– Отлично, – говорит он. – Дай знать, когда закончишь.
Кристиан поворачивается к двери, но замирает, а его спина напрягается. Кажется, он хочет сказать что-то обидное, о чем пожалеет позже.
– Не надо, – прошу я.
И в этот момент у меня резко начинает кружиться голова. Я слышу странный, свистящий звук, похожий на гул ветра, а в нос ударяет отчетливый запах дыма. Кристиан поворачивается ко мне, и я вижу, как он хмурится от того, что уловил в моих мыслях. Это тревожит его.
А затем я теряю сознание.
Темная комната наполняется дымом.
Я оказываюсь в видении в тот самый момент, когда тьму рассеивает свет, и внезапно понимаю, что он вызван не сиянием венца. А пламенем. Огненный шар проносится над моим плечом и врезается в стену у меня за спиной. И в тот же миг Кристиан кричит: «Ложись!» Я резко падаю на пол, а он попросту перепрыгивает через меня, сжимая в руке яркий и смертоносный меч Света. Его сияние ослепляет меня, поэтому несколько мгновений я вижу лишь размытые фигуры, кружащие вокруг Кристиана, удары которых он отражает своим мечом. Я отползаю назад, пока спина не упирается во что-то твердое, после чего оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, что загорелось.
Пламя расползается по стене комнаты, поджигая бархатные занавески, словно это тонкая бумага. Через пять минут это место превратится в ад на земле. Стараясь успокоить колотящееся сердце, я сглатываю и встаю на колени, а затем и на ноги. Нужно помочь Кристиану. Нужно начать сражаться.
«Нет, – мысленно говорит он. – Лучше найди его. Беги».
Снова до нас доносится пронзительный, тонкий и испуганный крик. Дым заволакивает помещение, не давая вздохнуть, но я отворачиваюсь от Кристиана и того места, где должен находиться выход, и устремляюсь вперед.
Кашель дерет горло, а глаза слезятся, поэтому неудивительно, что я ударяюсь о край какого-то деревянного предмета, доходящего до груди. Удар настолько сильный, что выбивает последний воздух из легких. Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть, на что наткнулась, и мне наконец-то это удается.
Это сцена.
Я оглядываюсь по сторонам, чтобы подтвердить свою догадку, но все настолько очевидно, что остается только удивляться, почему я не поняла этого раньше. Все кусочки головоломки тут же встают на свои места: наклонный пол зрительного зала, белые скатерти на столах в первых рядах, кресла с металлическими спинками. Бархатные занавески, запах опилок и краски.
Мы в «Розовой подвязке».
И в этот момент я понимаю, что за крики доносятся до меня. Это плач ребенка.
– Клара!
Я открываю глаза и понимаю, что каким-то образом оказалась на полу в гостиной. Две пары глаз – одна голубая, а вторая зеленая – с беспокойством смотрят на меня сверху вниз.
– Что произошло? – спрашивает Такер.
– Ты вновь была в темной комнате, – уверенно говорит Кристиан.
– Это «Подвязка». – Я упираюсь руками в пол и пытаюсь сесть. – Мне нужно позвонить. Где мой телефон?
Такер находит сотовый на кофейном столике и приносит его мне, пока Кристиан помогает мне добраться до дивана. А я в это время все еще пытаюсь отдышаться.
– Там начнется пожар, – говорю я Кристиану.
– Ох, замечательно, – недоверчиво хмыкает Такер.
Я набираю номер Анджелы. Гудки следуют один за другим, но она не берет трубку. С каждой секундой страх все сильнее сжимает желудок. Но затем раздается щелчок, и с другого конца трубки доносится тихое:
– Алло.
– Анджела! – восклицаю я.
– Клара?
Судя по голосу, она спала.
– У меня только что было видение, и оказалось, что темная комната – это зал в «Подвязке». А звуки, которые я слышала, – помнишь, я тебе говорила? – это детский плач. Скорее всего, Уэбстера. Тебе нужно убраться оттуда. Прямо сейчас.
– Сейчас? – все еще не до конца проснувшись, повторяет она. – Уже девять часов вечера. Я только уложила его спать.
– Эндж, они идут. – В моем голосе отчетливо слышны отчаянные нотки.
– Так, притормози, Клара, – просит Анджела. – Кто идет?
– Не знаю. Чернокрылые.
– Они узнали об Уэбе? – спрашивает она, наконец-то разобравшись, о чем я ей говорю. – И хотят прийти за ним? Но откуда?
– Не знаю, – повторяю я.
– А что ты знаешь?
– Что произойдет нечто ужасное. Ты должна уехать из «Подвязки».
– И куда же? – интересуется она, все еще не осознавая всю серьезность ситуации. – Нет. Сегодня я точно уже никуда не пойду.
– Но, Эндж…
– Как давно тебе приходит это видение? Почти год? Так что я не вижу смысла нестись куда-то сломя голову. Я подумаю об этом утром.
– Но сегодня видение было другим. Слишком ярким.
– Ну, видения часто бывают обманчивыми, не так ли? – разозлившись, выпаливает Анджела. – Ты считаешь, что разгадала их, но это не так. – Она вздыхает, будто вдруг осознает, что перекладывает свои проблемы на меня. – Я не могу сорваться посреди ночи из-за чьей-то прихоти, Клара. Нужно все продумать. Приходи утром в «Подвязку», и мы обсудим твое видение, хорошо? А потом я решу, что делать дальше.
Вдруг на заднем плане раздается пронзительный плач.
– Замечательно. Мы разбудили Уэба, – раздраженно говорит она. – Мне нужно идти. Увидимся утром.
И Анджела вешает трубку.
С минуту я молча смотрю на телефон.
– Что все это значит? – спрашивает Такер позади меня. – Что происходит?
Я встречаюсь взглядом с Кристианом, понимая, что он уже прочитал мои мысли.
– Можем поехать на моем пикапе, – предлагает он.
– Как только доберемся до «Подвязки», я попробую показать ей свое видение, – говорю я, когда мы устремляемся к двери. – Может, получится с ней поделиться. А если нет, мы уговорим ее. После чего поможем собрать вещи и перевезем Анджелу с ребенком в отель.
Я накидываю пальто на плечи.
– Подождите, что происходит? – спрашивает Такер, выходя вслед за нами на крыльцо. – Постой, Морковка. Объясни мне, что происходит?
– У нас нет времени, – бросаю я через плечо, несясь к машине, а затем добавляю: – Нам нужно идти. Прости.
Как только я забираюсь в пикап, Кристиан разворачивается и мчит в Джексон, разбрызгивая гравий на подъездной дорожке. А меня охватывает чувство, что испытания, о которых говорил папа, уже начались.
14
Оставь свои надежды
Когда мы пересекаем границу города, мне приходит сообщение от Анджелы: «Пот лк». Я не понимаю, что это значит, но мое плохое предчувствие лишь усиливается. Так что вряд ли стоит удивляться, что входная дверь «Подвязки» приоткрыта. Но мы с Кристианом напрягаемся. Анджела Зербино всегда запирает замки, особенно в нерабочее время, потому что в прошлом году несколько пьяных туристов ворвались в театр, украли из гримерок костюмы и отправились разгуливать по городу в нижних юбках. Кристиан аккуратно приоткрывает дверь, и мы прокрадываемся в вестибюль. Здесь никого нет. Он останавливается и осматривает замки. Но на них нет никаких повреждений. А значит, их не взламывали.
Я пересекаю вестибюль, подхожу к красному бархатному занавесу, отделяющему переднюю часть дома от зрительного зала, и отодвигаю его в сторону. Свет выключен. Театр окутывает тьма, возрождающая мои худшие страхи, поэтому я тут же отворачиваюсь.
Сверху доносятся
