частия. Дорвался. И да, это был не кагор[13], а хорошее, натуральное вино. Пил. И бренчал на гитаре, выдавая фееричные фрагменты песен на разных языках…
Это был самый странный день в его жизни. Даже там, в августе 1914 года, когда он появился в траншее в Восточной Пруссии, всё не выглядело настолько… необычно. Там была война. Простая и понятная. Здесь же… какая-то феерия.
Пытаясь осмыслить свои поступки, Максим не понимал, что его толкало на них. Можно же было всё сделать проще, легче и понятнее. Зачем весь этот цирк? Зачем он пустился во все тяжкие? Этот цирк с вороном. Байки про эльфов. Пирамида из отрубленных голов австро-венгерских солдат и офицеров, что прикрывались военнопленными. Рассказы про демонов. И, наконец, жертвоприношение быка на Капитолийском холме и Муссолини в главном соборе католиков…
Это был какой-то угар. Ураган бреда и какой-то изысканной наркомании. Ему было страшно представить, что творится в головах аборигенов. Ведь газеты, без всякого сомнения, освещали этот вопрос с самыми детальными подробностями. А те, которых никто не знал, выдумывали. А ведь ещё наверняка подключились всякого рода мистики и специалисты по эзотерике. Чего они там буровят – даже представить страшно…
Да. Максиму было страшно. Как он вернётся к жене? Как он вернётся к мирной жизни после своих лихих развлечений? Примут ли его люди? Да чего уж там! Доживёт ли он до этой самой мирной жизни? Или его свои же и прирежут?
– Я знаю, что дальше свои же и раньше… меня грохнут в той роще. Так будет всем проще… – тихо прошептал он слова из песни Павла Пламенева.
– Что вы говорите? Максим Иванович, не расслышал, – поинтересовался один из офицеров.
– Ветер – друг перемен – бросит пылью в лицо, но героя опять назовут подлецом, даже если слова никогда не расходятся с делом. Для того, кто признал неизбежность войны, безмятежная жизнь не имеет цены… – задумчиво, после долгой паузы произнёс наш герой, декламируя строки из песни «Волки из Мибу». – Для любого безумца отмерен предел: сделать всё, что успел, но не всё, что хотел. А мосты сожжены, и обратной дороги не будет. Если вечно собрался по кругу идти, незавидный удел – быть на шаг впереди. А на чьей стороне ныне правда? Пусть время рассудит!
Глава 9
1916 год, 24 мая. Флоренция
Поняв, что каждый день в Риме увеличивает накал бреда и мракобесия, Максим как можно скорее завершил свои дела и выдвинулся на север.
#Туда, где гремел гром сражений. Там, во всяком случае, у него не было необходимости постоянно общаться с осаждающими его журналистами и всякого рода дельцами, стремящимися под шумок погреть руки. И соблазн с каждым предложением становился всё сильнее и сильнее. Например, ему не раз и не два озвучивали желание увидеть его на престоле Итальянского королевства, то есть Римской империи. Дикость и глупость. Но мысль эта всё равно точила его разум и начинала манить, всё больше находя оправданий и объяснений для столь опрометчивого поступка.
Да, Меншиков вёл игру на грани фола. Во всём. В том числе и с полномочиями. Пока в руководстве Антанты были вынуждены идти на уступки, ловя момент, всё было хорошо. Они просто не были в состоянии оперативно реагировать на всю ту дичь, что он творил. Но ведь там могли и отозвать его полномочия. А это грозило большими, просто чудовищными проблемами… если не фатальным кризисом. Да, он прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации смерть шла за ним по пятам. И будущее его рисовалось очень призрачным, подёрнутым туманной дымкой неизвестности… настолько густой, что можно было бы предположить, что там не будущее уже, а непроглядная мгла и пустота. Но он не сдавался. Он продолжал трепыхаться и бороться за свою жизнь и будущее.
Чтобы не оказаться затянутым в пучину политической борьбы, Максим и рванул на север. К войскам и сражениям. Тем более что отсутствие устойчивой линии фронта на австро-венгерской границе и каких-либо значимых контингентов в тех краях открывало перед Меншиковым большие перспективы. Он собирался, воспользовавшись моментом, проскочить обратно в старую Австрию и пошуметь там немного. Благо, что технику уже более-менее обслужили, а запасы топлива и масла пополнили.
Но что-то пошло не так – впрочем, как и всегда…
В Генеральном штабе Германии в целом смогли просчитать и понять, куда направится Меншиков после Рима. И постарались вместе со своими союзниками из Австро-Венгрии сделать всё, чтобы заблокировать его в Италии. Несмотря ни на что. Просто заткнуть пробкой как джинна в бутылке. Оставалось дело за малым – найти пробку и вовремя ею ткнуть в горлышко.
На роль этого замечательного изделия из коры пробкового дерева выдвинули спешно собранную с бору по сосенке механизированную бригаду. Бригаду! Громкое название! Очень громкое. Но только название. Потому что на деле эта бригада представляла сведённые воедино все найденные в Германии и Австро-Венгрии бронеавтомобили, усиленные грузовиками и мощными легковыми автомобилями, превращёнными в этакие «шахид-мобили». Точно такими же, что и сам Меншиков применял в 1914 году. Только вооружали их не одними пулемётами, а всем чем ни попадя, всем, что было под рукой. В ход шли и крепостные ружья, и старые малокалиберные морские пушки, и новые лёгкие переносные пехотные орудия, и многое другое. Встречались даже автомобили, у которых на крыше были смонтированы «связки» банальных «слонобоев» африканской охоты по схеме старых батарейных митральез XIX века[14].
Получилось стильно, модно, молодёжно. Только очень пёстро. А главное – дискретно и практически неуправляемо. Фактически эта механизированная бригада была только на бумаге бригадой. На деле – до слёз неуправляемая россыпь различных подразделений, редко превышающих десяток единиц техники в каждой. Бригада больше напоминала орду или какое-нибудь племенное ополчение древности. Слишком всё на бегу. Слишком спешно. Времени-то не было. Доходило до смешного: автомобили загружали на железнодорожные платформы и отправляли к месту концентрации – и уже по ходу (где в пути, где на местах выгрузки) оснащали оружием и укомплектовывали экипажами.
В этой бригаде было много оговорок. Однако она была. За столь непродолжительный период времени немцам и австрийцам удалось её собрать и укомплектовать, что само по себе выглядело чудом. Пусть совершенно дурную, странную, неуправляемую, но весьма многочисленную и достаточно опасную. С ней-то Лейб-гвардии механизированный полк и столкнулся в пригороде Флоренции…
Передовой дозор из трех лёгких бронеавтомобилей БАЛ-1 «Новик» выехал из-за поворота дороги, огибавшей небольшой холм. Головная машина, скрипнув тормозами, остановилась. Её примеру последовали и остальные. Командир откинул крышку башенного люка и выглянул из него с биноклем в руках.
Секунда. Вторая. Третья.
– Твою мать… – присвистнув, произнёс командир, разглядывая в бинокль медленно
