Позади башни волк вздрогнул во сне. Тонкие веревки, протянутые вдоль всей горы, натянулись и зазвенели. Волка сдерживали путы! Он был связан! Кроу поднял голову. Казалось, волк моргнул, и на секунду его взгляд задержался на Кроу.
Кроу пошатнулся, и его сознание заполнилось запахом крови.
Он услышал женский голос. Это была Адисла.
– Смотри же, смотри, мучитель, ты делаешь то же, что и всегда. Тебе никогда не уйти от моего проклятья!
В следующий миг он набросился на них – на старика, на близнеца и на женщину. Кроу вгрызался в их плоть и сухожилия, рвал руками мышцы и внутренние органы. Дело было сделано – в нем снова проснулся неудержимый убийца. Кроу ни о чем не думал. Та часть его натуры, которая отвечала за мыслительный процесс, захлебнулась в потоке крови. Пошатываясь, Кроу подошел к краю башни и поднял голову. Из его тела торчала сабля-полумесяц. Волк, который и был этим холмом, спал, хоть глаз его и был открыт. Кроу заглянул в него, и его сознание раздвоилось. Он одновременно стоял на башне, глядя на волка, и был волком, смотревшим на человека, который стоял на башне и разглядывал волка-холм. Кроу понял, что он волк и ему не уйти от своей судьбы.
Глаз волка закрылся. На миг Кроу захлестнула темнота, и он рухнул с башни. Падая, он видел себя волком, но, когда ударился о землю, его шкура как бы слетела с него, рассыпавшись на куски, – а вместе с ней и его воспоминания, мысли, его индивидуальность. Личность Эндамона Кроу распадалась на части.
В шахте Балби попытался вытащить Ариндона и Харбарда из воды; сил на это у него уже не было, но он не оставлял своих попыток.
Через десять минут напрасных усилий инспектор сдался и повернулся к Элеоноре. Теперь все его мысли были направлены не на мертвых, а на живых.
51
Полнолуние
Леса в Зауэрланде обширные и густые. Клаус Эберхард не стал бы рисковать, заходя в них слишком далеко, как не стал бы заглядывать и в местные пещеры без острой на то необходимости. Но в их краях объявилась волчья стая, и Эберхард намеревался защитить своих овец во что бы то ни стало – и не важно, что говорит по этому поводу закон.
Пещеры эти находились в самой гуще леса, и Клаус знал, что волки прячутся там. Оттуда до его отары было довольно далеко, но Эберхарду не удалось обнаружить следы хищников где-то в другом месте, и поэтому он все же решился туда заглянуть. Клаус знал, что подземные туннели там довольно длинные и уходят глубоко вниз, но подумал, что вряд ли волки станут заходить очень уж далеко. У него было с собой два ружья – дробовик и охотничья винтовка, – так что, приближаясь к холму, Эберхард чувствовал себя уверенно.
Деревья начали редеть, и он уже видел большую полную луну, висевшую в вечернем небе у него над головой. Интересно, сможет ли он читать при таком освещении, когда устроится на ночлег? У Эберхарда была с собой одна любопытная книжка, которую ему удалось достать только благодаря связям. В 1957 году не очень приветствовалось, если кто-то увлекался историческими реликвиями времен нацизма.
В книге, автором которой была Хайди Фишер, нацистская прорицательница, говорилось о том, что боги постоянно репетируют свои битвы на земле. Основываясь на тщательном анализе ранних скандинавских текстов, автор утверждала, что битвы эти происходили на протяжении всей истории. Фишер также предсказывала конец света – якобы все на это указывало – в 1972 году. Или позже. «Судьба, – говорила Хайди, – устала от земных жертвоприношений богам. Так что в следующий раз все случится уже по-настоящему».
Эберхард относился к таким вопросам серьезно и любил порассуждать на эту тему. Но людей, с которыми можно было бы это обсудить, было не так уж много. Впрочем, неделю назад у него состоялся замечательный разговор. Эберхард искал в лесу волков и повстречался с другим охотником, высоким рыжеволосым парнем, бледным, как луна.
Именно он и дал Эберхарду эту книжку. Имени этого человека Клаус не знал, но ему уже не терпелось вновь с ним встретиться, чтобы обсудить прочитанное. Эберхард даже подумал, что может наткнуться на него в большой пещере на южной стороне холма, потому что рыжеволосый посоветовал ему поискать зверей там – он видел там свежий волчий помет.
Эберхард осторожно приближался к пещере; в целях безопасности ствол его дробовика был откинут вниз, однако Клаус готов был в любой момент вернуть его на место и начать стрельбу. Волки обычно не представляют опасности для людей, но с любым зверем следует быть крайне острожным, если загоняешь его в собственном логове.
По небольшому склону Эберхард добрался до входа в пещеру. Он защелкнул свое ружье, приведя его в боевую готовность. Эберхард бросил в темноту камень, и там послышался шорох. Клаусу захотелось, просто на всякий случай, пальнуть туда пару раз, но потом он подумал, что там может прятаться какой-нибудь бродяга или пожелавший вздремнуть охотник – в лесу встречается разный народ, – и отстегнул висевший на поясе фонарь. Держа ружье одной рукой, Эберхард направил луч в пещеру.
Снова движение, снова шорох, но это не похоже на волка. Может быть, это дикий кабан?
Эберхард посветил немного дальше и с изумлением увидел совершенно голого человека, смуглого и очень бледного. Он весь сжался под светом фонаря. У незнакомца были седые волосы и длинная грязная борода.
– Все в порядке, – сказал охотник. – Нет, правда, все о’кей.
Человек находился в ужасном состоянии. Он был очень худой, со спутанными волосами, а на лице было столько шрамов, что это вызывало омерзение.
Охотник опустил ружье и вынул из рюкзака яблоко.
– Вот, – сказал он, – это вам.
Мужчина шарахнулся от него.
– Ладно, тогда я сам.
Эберхард откусил кусок и снова предложил яблоко незнакомцу. Но тот снова отшатнулся.
Клаус, человек простой, но не бесчувственный, понял, что завоевать доверие этого незнакомца за пять минут ему не удастся, и решил вести себя с ним как с диким животным. Всю следующую неделю Эберхард охотился неподалеку, готовил на огне подстреленных вальдшнепов и кроликов, а затем приносил их ко входу в пещеру вместе с чашкой воды.
Но все без толку: незнакомец не выходил из своего убежища, и пища оставалась нетронутой.
За день до отъезда Эберхард пришел к пещере в последний раз. Незнакомец сидел на камне у входа и смотрел на бледную луну, висевшую
