выпить?

Я посмотрел на кубки, потом снова на Мартиуса.

– Кажется, вы кое-что забыли, – сказал я.

Он посмотрел на кубки.

– Ну конечно, такое может случиться при моей плохой памяти, но не могу представить, что я мог забыть в вине.

– Вы забыли, что вторглись в королевский дворец, похитили королеву, убили невинных людей, которые пытались её защитить, и привезли меня сюда – ради того, чтобы разрушить империю ради собственного удовольствия. Так что нет, я не хотел бы выпить.

Дарлина поморщилась. У неё было не злое выражение лица. На нём читалось скорее нечто среднее между обидой и сочувствием.

– Ой, да ладно, мастер Келлен, я…

– Ладно, ладно, Дарлина. Мальчик имеет право верить в то, во что верит. Нам не помешает его верность девочке.

Граф поставил бокалы на одну из полок у входа. Он пригласил меня в гостиную, потянувшись к моей руке, но отстранился при виде того, как я среагировал на его жест. Я подумал: не убить ли его прямо сейчас, а может, схватить его жену и начать угрожать. Но я знал, что это ничего не даст, поэтому просто последовал за Мартиусом и уселся у камина в красное бархатное кресло с высокой спинкой.

– Вы джен-теп, не так ли? – спросил он, опустившись на длинный диван, обитый той же тканью, что и кресло.

– Не совсем. Уже нет. В данный момент я то, что можно было бы назвать «между нациями».

Мартиус покачал головой и вздохнул.

– Слишком обычное дело в наши дни. У людей больше нет причин быть патриотами, вот что я всегда говорю. Не так ли, Дарлина?

Его жена встала за диваном и похлопала графа по плечу в знак согласия.

– В наши дни у стольких молодых людей нет чувства принадлежности.

– Вот именно, – продолжал Мартиус. – Раньше люди ощущали себя частью своей страны, понимаете? Что у них есть нечто общее с жившими раньше. Сейчас же…

Он подался вперёд и протянул мне руку.

– Но вы, в вас я вижу джен-теп, господин Келлен, что бы вы ни говорили. Я смотрю в ваши глаза и вижу в них ум: находчивость и проницательность. Я заметил это в первый же день, когда встретил вас при дворе.

Он покачал головой и тяжело откинулся на спинку дивана.

– Не то что у нас, дароменцев, а, Дарлина? Мы не из тех, кого можно назвать умными людьми. Хотите услышать хорошую дароменскую шутку, сынок?

Я молча смотрел на него.

– И я тоже. Дайте мне знать, если когда-нибудь её услышите!

Он рассмеялся. Дарлина снова хихикнула и легонько хлопнула мужа по голове.

– О, он всё время её пересказывает. Думает, от этого она становится смешнее.

Мартиус склонил голову набок.

– Что ж, вы меня поняли. Мы не остроумные люди и не любопытные. Но знаете, какие мы? Мы практичные. Такова наша суть. Дароменцы всегда были практичными.

Я как можно небрежнее опустил руки на бёдра, на футляры с порошком.

– Вам любопытно, верно? – спросил он. – Вы удивляетесь, зачем вас сюда привезли, почему мы так добры к вам вместо того, чтобы… Ну, не знаю, что люди делают в подобных случаях. Наверное, избивают и немного пытают ради забавы.

– О, Эди, даже не заикайся о таком, – сказала Дарлина. – Посмотри на бедного мальчика. Эти ужасные маршалы уже его отделали.

Граф не сводил с меня глаз.

– Что ж, как я уже сказал, господин Келлен, мы люди практичные. А вы знаете, что непрактично? Причинять людям боль без причины. Это непрактично. Получать удовольствие от боли других. Совершенно непрактично. Простое потакание своим слабостям. А мы не те люди, которые потакают своим слабостям. Колфакс дурак.

– Вы не возражаете, если я задам непрактичный вопрос? – спросил я.

Мартиус кивнул Дарлине, и та вышла из комнаты.

– Думаю, вы не были бы джен-теп, если бы его не задали, – сказал граф с мягкой улыбкой. – Давайте, сынок. Высказывайтесь.

Я встал и откинул клапаны на футлярах.

– Вы – потенциальный тиран, – небрежно сказал я. – Вы похитили одиннадцатилетнюю девочку посреди ночи, стали причиной смерти невесть скольких людей и пытаетесь украсть трон. Значит, вы тот, кого в моей профессии называют настоящим проклятым богами злодеем. И вот вы здесь, у вас на руках все карты, а вы разыгрываете передо мной папашу и мамашу фермеров. Значит, вы или больной безумец, которого это развлекает и который, наверное, любит отрывать мухам крылья. Или тупой, как дерево, и не можете придумать ничего другого. До сегодняшнего вечера вы играли очень умно, поэтому мой вопрос заключается в следующем: насколько вы безумны?

Глаза Мартиуса широко раскрылись, всего на секунду. Потом он расслабился и покачал головой.

– Ну, сынок… Я хотел сказать – господин Келлен, должен признаться, вы только что слегка меня разочаровали.

Я начал было говорить, но он меня перебил.

– Нет-нет. Вы уже высказались. Я всё выслушал, а теперь можете послушать меня.

Он встал и погрел руки у огня.

– Мне нравится вести дела вежливо, но я вижу – вежливость не производит на вас ни малейшего впечатления, поэтому давайте начистоту. Вам не нужно меня понимать. Может, вы и вели себя умно там, во дворце, но у вас не хватает интеллекта понять, как всё, что я планировал последние десять лет, сочетается друг с другом. Я мог бы стоять здесь всю ночь и говорить о дароменской цивилизации, о её народе, о том, куда мы идём, о детском суеверии насчёт двухтысячелетнего королевского духа… О суеверии, которое зашло так далеко, что теперь им пользуются, чтобы посадить на трон ребёнка и спрашивать её мнения, должны ли мы начинать войну. Но я не собираюсь утомлять вас всем этим, потому что знаю: парню вроде вас наплевать на такие холодные, суровые истины, и, честно говоря, вы их не поймёте.

Он отошёл от камина и сунул руки в карманы.

– Поэтому давайте отныне держаться самых простых вещей. Девочка у меня. Через минуту Дарлина выведет её и усадит за стол вон там, на кухне. Мы вложим ей в руку перо и положим перед ней указ об отречении. Потом я буду бить её, очень сильно, пока она не подпишет бумагу. Может, она и захочет продержаться какое-то время, но мы работаем над ней уже пару дней, и я заявляю: она не в состоянии сопротивляться. Затем я выну перо из её маленькой ручки и вложу в вашу, и вы подпишете указ.

– Я не…

Он поднял руку.

– Я ещё не закончил, сынок. Потом девочка умрёт. Мне жаль. Я не получаю от этого никакого удовольствия. Но я не могу провести следующие двадцать лет своего правления с кучкой идиотов-идеалистов, мечтающих о способах вернуть ей трон. Это было бы непрактично.

– А вы практичный человек.

– Да, господин, я практичный человек. Конечно, мы вас отпустим. Я думаю, вы довольно быстро покинете город, учитывая всё, что мы о

Вы читаете Убийца королевы
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату