– Нет, дядя.
– Это устаревшее наказание. Но Сигнус I решил сохранить его, когда реформировал кодекс чести. А вот и негодяй.
Из комнат под балконом появляются темные стражники. А между ними, склонив окровавленную голову, стоит лорд Хоукин.
Я прикусываю губу, но мой пульс бьется так сильно, что я уверена, король в состоянии услышать его. Один из охранников отдает честь балкону.
– Мне зачитать обвинение, Ваше Величество?
Король машет рукой в знак согласия, и стражник разворачивает свиток.
– Риз, лорд Хоукин, обвиняется в злонамеренной агитации против короны и сотрудничестве с иностранными агентами. Признавшись в том же, он настоящим приговаривается к обрезанию крыльев.
– Вам есть что сказать, лорд Хоукин? – спрашивает король. – Мы выслушаем вас, если вы хотите попросить пощады.
Хоукин поднимает голову, хотя, кажется, ему трудно сосредоточиться на королевской ложе.
– Я старик, Ваше Величество. Я хорошо служил королевству. Я ничего не говорил… ничего, кроме правды. Если бы я говорил не с теми людьми, истинный король простил бы мне мою неосторожность…
– Достаточно, – король машет рукой, и Хоукину затыкают рот кляпом. – Приведите приговор в исполнение.
На главном балконе пожилая женщина – жена лорда Хоукина? – начинает умолять о помиловании, но никто не обращает на нее ни малейшего внимания. Охранники приковывают плечи и запястья Хоукина к столбам, растянув его руки между ними. Еще двое стражников выходят вперед с зажженными факелами, а третий – с топором. Дым от факелов поднимается вверх; от его запаха у меня сводит живот. Я хочу ухватиться за перила перед собой, чтобы удержаться, но Люсьен велел мне не реагировать…
Пальцы Одетты внезапно сплетаются с моими. Внезапная вспышка любви к кузине успокаивает меня; мы держимся за руки, скрывая их в складках платьев.
– Выше нос, мои дорогие, – бормочет король. – Мы, по крайней мере, окажем лорду Хоукину любезность и уделим ему все свое внимание.
Я поднимаю голову и смотрю на клочок земли прямо перед тем местом, где прикован Хоукин, чтобы не лицезреть то, что сейчас произойдет.
Но я все еще слышу. Я слышу, как он стонет от ужаса. Я слышу его вопли агонии, когда ему отрубают обе руки. Вопли, которые раздаются снова и снова, эхом отражаясь от склона горы, когда обрубки прижигают.
Внезапно крик обрывается. Раздается долгий, протяжный хрип, а затем тишина, и вонь крови и горелой плоти поднимаются вверх по ветру.
– Прискорбно, – замечает король. – Похоже, травма оказалась для него слишком тяжелой.
Я отваживаюсь бросить взгляд на жену лорда Хоукина. Она лежит на земле без сознания, вокруг нее пусто, как будто другие придворные боятся, что его измена или ее горе могут быть заразны. Внизу, в амфитеатре, темные стражники уже утаскивают тело, оставляя пятна крови на изумрудной траве. Отрубленные конечности оставлены болтаться на столбах; на них жадно смотрит ворона.
И это из-за меня? Из-за того, что Хоукин говорил со мной о моей матери?
– Пойдем со мной, Адерин. – Король протягивает мне руку. Я беру ее, и мы направляемся к двери в дальнем конце маленького балкона. – У меня есть… – Он замолкает, слегка морщась и теребя пальцем красную воспаленную кожу на подбородке. – У меня есть для тебя особый подарок.
– Благодарю вас, Ваше Величество, – я удивлена, что могу говорить, дивясь тому, как ровно и буднично звучит мой голос.
– Ты же знаешь, что твоя кузина скоро выйдет замуж.
Я киваю.
– Увидев вчера, как ты восхитительно танцуешь, я решил, что ты будешь одной из ее девиц. Это не обременительная роль. Ты просто должна полететь с ней к священному озеру на вершине горы, провести там ночь в образе лебедя, а затем вернуться вместе с ней на церемонию бракосочетания. По обычаю, это происходит на посадочной платформе на восходе солнца.
Он продолжает говорить что-то о мантиях и музыке, но я не могу сосредоточиться. Одно-единственное слово «лететь» поглощает все остальные мысли. Оно бьется в меня, как крылья.
– Адерин, ты ответишь мне? Надеюсь, ты не забыла о той великой чести, которую мы с твоей кузиной оказываем тебе.
Лицо моего дяди выглядит бледным, но в его глазах не скрывается торжество.
Я сглатываю и пытаюсь думать об Атратисе и Люсьене.
– Конечно, дядя. Я глубоко польщена. Была… была ли назначена дата?
– Первая ночь Пандиона, если позволит погода. Ранние осенние звездопады – благоприятное время для свадеб.
Мы добираемся до королевских покоев. Я кланяюсь, как только король покидает меня, и машинально направляюсь к своим покоям. Моя грудь сдавлена, и, кажется, я не могу нормально дышать.
– Возьмите меня за руку.
Люсьен стоит рядом со мной. Я послушно опираюсь на него, сосредоточившись на том, чтобы переставлять ноги, шаг за шагом. Наконец мы добираемся до моих комнат.
Как только за нами захлопывается дверь, слова вырываются из меня наружу.
– Несколько недель, Люсьен. Это все, что у меня осталось. Я должна суметь взлететь уже к свадьбе, а если я не смогу…
– Успокойтесь. Мы придумаем какой-нибудь выход.
– Но вы были правы. Если выпадет шанс, он прикажет меня казнить, – я вспоминаю безрукую куклу. – Он заявит права на Атратис, а потом прикует меня к этим столбам и…
– Адерин, послушайте меня! – Люсьен хватает меня за плечи. – Я не позволю этому случиться. – Его темные глаза впиваются в меня, как будто он пытается убедить нас обоих, что он действительно может волшебным образом решить эту проблему. – Я знаю, что наговорил на днях, но вы не сделали ничего плохого. Даже если Собрание поголовно потеряло рассудок и позволило королю выступить против вас… – он замолкает.
Потому что мы оба знаем, что Собрание не может игнорировать законы. Если выяснится, что я не могу трансформироваться, меня могут избавить от публичной казни. Но лучшее, на что я могу надеяться, – это изгнание, а вскоре после этого – клинок убийцы.
Или, может быть, ястребиные когти…
– Атратис – я не могу позволить ему все разрушить, Люсьен, – я представляю себе замок Мерл, окруженный трущобами Нижнего Фарна, а на месте аккуратных домов в Хите – разрушенные лачуги Бритиса. – Я не могу, вы должны мне помочь.
– Мы найдем способ защитить Атратис. Я что-нибудь придумаю. Я обещаю, – он отпускает меня и собирается уйти. – Еще рано, вам нужно немного отдохнуть, миледи. Я пришлю Летию к вам.
– Но, Люсьен.
Слишком поздно – он ушел.
Я остаюсь смотреть на дверь, тоскуя по ощущению его рук на моих плечах.
Когда приходит Летия, я все еще стою на месте. Она помогает мне снять тяжелый атласный халат, приносит чашку шоколада и садится на диван рядом.
– Я видела, что случилось с лордом Хоукином.
– Я убила его, Летия. Я заставила его рассказать мне о моей матери, а теперь…
– Ты его не убивала. Король это сделал, этот
