Счастливчик удивленно повел ушами. Почему вожак среди ночи уходит из лагеря?
Когда Альфа скрылся в лесу, из кустов появилась стройная тень Лапочки. Легко пробежав по траве, она остановилась перед Счастливчиком.
– Не спится? – Лапочка легла рядом с ним, но ее взгляд был устремлен в сторону леса, куда ушел Альфа.
– Нет. Не могу уснуть. Куда пошел Альфа?
Лапочка задумчиво заворчала.
– Он всегда уходит из лагеря в ночь, когда Собака-Луна показывается целиком, – ответила она и покачала головой, словно не могла понять такой странности. – В это время ему нужно побыть одному. Эта привычка осталась у него еще со времен жизни в волчьей стае. Альфа рассказывал, что в такую ночь волки обычно поют все вместе. Как во время Великой Песни, только для них это еще важнее. – Она помолчала и недоверчиво добавила: – Гораздо важнее!
Счастливчик понимал не больше Лапочки, но у него почему-то холодок пробежал по спине. Он не мог представить себе ничего сильнее, прекраснее и таинственнее Великой Песни, но если ритуал Собаки-Луны был таким, то неудивительно, что Альфа хотел его вспомнить, пусть даже в одиночку, без волчьей стаи. И снова, уже в который раз, Счастливчик задумался над тем, что же могло заставить Альфу покинуть своих сородичей и возглавить стаю одичавших собак.
Впрочем, разве только полуволки могут сворачивать со своего пути? Разве одной из таких одичавших собак почти не удалось завлечь в стаю его, городского пса-одиночку?
Счастливчик обернулся на изящную голову Лапочки, глядевшей куда-то в сторону леса. Ее тонкие чуткие ноздри слегка подрагивали, втягивая ночной воздух. Может, она искала в нем след ушедшего альфы?
– Лапочка… – тихо прошептал Счастливчик, – ты не хочешь прогуляться со мной?
Она повернула голову и склонила ухо, молча разглядывая его.
– Ты предлагаешь выйти из лагеря?
– Да. Мне хотелось поговорить с тобой. Наедине.
Лапочка задумчиво постучала хвостом по земле.
– Не думаю, что это хорошая мысль, Счастливчик. Что скажет Альфа, когда вернется?
– Судя по тому, что ты сказала, он вернется еще не скоро. – Счастливчик заглянул Лапочке в глаза, поймал в них тень неуверенности и решился зайти чуть дальше: – Разве ты обязана делать только то, что он скажет?
Лапочка напряглась.
– Нет, конечно! Но он мой альфа и я его уважаю.
– А он, конечно же, уважает тебя, – вкрадчиво заметил Счастливчик. «Хитрая ты бестия, городской пес!» – И доверяет тебе. Я хочу только поговорить с тобой, только и всего. Просто мне трудно разговаривать на глазах у всех.
Лапочка вздохнула, помолчала, потом нехотя кивнула.
– Хорошо. Только ненадолго. – Она легко вскочила на свои длинные лапы. – Прогуляемся к озеру. Это прекрасное место для разговора.
Счастливчик молча шагал под деревьями рядом с Лапочкой. Ему не хотелось ничего говорить, чтобы не портить очарования этой прогулки вдвоем. Вскоре впереди засеребрилась гладь озера, он услышал тихий шорох камышей и плеск волн, накатывавших на галечный берег. Собака-Луна бросила на гладь озера серебряную тропинку, сверкавшую так ярко, что даже набитое звездами небо стыдливо потускнело рядом с ней.
Собаки остановились у воды, так что волны лизали их лапы. Счастливчик вдруг почувствовал необъяснимую робость и, чтобы скрыть свое смущение, наклонился и стал вылизывать мокрую шерсть между когтями, выкусывая занозы.
– О чем ты хотел со мной поговорить? – спросила Лапочка, и сердце Счастливчика сладко екнуло в груди. Он боялся, что она будет торопиться и разговаривать с досадой, но Лапочка стояла тихо, задумчиво глядя на сверкающее впереди озеро.
Он набрал полную грудь воздуха, зажмурился.
– Это было обязательно? То, как вы с Альфой поступили с Торфом?
Лапочка ответила не сразу. Помолчав, она вздохнула и села на песок.
– Да. Да, обязательно. В стае порой приходится то, что необходимо, даже если тебе это не нравится.
– А тебе… – Счастливчик помялся, боясь показаться чересчур дерзким, но он должен был знать. – Тебе это не нравится?
– Конечно же нет! – кажется, она все-таки оскорбилась. – Как мне может нравиться такое? Но это моя обязанность. Мы с Альфой команда. Я – помощница Альфы и должна поддерживать его. Тем более, в вопросах, которые касаются дисциплины в стае. Если мы не будем едины, если проявим слабость, то стая распадется.
Прилив жгучей ревности, бушевавшей в жилах Счастливчика, слегка схлынул, оставив у него внутри крохотное зернышко надежды.
– Лапочка… Ты сказала, что ты помощница Альфы…
– Да.
– Но… не подруга?
На этот раз в ее темных глазах появилось такое выражение, какого Счастливчик никогда раньше не видел и не смог истолковать. Но под этим взглядом у него вся шерсть вдруг встала дыбом.
– Помощница, – медленно повторила Лапочка. – Так правильно.
– То есть, это… просто такое место в стае? Это твое положение, а не…
– Именно, – оборвала Лапочка и, отвернувшись, снова уставилась на озеро.
– Лапочка… – Наверное, ему следовало остановиться, но Счастливчик уже не мог удержаться. – Я хотел тебя спросить… Как ты смогла так быстро стать Бетой?
Она снова вздохнула, поболтала лапой в воде, рассыпав осколки лунного света.
– Мне не хочется об этом говорить, Счастливчик. Просто… Когда я пришла в стаю, там была другая Бета. И мы с ней не поладили. Ее больше нет.
Шерсть на загривке у Счастливчика встала дыбом. Он не знал, что сказать, и боялся спрашивать. Чтобы как-то заполнить неловкое молчание, он зашел в воду всеми четырьмя лапами и стал пить. Счастливчик точно не знал, что говорят на этот счет правила стаи, но решил, что перестав быть патрульным, он может позволить себе напиться вдоволь.
– Мы с Альфой команда, – раздался в тишине тихий голос Лапочки. – Мы вместе управляем стаей, поддерживаем дисциплину и делаем все, чтобы стая оставалась сильной. Возможно, однажды мы сблизимся и станем семьей, обычно именно так и бывает. Но это не к спеху.
Счастливчик чуть не поперхнулся. Чистая озерная вода вдруг показалась ему горькой и затхлой, как в болоте. И все-таки он заставил себя пить, повторяя в
