Барри выпрямился, расправив ссутуленную спину. На мгновение груз словно упал с его плеч. Похвала Оливера подействовала на него лучше, чем любое лекарство, которое могла бы вколоть ему Кейтлин.
– Спасибо. Это много для меня значит.
– Мы разберемся с вашими противниками, – сказал ему Оливер, и Барри ему поверил. – Тебе больше не нужно сражаться в одиночку. Мы с Джоном будем патрулировать улицы сегодня.
– Я пойду с тобой, – быстро сказал Барри, – и покажу тебе схему патрулирования, которую я…
Оливер наклонил голову, обратив на него тот самый взгляд.
– О, – тут же попытался взять слова назад Барри, – я хотел сказать, что отправлюсь домой и отдохну.
Оливер выпрямился, вставая с подоконника.
– Мы вызовем тебя, если понадобится подкрепление.
– Просто это очень сложно, – Барри с облегчением выдохнул. – Ну, знаешь, остановиться.
– Даже мы не можем работать двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
– Да? – сказал Барри, и на его лице появилась тень улыбки. – Когда ты в последний раз брал отпуск?
Глубокие морщины на лбу Оливера разгладились, и подбородок стал менее напряженным. Его лицо изменилось – он словно превратился из сурового борца с преступностью в доброго друга.
– Ну, однажды я провел немало времени на одном островке в Тихом океане. А теперь я вернулся, и предпочитаю оставаться на работе. – Он помолчал, а потом добавил: – Но иногда я все-таки ухожу. Мне нужно время, чтобы восстановить силы. Это помогает, когда у тебя есть такой человек, как Фелисити, который подталкивает тебя в нужном направлении. Мне очень помогает, что она рядом.
– На этот раз поменяемся. Я поеду с Фелисити, а ты отправишься на рыбалку с Джо. Наверное, во льду, или что-то вроде того.
– Проводить время с семьей – это восхитительно, – ответил Оливер. – Я скучаю по тем временам.
– Боже, прости, Оливер, – поморщился Барри. – Я не это имел в виду, мне не стоило… Правда, прости.
– Не извиняйся. Я сказал то, что хотел сказать. Наслаждайся общением с теми, кто рядом с тобой, пока можешь. Никогда не знаешь, как долго это продлится.
Барри жалобно вздохнул.
– Вот почему я все время стремлюсь бежать. Я не хочу изменений – ни для кого. Знаешь, каждый раз, когда я кого-нибудь спасаю, даже если это десятый случай за день, для спасенного это – момент истины. Их поворотный момент. Я должен быть там – для каждого из них. Я должен бежать достаточно быстро, чтобы успевать сделать это, каждый раз.
Внезапно он осознал, что не только подумал это, но и произнес вслух.
Вспышка молнии словно осветила его мозг, такая быстрая, что ее было не заметить, но яркая как день и абсолютно реальная – в ту долю секунды, пока она существовала.
– Что? – спросил Оливер. – Что только что произошло?
– Понятия не имею, – Барри снова взялся за цепь. – Кое-что пришло в голову. Впервые симптомы «помутнения» начали проявляться, когда я спасал совершенно обычных людей на шоссе. То есть, для меня это было обычное дело. Но для них, как я и сказал, это вопрос жизни и смерти. Но я спас женщину, которая едва не погибла в своей машине, и я мог видеть в ее глазах: она понимает, что вот-вот погибнет. И все-таки она думала только об одном – о своем сыне на заднем сиденье. Она не пыталась спасти себя. Она повернулась, чтобы помочь своему сыну. Как и моя мама когда-то.
– Твоя мама?
– В ту ночь, когда ее убил Обратный Флэш. Мне было одиннадцать, и я вошел в ее комнату и увидел ее, а вокруг – вспышки желтого и красного. Я тогда не знал, что это сражались Обратный Флэш и Флэш – то есть я. Мама не понимала, что происходит, но чувствовала, что это опасно, и протянула руку, показывая, чтобы я не пытался подбежать к ней. Единственное, о чем она думала – стремление защитить меня. – Барри посмотрел на Оливера. – И то же самое делала Лили для своего сына, Дина. Если бы ее там не было, или если бы я задержался на долю секунды, этот мальчик остался бы в том же положении, что и я. Вся его жизнь изменилась бы в одно мгновение – как от удара молнии.
– Но ты там был.
– В этот раз – да. Для этой матери и этого ребенка.
Оливер замолчал на несколько минут.
– Ты проживаешь свою жизнь, чтобы предотвратить что-то, что уже случилось?
Барри лишь смотрел куда-то в даль, сжимая в руках папку.
– Это трудный путь, Барри, – Оливер неловко переступил с ноги на ногу. – Я тоже потерял хороших людей, тех, кого я любил. Томми Мерлина, обоих родителей и других близких. Я сбился со счета. Люди умирали, сражаясь в моей войне.
– Уверен, что это не так.
– Суть в том, что мы не можем спасти всех. Мы должны научиться не сдаваться и идти вперед – как солдаты.
– Я не чувствую себя солдатом, но я сделаю все, чтобы не потерять больше никого – чего бы мне это ни стоило.
– Но не сегодня. – Оливер нахмурился. – Сегодня я за тебя.
– Ладно, – Барри тяжело упал в кресло, повесив голову. Руки и ноги мертвым грузом тянули вниз. Он почувствовал, что сможет отдохнуть впервые за очень долгое время.
– Спасибо.
– Рад помочь.
27
Их времяпрепровождение все сильнее походило на тюремное заключение. И дело было не только в мусоре. В каком-то смысле, хлам повсюду, грязная одежда и испортившаяся еда создавали ощущение реальности, и пока Шоне удавалось держаться от этого всего подальше, она была не против.
Но иногда все это становилось уже чересчур.
Даже облегчение, которое она чувствовала от сотрудничества с Рэтэуэем, постепенно выветрилось. После возвращения из обсерватории они ни разу не играли в шахматы. На самом деле, она вообще почти не виделась с ним, хотя его присутствие выдавали странные
