– Я довольна своим положением в стае, – с вызовом продолжала Лапочка. – Раньше я никогда не была Бетой. Я даже не знала, что смогу ей стать. Теперь я чувствую себя… Даже не знаю, как сказать. Сильнее. Увереннее. Достичь такого положения непросто, но я смогла это сделать, да еще так быстро!
– Я понимаю, Лапочка, – медленно сказал Счастливчик. – Правда, понимаю.
Но в глубине души он не был в этом уверен. Постоянное напряжение, вечная борьба за свое положение, необходимость в любой момент клыками и когтями отстаивать свою власть – нет, все это было не для него. Ему до сих пор было не по себе от того, что он занял место Кусаки… Как Лапочка может жить в таком напряжении? Он, Счастливчик, наверное сошел бы с ума, если бы ему нужно было каждый день проявлять себя, доказывая свое право на высокое положение! При одной мысли об этом он поежился, но поспешил скрыть это от Лапочки.
В стае Беллы все были равны. Пусть они были намного хуже приспособлены к выживанию, но если бы Счастливчику когда-нибудь пришлось выбирать себе стаю, он выбрал бы собачек-на-поводочках.
– Я рад, что мы снова встретились, – смущенно пробормотал он.
– Я тоже, – она насторожила уши и внимательно смотрела на него.
Счастливчик поскреб когтями гальку.
– Знаешь… я, наверное, немного прогуляюсь один, можно? Ведь если Альфа может уйти, то…
Лапочка изумленно вытаращила глаза.
– Ты ведь не думаешь, что тебе позволено столько же, сколько Альфе?
– Но… ведь стае не будет вреда от того, что кто-то немного погуляет сам по себе?
– Нет, не будет, – Лапочка снова заговорила холодно и властно, как чужая. – Только не думай, что если ты победил Кусаку, то можешь бросить вызов самому Альфе. Это совершенно другое дело. Даже Порох не смог бы победить Альфу, если бы обезумел настолько, чтобы попробовать.
Ее тон совсем не понравился Счастливчику.
– Порох просто недостаточно честолюбив, чтобы попробовать!
– Он достаточно умен, чтобы соблюдать правила. И тебе стоит брать с него пример. – Лапочка повернулась к Счастливчику спиной и направилась в сторону лагеря. Возле деревьев она остановилась и обернулась через плечо: – Помни о том, что случилось с Торфом.
Помни о том, что случилось с Торфом…
Как будто он мог об этом забыть!
Когда Лапочка скрылась в лесу, Счастливчик еще долго стоял на берегу и смотрел на то место, где она только что была. Наконец, он стряхнул с себя оцепенение и повернулся к озеру. Оно лежало перед ним – такое мирное, тихое, тронутое едва заметной рябью, и Собака-Луна по-прежнему лежала на нем, от берега до берега. Если Собака-Луна была покровительницей Альфы, то что ждать от нее Счастливчику? Выдаст она его полуволку или, наоборот, поймет и простит?
Счастливчик тоненько и горестно заскулил.
«Помни, что случилось с Торфом…»
Он не мог с этим смириться. Прощальные слова Лапочки все решили. То, что она участвовала в расправе над Торфом было ужасно, но Лапочка пошла еще дальше, пригрозив Счастливчику той же судьбой! Он подавил жалобный вой и скрипнул зубами.
«Довольно скулить, городской пес! Ты Счастливчик, и этим все сказано!»
Его охватило неистовое желание как можно дальше убежать от стаи Альфы, от спящих там собак – а главное, от своей чудовищной вины. Ради спасения собственной шкуры он покорился мерзкому, мелкому Нытику и предал Торфа на растерзание Альфы.
Хватит, он узнал все, что могло быть полезно для Беллы. Ему больше незачем оставаться в стае. Да, в глубине своего существа Счастливчик знал, что все это время жил в стае только потому, что сам этого хотел – потому что здесь он был охотником, уважаемым членом стаи. А еще была Великая Песнь… Все это находило отклик где-то внутри Счастливчика, но он боялся этой части своего существа. Что-то подсказывало ему, что поддавшись ей, он перестанет быть прежним Счастливчиком.
Почти не задумываясь, он побрел в чащу. Потом побежал, радуясь тому, что каждый шаг отдаляет его от стаи. Да, он будет очень скучать по Лапочке, но ведь она помощница альфы, а скоро, наверное, станет его подругой. Она ясно дала ему понять, кому принадлежит ее верность. Лапочка… Но разве он будет скучать только по ней одной? Счастливчик с болью понял, что ему будет не хватать и других – особенно Хромого и Кусаки. И даже Пороха. Что-то больно укололо его в сердце, когда он вспомнил свое обещание обучить Кусаку приемам городских поединков.
«Но ведь я им всем чужой! И Кусаке, и даже Лапочке, не говоря уже об Альфе. Они не моя стая!»
Но… правда ли это?
Собака-Луна была еще высоко, Белла, наверное, еще не ушла. Необходимость во что бы то ни стало успеть придала ему сил, и Счастливчик Собакой-Молнией помчался через темный лес, вздрагивая всякий раз, когда хитрая Собака-Луна выхватывала его из мрака. Лапы Счастливчика гудели. Одна мысль стучала в голове: что он творит? И что будет делать, если Белла его не дождется? Или вовсе не придет?
Он едва не залаял от облегчения, когда, вдохнул запах старого кострища, напоминавший ему о другой жизни. Выскочив на поляну, он увидел Беллу и помчался ей навстречу. Она негромко затявкала от радости и бросилась вылизывать его.
Потом склонила голову и стала ждать, когда Счастливчик отдышится.
– Ты чудом меня застал, Лай! Я уже собралась уходить.
Он с нежностью ткнулся носом в ее шею.
– Никогда меня не бросай, Пискля!
Он заметил, что глаза у его сестры счастливые и блестящие. Она явно была чем-то очень обрадована. Неужели встречей с ним?
– Почему ты не пришел раньше? После вашего разговора с Дейзи и Солнышко Собака Луна успела уже дважды выйти на небо и уйти в свою берлогу!
– Мне сейчас сложнее выбираться, ответил Счастливчик и сел. Теперь, когда бледный свет Собаки-Луны падал прямо на Беллу, он заметил следы усталости у нее под глазами. Нос у нее был расцарапан, на плече откуда-то появилась неглубокая царапина, но при этом вид у Беллы был
