– Ша-маат, – выдохнул я.
Она стояла посреди комнаты, как будто всё время меня ждала, и ранний свет из больших витражных окон отбрасывал призму красок на её длинное, до пола, серебристое платье.
– Дражайший брат, – сказала она со вздохом. – От тебя пахнет… непристойностью.
Даже больше, чем во время наших предыдущих встреч, меня поразило, насколько изменилась Шелла – насколько оба мы изменились. Раньше она прикрывала порядочное, как я считал (пусть и несколько своенравное), сердце доспехами капризности и самодовольства, но теперь всё это стёрли властность и бессовестное сладострастие.
В свои пятнадцать лет она уже была неудержимой силой в нашем клане, а вскоре станет такой силой и при дароменском дворе. Конечно, всё это меня больше не волновало.
– Где Рейчис? – спросил я.
– Полагаю, твой ручной некхек там, где ты оставил его в последний раз.
Она провела пальцем по декольте. Рукава её платья заканчивались зубцами у запястий. Татуированные полосы на предплечьях блестели неестественным светом, заставляя тонкое серебро платья мерцать шестью разными цветами. В руке она держала расчёску, как будто только что закончила укладывать волосы. Обычно она носила их распущенными, так что длинные золотистые локоны обрамляли её лицо и шею, но теперь она уложила вокруг головы – совсем как у королевы. И той девушки в трактире.
– Когда наш отец превратил тебя в такую бездушную бесстыдницу, Шелла?
Она склонила голову набок.
– Так-то ты приветствуешь сестру? Которая тебя любит. Которая послала людей, чтобы тебя защитить, несмотря на немалые траты и личный риск.
«Сестру, – подумал я, – которая говорит, что меня любит. Которой, клянусь, я иногда верю».
– Твои волосы. Ты уложила их, чтобы надо мной поиздеваться?
Она посмотрела на меня так, будто я ужасно её обидел.
– Как ты можешь… Я знала, что воспоминание о той девушке расстроит тебя. Теперь всякий раз, когда ты увидишь эту причёску, ты будешь думать обо мне и чувствовать себя лучше.
Её голос звучал совершенно искренне.
– Ты сотворила со мной всё это, Ша-маат? Ты всё время работала с Колфаксом?
Она подошла к зеркалу и начала теребить локоны и щётку.
– Не глупи. Ты и вправду можешь представить, чтобы я такое сделала? Работала с этим приграничным варваром? Нет, брат, я совсем недавно обнаружила присутствие белого пленителя. Я приказала своим людям следовать за тобой и пустила в ход заклинания прорицания, чтобы видеть их глазами.
Она положила щётку на полку под зеркалом.
– То, что они с тобой сделали… Эти люди – монстры. Я бы убила их всех, но у Колфакса, каким бы дураком он ни был, слишком большое влияние, чтобы открыто бросить ему вызов. Вот почему моим людям пришлось ждать, пока маршал и его подлый старый колдун уйдут, прежде чем они смогли прийти тебе на помощь.
– Тогда, полагаю, я у тебя в долгу, – сказал я так холодно и иронично, как только мог.
– Не за что.
Я повернулся к двери, приготовившись к любому сопротивлению, какое могут оказать два её лакея. Они совершили ошибку, ожидая снаружи. На близком расстоянии я наношу удар быстрее, чем большинство магов джен-теп.
– До свидания, Ша-маат, – сказал я.
– О, перестань быть таким воинственным! – окликнула она прежде, чем я успел открыть дверь. – Ты столько всего натворил, а я пытаюсь помочь тебе это исправить. Я пытаюсь тебя защитить!
Я почувствовал её руку на своём плече. Я и не заметил, как сестра подошла. Когда я обернулся, она удивила меня, обняв и положив руку мне на затылок, притянув мою голову к своему плечу. Я сам удивился, что разрешаю ей такое делать.
– Дорогой брат, – сказала она.
Она повторяла это снова и снова, гладя меня по затылку.
– О, мой дорогой брат.
Я хотел отстраниться, но не мог. Я ненавидел себя за это, за то, что позволяю ей хоть как-то меня утешить, но есть пределы, до которых можно унизить мужчину, прежде чем в нём что-то надломится, и он будет цепляться за любого, кто его примет.
– Я…
– Тише, – прошептала она мне на ухо. – Я знаю. Знаю, что они с тобой сделали. Тот мерзкий старик и его знахарь, и эта девка тоже. Мы заставим их всех заплатить, брат.
Я попытался покачать головой, но она крепко меня держала. Она была на полголовы ниже меня и весила меньше летнего ветерка, но всё равно крепко меня держала.
Я понял, что плачу.
– Если ты знала, что они делают, почему не остановила их? Или не предупредила меня?
Она подняла мою голову со своего плеча, и я увидел в её глазах слёзы. Я знал, что она лгунья и манипулятор. Даже ребёнком она могла включать и выключать слёзы за конфету. Но часть меня всегда верила ей.
– Я не могла, – сказала она. – Я знаю, в это трудно поверить, но на карту поставлено гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Я просто не могла.
Я открыл было рот, но она приложила палец к моим губам.
– Нет, брат, ты должен меня выслушать. Время игр и маневрирования почти прошло. Ты должен сделать всё в точности так, как я скажу.
Она замолчала, словно ожидая, что я буду возражать. Когда я промолчал, она продолжала:
– Теперь события развиваются быстро. Ты вернёшься в свои комнаты и будешь ждать, пока я не позову тебя, чтобы завершить следующую часть нашей мис…
Я покачал головой.
– Ша-маат, я должен уехать. Немедленно. Я не могу рисковать тем, что…
– Тебя убьют, – сказала она. – Твои враги ждут, когда ты уволишься со своей должности, чтобы они могли тебя убить.
– Колфакс хочет, чтобы я отсюда убрался. Он не собирается тратить время, убивая меня.
– Не только у Колфакса есть на тебя планы, брат.
Гнев и желчь подступили к моему горлу.
– Разве ты не понимаешь? Ты, глупый, коварный ребёнок. В том-то и заключается весь план. Теперь, когда они способны делать со мной такое, они могут использовать меня против королевы, если я здесь задержусь. Она…
Голос Ша-маат был спокоен и сдержан, как всегда.
– Маленькая королева выбрала свой путь. Теперь ей остаётся только следовать туда, куда он приведёт. Нет, ты должен уйти в свои комнаты. Сиди там со своим питомцем и жди, когда я тебя позову. Я наложила ряд защитных заклинаний на твои покои, и никто не доберётся там до тебя, даже белый пленитель.
Она приложила ладонь к моей щеке.
– Если ты хоть отчасти любишь жизнь, брат, не покидай комнату, кто бы тебя ни звал.
Я пытался понять её завуалированные предупреждения, разглядеть под ними истинные мотивы. Но не было ничего прочного, за что я мог бы ухватиться. Почему так важно,
