Всего одна ночь, и я вернусь к Хейдену. Туда, где теперь мой дом.
ХЕЙДЕНКазалось, стены хижины надвигаются на меня, стараясь запереть и угрожая задушить. Я решил остаться дома, иначе… стоит мне выйти за порог, и я не удержусь и брошусь ее искать.
Я смотрел в потолок и не видел потолка. Пальцы рассеянно постукивали по матрасу. Я не знал и не желал знать, который теперь час. Хотелось только одного: каким-то образом пережить эту ночь и вернуть Грейс. Где она сейчас? Куда могла пойти? Все во мне кричало, требуя отправиться на поиски, но я неизменно напоминал себе: Грейс сильная и сумеет в случае чего за себя постоять. Между сердцем и разумом полыхала война, и я сознавал, что обе стороны терпят поражение.
Стук в дверь заставил меня подпрыгнуть. Я сидел сгорбившись и выпрямился так стремительно, что голова закружилась. Не дожидаясь, пока головокружение пройдет, я метнулся к двери.
– Да не кисни ты так, – беспечно произнес Дакс, увидев мою вытянувшуюся физиономию.
– Сейчас не самое подходящее время для шуток, – сухо бросил я, возвращаясь в комнату.
– А я знаю. – Дакс вошел следом и закрыл дверь.
Что это он знает?
Я угрюмо фыркнул и вновь сел на кровать. Пальцы опять забарабанили по одеялу. Не дождавшись моих слов, Дакс заговорил сам.
– Слушай, я знаю, что у вас с Грейс… полоса ухабов.
Я поднял голову. Дакс беспокойно теребил край рубашки.
– Можно сказать и так.
Мой голос звучал сухо и глухо. Дакс сделал осторожный шаг в мою сторону:
– Ты только меня не убивай, но…
– Начало уже паршивое.
– Согласен, но без него никак.
Дакс съежился и кивнул так, словно был уверен в своей правоте.
– Повторяю: не убивай меня, но… Грейс сегодня заночует у меня.
– Что? – зашипел я, не в силах сдержать вспышку ревности и гнева.
– Остынь, – сказал Дакс, поднимая обе руки. – Лучше у меня, чем одна и неизвестно где. Согласен?
Я молча стиснул зубы. Жилка на щеке задергалась, а ноздри раздулись.
– Или у кого-то другого… – продолжал Дакс.
– Хватит!
Я почти рычал. Умом я понимал: Дакс прав, но мне все равно это не нравилось.
– Полегче, дружище. Ей просто надо немного прийти в себя. Не успеешь оглянуться, как она вернется.
Я тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу, пытаясь стереть сумрачное выражение.
– Вернется или нет – этого ты не знаешь, – упрямо заявил я.
К моему удивлению, Дакс усмехнулся:
– Заткнись. Ты сам знаешь, что вернется. Ей просто надо разобраться с собой, только и всего.
– Мне это не нравится, – сердито буркнул я.
– Ей это тоже не нравится, но такова жизнь. У вас, ребятки, будет еще не одна стычка. Разве в совместной жизни бывает по-другому?
Я закусил губу и уткнулся глазами в пол, думая над его словами. Я ведь и сам обещал не таскать Грейс за собой везде и всюду. Я понимал: ей необходимо личное пространство, но мне все равно до смерти хотелось разыскать ее и прижать к себе. Я хотел обнять Грейс настолько крепко, чтобы чувствовать удары ее сердца. Чувствовать ее присутствие рядом с собой. Но не мог. Пока не мог.
– Да.
Я с таким трудом выдавил из себя это слово, точно оно с боем продиралось наружу.
– Знаю, тебе сейчас тяжело, – снова заговорил Дакс. – Ты же ее любишь. Представляю, чтó бродит у тебя внутри, но… поверь: это еще не самый худший из возможных вариантов. Она жива и здорова, и ты тоже.
Мое сердце резко, болезненно вздрогнуло, но впервые причина была связана не с Грейс и не со мною. Мне стало неловко перед Даксом. Я прекрасно понял его. Я потерял любимую всего на одну ночь, а он потерял свою Виолетту навсегда. Она уже не вернется и не постучит в дверь его хижины. И у него еще хватало сочувствия и понимания моего положения. Сознавать это было тяжелее всего.
– Дакс, ты извини…
– Оставь, – в своей обычной манере отмахнулся Дакс. – Я же не это имел в виду. Просто сказал, что у вас все будет хорошо.
Я кивнул, чувствуя себя последним эгоистом:
– Спасибо, Дакс.
– Главное, ты понял, – ответил он, улыбаясь одними губами.
Он собрался уйти, но у самой двери я его окликнул:
– Вот что, Дакс…
– Что? – обернулся он.
– Если ты хотя бы пальцем дотронешься до нее, я тебя убью, – полушутя предупредил я.
– Не беспокойся, – усмехнулся он. – Она тебя опередит.
Впервые за все это время я по-настоящему улыбнулся. Дакс был безусловно прав. Меня охватила гордость за Грейс.
– Это точно. Опередит.
Наградив меня прощальным смешком, Дакс распахнул дверь и исчез в темноте. Я вновь остался один. Теперь я хотя бы знал, где ночует Грейс. Там ей ничего не грозило. Дакс был единственным, с кем бы я решился ее оставить. На время, конечно.
Я собирался вернуться в кровать, как вдруг заметил, что нижний ящик письменного стола приоткрыт. Там лежало несколько значимых для меня предметов. Я наклонился, выдвинув его пошире. В этом ящике я хранил дневник и еще одну вещь, притронуться к которой у меня не хватало мужества. То был семейный фотоальбом, найденный Грейс в развалинах моего дома.
Я сел, положив альбом на крышку стола. Мои движения были осторожными, словно альбом кусался. Какое-то время я просто смотрел на его обгоревшую обложку, утратившую прежнюю элегантность. При мысли открыть альбом у меня схватило живот, но что-то мне подсказывало: сейчас самое время. Почему бы не разбередить старую рану, когда все нервы обнажены до предела? Пусть к нынешней боли добавится прежняя. Хуже не будет.
В глубине души я хотел сделать это вместе с Грейс, однако боялся своей же реакции. Грейс увидит меня беспомощным и беззащитным. Я хотел, чтобы она гордилась мной, и в то же время… пусть знает: сделанное ею для меня не пропало даром.
Я неторопливо перевернул обложку, стараясь не повредить и без того поврежденные страницы. Первый же снимок едва не заставил меня вскрикнуть. На нем отец и мать держали маленький сверток, которым мог быть только новорожденный я.
Как странно было видеть их лица. Такими они остались в моей памяти. Родители не успели особо измениться – ведь они погибли всего через пять лет после того, как был сделан снимок. Оба безмятежно улыбались. У обоих были темные волосы. Внешностью я пошел в отца (сейчас это становилось все заметнее), но кое-что в чертах лица унаследовал и от матери. От фотографии веяло счастьем, однако, глядя на нее, я не ощущал ничего, кроме сокрушительного чувства потери.
Я тряхнул головой и перевернул страницу, решив смотреть дальше. Я рассчитывал проникнуться счастьем старых фотографий, но с самого начала все пошло не так. Второй снимок был сделан раньше, запечатлев родительскую свадьбу. Лицо матери,
