— Вы тоже ночуете в школе?
— Иногда.
Оля поискала взором обручальное кольцо на пальце учителя истории — какая жена согласится, чтобы муж жил на работе? Кольца не было. Игорь Сергеевич сказал:
— Я развелся.
— Детей небось бросили?
Резковатый вопрос не смутил учителя.
— Детей мы, к сожалению, не завели.
— И правильно. — Оля налила из пронумерованного чайника пахучий чай. — Не всем дано воспитывать детей.
— Согласен. Это целая наука. Но ее можно и нужно постигать. Вам понравилась комната Артема? Мы выбрали лучшую, и соседи хорошие. Артур — талантливый скрипач, а Дамир…
— Меня это не волнует, — перебила Оля.
— Да… — Игорь Сергеевич призадумался, закусил губу. — Да, конечно.
«Пусть считает меня черствой тварью. Лишь бы не вешал Артема мне на горб».
* * *«О чем они щебечут?» — напряглась Алиса. Она наблюдала за Олей и Игорем, постукивая вилкой по фаянсу.
— Опа-опа, — оживился Кирилл, — кто это у нас уводит твоего Игорька?
Женя, мрачный как тучи за окнами, принялся усердно жевать булочку.
— Кирюш, не нашелся тот человек, который бы встал у меня поперек дороги, — промурлыкала Алиса.
— Но эта Оля довольно симпатичная, — сказал Кирилл.
— У тебя дурной вкус, Юрков. Доска, два соска. Да, Сонь?
— Ну она правда симпатичная, — сказала Соня.
— Это были последние чипсы в твоей жизни, — холодно произнесла Алиса и снова глянула через плечо. — Игорь не ведется на лохушек. Ему нужна крутая и опытная.
— Зачем же мы с ней тусуемся, если она тебе не нравится?
Алиса оставила вопрос Сони без ответа. Заулыбалась мило — сама невинность, — когда Оля с чаем пошла к столу.
— Ой, привет, зая.
Женя сочувственно вздохнул.
* * *В душевой не то что раздеваться догола не хотелось, а даже находиться дольше минуты. Но делать было нечего — Оля быстро скинула верхнюю одежду, расстегнула лифчик, стащила трусики и попрыгала по деревянному настилу.
Помещение было бессмысленно большим, поделенным на секции. Пластиковые перегородки и новые трубы сочетались с шершавыми кирпичными стенами, гипсовыми амурами и замшелыми дырами стоков. Поверх цементного пола уложили поддоны. Под этими мостками сновали мокрицы и сороконожки, привлеченные влагой.
Оля брезгливо поджала пальцы ног. Горячая струя ударила в спину, она намыливалась, представляя, какой была эта комната при дворянах. Медная ванна на львиных ножках, газовая колонка для нагрева колодезной воды… служанки приносят ведра…
А то зеркало, восьмиугольное, запотевшее, не сохранилось ли оно до наших дней с девятнадцатого столетия?
В зеркале, за конденсатом, клубилась мгла. Пар заволок душевую. В сливах забурлило. Пенная вода стекала под землю, и там, под землей, словно что-то стенало и корчилось.
* * *Охапки палых листьев ползли по двору к террасе — плоские желтые ладошки.
В опустевшем холле тикали напольные часы.
Камин чихнул облаком золы. Новые трубы загудели, пробудив своих предшественников — поросших лишайником чугунных пращуров.
Зашуршало в стенах, где годами копились дохлые насекомые — килограммы мотыльков и жуков, — где за школьной доской в кабинете информатики кутались в одеяло пыли три мумифицированные белки.
Пришел вечер, а за ним — ночь.
На полотнах плясал и скалился арлекин, беззвучно лаяли гончие. Собранный из стекляшек рыбак тянул невод с рыбой — зубастой и вряд ли съедобной.
Под одеялом Артем слушал шорох, скрипы, стоны здания, и они были громче, чем стук дождя и вой ветра снаружи.
Огромный холодный дом. Как остров, необитаемый на первый взгляд. Но кто-то злой прячется в чаще и следит за потерпевшими кораблекрушение бедолагами.
Сегодня у Артема случился первый конфликт с одноклассниками. Костя Соболев, курносый и задиристый, обозвал его немым. Элеонора Павловна отлучилась в директорскую, и Костя стал измываться над Артемом:
— Молчи-молчи, наложил кирпичи!
Другие дети — даже Дамир, сосед по комнате, — имитировали жесты глухонемых, обезьянничали. А Артем притворялся, что ничего не происходит…
Сейчас Артур, Дамир и Дэн спали беспробудно. Артема мучала бессонница. И, судя по тихим шагам, не его одного.
Мальчик выбрался из-под одеяла.
Сразу после отбоя он проверил коридор, но это ничего не гарантировало. Бука — старик с крюком — мог вылезти из норы, как только Артем ляжет на кровать.
Чик… чик… чик…
Где-то клацал металл и раздавалось астматическое дыхание. Словно собака проникла в интернат. Дэн рассказывал, что неделю назад в столовую забрался барсук. Что ежи разгуливали по холлу… Ежи и барсуки не страшные. Они не плетут паутину и не впрыскивают в жертву яд.
Артем оглядел койки соседей.
Шаги прекратились. Ночной гуляка остановился и ждал. Не за дверью, нет.
В комнате мальчиков. В ростовом зеркале, висящем слева от входа.
— Артем… — Имя сорвалось с сухих, как пустыня Сахара, губ.
— Мам?
В зеркале зыбко подрагивала темная неясная фигура. Волосы развевались — ветер дул в том странном задымленном мире. Артем встал на четвереньки. Заскрежетали пружины кровати.
— Я здесь… Приди за мной, сыночек… Забери меня…
Голос был полон тоски.
Женщина повернулась в профиль, подошла к дверям и отворила их. В прямоугольнике мерцал лунный свет. Настоящая дверь была заперта, но женщине хватило отражения, чтобы выйти из комнаты. Вспомнились иллюстрации: отыщи отличия. Отличие между реальностью и зазеркальем заключалось в положении дверного полотна.
Артем нашарил тапочки и, не раздумывая, пошел за мамой.
Дамир всхрапнул во сне.
«Может, я тоже сплю?»
Запутавшись, где грезы, а где явь, Артем шагал мимо узких окон. Облака сгинули, круглобокая луна озаряла двор и зеленоватую статую. Деревья были черны и опасны, они подступали ближе к интернату, сплетались корневищами и сучьями.
Половицы повизгивали под подошвами. Артем сбавил шаг, но скрип продолжал звучать впереди, точно кто-то невидимый вел мальчика к северному крылу.
Сквозняк шарил по коже под пижамой.
— Мам, это ты?
Мысль о гигантском пауке впилась в мозг коготками. Волосатый, восьмилапый, крупнее коровы, он заманивает жертву в ловушку, чтобы высосать жизненные соки…
Артем вошел в холл. Арлекин кривлялся на закопченном холсте. Две толстые бабы косили траву, смотрели при этом на Артема горящими голодными глазами, зеленая «кровь» стекала с кос.
Кр-р-р-р…
В нише, в зеркале, мелькнула тень. Длинная когтистая рука приглашающе загребла спертый воздух.
Артем облизал губы и пошел за мамой.
12
План сформировался днем, в столовой. Не то чтобы Оля намерилась сбежать навсегда. Вовсе нет. Она лишь хотела убедиться, что Игорь Сергеевич говорит правду и интернат — не тюрьма. Глотнуть воздух свободы, снова почувствовать себя человеком. Съездить в город, переночевать дома на мягких перинах. Понежиться в горячей ванне, навестить утром подруг в прежней школе. А к вечеру… максимум — послезавтра, она вернется в пансион. Два-три дня хватит, чтобы отдохнуть от скрипучего и шуршащего домища.
Артем тут в надежных руках. И ей пора проветриться, побыть одной. Постоянная компания посторонних людей угнетала, душила, злила.
В комнате было четыре кровати, но обитали лишь три девочки. Соня сбивчиво бормотала во сне. Из наушников Алисы гремел тяжелый металл. Потом музыка выключилась — разрядился плеер. Алиса дрыхла, приоткрыв полные губы.
Оля
