуть меня к прежнему. Правильнее сказать, я этому противилась, оставаясь жесткой и невосприимчивой. Я сжималась под напором внутренней борьбы, проливала слезы, которые его объятия не помогали мне унять. Хейден словно не видел всего этого, продолжая меня обнимать. Его признание так основательно разбило мне сердце, что, казалось,
