Сердце бешено колотилось. Найя отвернулась от Кристалла и достала клинок Гурджина. Тавра знала – она знала еще до того, как они вошли внутрь. Она пыталась спасти Найю.
На мгновение ей захотелось найти окошко, спуститься по наружной стене и сбежать. Однако в лесу по-прежнему рыщет монстр в маске, и до рассвета еще несколько часов. В нынешнем безрассудном состоянии второй раз она от него не спрячется. Охраняемый чудовищем, укрепленный тяжелыми вратами и стенами замок, в котором она искала убежища, оказался самым опасным местом в Темном лесу.
Что ей делать? Тавра была опытной воительницей и дочерью Аль-Модры, а скексисы обошлись с ней не лучше, чем с насекомым. Если так лорды относятся к дочерям Мейрин, то как они поступят с Найей? Что она могла сделать, чтобы спасти Тавру, не говоря о Гурджине? Хоть теперь она и знала, что он где-то в замке, может, уже умер, но она понятия не имела, где именно его искать.
Он был рядом, но с таким же успехом мог находиться на другом конце Тра.
Почему они так поступают?
Найя ощутила, как из ее глаза выкатилась слеза отчаяния, и вытерла ее. Она вспомнила о разбитом свете Кристалла, о затуманенных глазах подлингов-рабов, о жадном взоре Императора. Она чувствовала, что между всем этим есть какая-то связь.
Все вело к Кристаллу и лордам скексисам, которым поручено его оберегать, но какая именно связь, она никак не могла догадаться. Отчаяние сводило с ума, и она мучительно уронила голову на руки.
Найя глубоко и резко вдохнула. У нее нет времени ощущать себя несчастной, как и нет ни минуты, чтобы ждать ответов. Тавра в опасности, а Гурджин, если еще жив, вероятно, тоже находился в опасности. Теперь они оба стали пленниками, и если не поторопиться, то и ее тоже поймают. Выбор был умереть в лесу от рук Охотника или остаться здесь и попытаться спасти брата и подругу.
Так вот чем занимался Гурджин?
От этой мысли ее сердце екнуло, чуть не выпрыгнув из груди, пойманное лишь паутиной глубокого чувства вины, окружившей его сетью. Проблема оказалась не в слухах и лжи, в которой его обвинили, не в том, говорил ли он те слова, а в том, что они не были ложью.
Однако чувством вины проблему не решить. Крепко держа в руке нож Гурджина, она снова посмотрела на Кристалл.
– Брат, – взмолилась она. – Покажи, где мой брат? Умоляю, я должна его спасти!
Кристалл издал протяжный стон своей призрачной песни и повернулся. На его гранях она увидела сгорбившуюся у окна темную фигуру, а в окне виднелись звезды и верхушки деревьев.
Брат находился где-то высоко в башнях замка, и, не теряя ни минуты на сомнения, Найя снова нырнула в лабиринты коридоров, чтобы найти путь наверх.
Глава 24
Пока Найя металась из одного коридора в другой в поисках прохода наверх, голоса скексисов то слышались, то угасали. Твердые замковые стены были будто специально сделаны для эха: они усиливали и искажали клекот лордов, поэтому казалось, что он доносится со всех сторон одновременно. На каждом углу Найя сжималась, готовясь к стычке, и каждый раз, когда за углом никого не обнаруживалось, ее сердце громко стучало от облегчения.
На одном из таких поворотов Нич пискнул, сорвался с ее плеча, шустро воспарил вверх и исчез в темноте лестничного пролета.
– Нич! – зашипела она.
Если позвать слишком громко, то голос наверняка оставит эхо, но Нич не отреагировал, продолжая попискивать и парить под потолком. Найя стиснула зубы и, покуда он не потерялся, отправилась за ним. Она надеялась, что он уловил то, чего она не заметила, а не гонится за аппетитной добычей, которая прошмыгнула сквозь тени. Тельце Нича едва ли можно было разглядеть на плохо освещенной винтовой лестнице, но время от времени он попискивал, что облегчало выслеживание даже в темноте. Чем выше они поднимались, тем у́же становилась винтовая лестница и тем громче слышались раскаты грома. На ходу поглядывая в окошки, Найя поняла, что она взбирается на одну из замковых башен, с которой открывался вид на лес и на неистовствующую над ним грозу.
Наконец Нич с широко распахнутыми глазками и вибрируя всем тельцем от нетерпения уселся на «насест» – им оказался железный прут на тяжелых дверях. Он полагает, что скексисы идут именно сюда? Найя прислушалась и не услышала признаков их приближения. Нет, по другой причине Нич ожидал ее, грызя дерево в напрасной попытке проделать вход.
Найя двумя руками взялась за железный прут и потянула, со скрежещущим скрипом сдвигая его по горизонтали. Она понадеялась, что этот скрип утонул среди многих других перекатывающихся по темным холлам звуков. Запор открылся, Найя осторожно, всем своим весом надавила на тяжелую дверь и приоткрыла ее ровно настолько, чтобы рассмотреть сумрачное помещение. В нос ударил теплый кислый запах, и она поняла, что ей не хочется видеть то, что там лежит. Но у нее не было выбора.
Нич пискнул и метнулся внутрь, она последовала за ним, терзаясь догадками, что она вот-вот увидит.
Вдоль всех стен камеры стояли железные клетки с гельфлингами. Многие пленники лежали, сжавшись в тесном пространстве и обхватив руками колени, а другие сидели, привалившись к ржавым решеткам. Некоторые были живы – она слышала поверхностное, измученное дыхание и короткие тихие всхлипы. Некоторые лежали неподвижно – явно без сознания, а может, и хуже того. Она заметила всю палитру оттенков кожи: от темно-коричневой клана Спритон до бледной, почти белой клана Вапра. У одной из узниц не было волос на голове, лишь черные татуировки на черепе и шее. У другой по плечам вились спутанные золотисто-каштановые кудри, которые давно утратили блеск.
Когда она вошла, никто не оживился, кое-кто лишь слегка дернулся. Она подумала, быть может, они спят, но когда тусклый свет снаружи озарил лицо одного из пленников, она увидела его глаза – такие же туманные, как у рабов-подлингов… как у небри.
– Найя?
Сиплый голос прозвучал настолько хрупко, что едва был слышен, но от его тембра у Найи навернулись слезы. В дальнем углу деревянного ящика, скорчившись, почти полностью укрытый тенями, лежал гельфлинг с сероватой кожей дренчена и толстыми косичками, собранными на затылке в пучок. Страшно исхудавший, он был тощим и костлявым, как ребенок. Он повернулся, держась за толстую древесину, и прижал лицо между планками, чтобы получше ее видеть. Голос был сдавленный и слабый, но он определенно принадлежал Гурджину.
– Найя? Это действительно ты?
– Гурджин, – выдохнула она. – Ты в порядке!
– В порядке? – повторил он и чуть-чуть закашлялся. – Меня бросили сюда, словно лузгу ногги.
Не теряя время, Найя нашла запирающую крышку ящика защелку и поддела ее клинком Гурджина. Древесина оказалась
