Он проследил за ее взглядом и увидел, что она уставилась на дракона-аврелианца, а тот не сводит глаз с нее.
Он слышал разговоры о том, что происходит, когда дракон выбирает своего человека. Он словно привязывал к себе магическими узами своего хозяина, и между ними возникала сильнейшая связь, наполненная древним волшебством. Однако отец всегда говорил, что это сказки и в процессе запечатления нет абсолютно ничего мистического.
Но, глядя на девочку, он не мог избавиться от мысли, что она видит нечто неземное. Еще минуту назад она пряталась у него за спиной, а теперь отпустила его руку, словно забыв о нем. Она осторожно сделала шаг в сторону дракона, потом еще один, не сводя с него глаз. Подойдя совсем близко, она положила ладонь на драконий лоб.
Мальчик стоял словно завороженный, но вдруг ощутил странный толчок. И, обернувшись, увидел устремленные на него блестящие черные глаза. И все вокруг замерло.
ЛиЯ сидел перед Атреем, пока тот внимательно читал мою запись новопитианского послания, сделанную со слов мальчика на острове Голодный Валун. Тома произведений на драконьем языке, ровными рядами заполнявшие его полки, контрастировали с простотой обстановки его кабинета и его строгой формой. Вокруг его рта и на лбу залегли морщины. Закончив чтение, он сцепил пальцы и взглянул на меня. Лицейский бал закончился вчера, но мне казалось, что с тех пор минул целый год.
– Ты все сделал правильно, Ли.
У меня все сжалось внутри. Нет, я все испортил. Я позволил этому случиться. Не предупредил Холмса, позволил ему снять стражу, хотя догадывался о возможном нападении.
– И как мы им ответим?
Голос Атрея сделался резким от неприязни.
– Новопитианцам? Мы никогда не сдадимся.
– Но у наших драконов пока еще нет пламени.
– Оно появится. Не сомневаюсь. Они дали нам время до Дворцового дня? За три недели может многое произойти. И я готов подождать.
И не успел я опомниться, как с моих губ сорвалось следующее возражение:
– А что, если все это того не стоит?
Атрей склонил голову набок. А затем, разжав ладони, положил их на стол.
– Что именно?
В памяти всплыло лицо паренька, испачканное сажей, с застывшими глазами, и дымящееся пепелище.
– Что, если в Каллиполисе появятся новые сироты? Из-за этой войны. Если до этого вообще дойдет, если у наших драконов появится пламя. Не лучше ли было бы…
– Капитулировать?
– Договориться, – хрипло ответил я. – Что, если с ними можно договориться?
В какое-то мгновение эти слова едва не сорвались у меня с языка. Я представил, как скажу ему правду. «Когда я был ребенком, ты спас меня, и я верю во все, что мы делаем, во все твои идеи, и Джулия послушает меня, они послушают меня, дай мне уговорить их… Дай мне возможность найти способ выйти из этой ситуации как-то еще, не сталкиваясь с ними в воздухе».
Атрей заговорил первым.
– Сложно принимать решение, когда понимаешь, что могут пострадать люди.
В его мягком голосе слышалось понимание. И хотя я ничего не сказал о том, каково будет появиться на поле боя на спине дракона и при этом почувствовать себя абсолютно беспомощным, он в точности угадал мои мысли.
– Но правитель обязан принимать и такие решения. Как бы ты договорился с этими людьми, Ли? Они не принимают наш мир. Им нужен их собственный мир. А я этого не допущу. Мы строим нечто гораздо более прекрасное.
А следующие слова Атрея полностью лишили меня возможности сказать правду, погасив ее, словно свечу.
– Ты будущее этой страны, Ли. И здесь лидер получает власть не по праву рождения, его избирают. Только так, и никак больше.
«Что бы ты сказал, если бы узнал, что я имею право на власть и по праву рождения?»
Но я не осмелился бы задать ему такой вопрос. Удивительно, как столько лет спустя, сам пройдя обучение ораторскому искусству, я до сих пор затихал, попадая под влияние убедительных речей Атрея. Хотя его слова были направлены против моих близких людей.
«Мы строим нечто гораздо более прекрасное».
Все, о чем он говорил, было знакомым. Надежным. Он отметал все, что было до него, с непоколебимой убежденностью. «Нечто более прекрасное».
– Я разделяю твою тревогу, – признался он. – Особенно если наша флотилия не обретет боевого пламени.
Он щелкнул пальцами и принялся просматривать разложенные на столе бумаги с таким видом, словно готовил план наступления. Его голос сделался оживленным.
– Важно не допустить паники. Я поговорю с людьми из Министерства Пропаганды, чтобы те приняли необходимые меры.
ЭнниНа следующий день после событий на острове Голодный Валун и последовавшей за ними речи Атрея на Народной площади мы с Пауэром начали тренировки. К тому времени новости о нападении просочились из Арона в столицу. Над толпой повисла непривычная тишина, когда Атрей объяснял, что произошло после того, как зажглись сигнальные маяки. Встав рядом с Ли, среди других стражников, я тайком взглянула на него, когда Атрей произносил знакомые мне слова: «два дракона-грозовика и одна небесная рыба», «послание от Джулии Грозового Бича, переданное одним из выживших», «мы не согласимся на капитуляцию». «Мы уверены, что наш флот в самое ближайшее время обретет боевое пламя».
Я пыталась понять, какие чувства скрываются за бесстрастной маской на лице Ли. Что он видел, о чем вспоминал, о чем думал. Ли ничего мне не рассказал, это от Лотуса я узнала, что вражеское послание передал выживший паренек. Знал ли он, кто такая эта Джулия Грозовой Бич? Что он представлял, услышав слово «капитулировать», наверняка разбудившее давно забытые желания?
А еще я пыталась представить, о чем думают люди, смотревшие на нас. Когда Атрей закончил речь, толпа взорвалась громкими восторженными криками, взбудораженная его словами и голосом, однако, когда мы с Криссой возвращались во Дворец узкими улочками Хаймаркета, у людей, шептавшихся на каждом углу, был совсем другой настрой.
– По крайней мере, при повелителях драконов мы были под защитой…
– Не говоря уже о том, что при повелителях драконов мои сыновья не получали такие жалкие подачки из Трудового Комитета…
– Да, простолюдины и женщины летают на драконах, но какой от этого толк, если у флота не появится боевое пламя…
Похоже, псевдонаучные теории Доры Митрайдс, которые она с такой уверенностью высказывала на Лицейском балу, просочились в народ. Заметив нас, группы перешептывавшихся простолюдинов, толкая друг друга локтями, умолкали и шли следом за нами по улице, а самые смелые отвешивали нам вычурные поклоны, насмешливо улыбаясь щербатыми ртами.
– Да здравствует Революция, леди стражницы.
– Гражданки, – холодно откликнулась Крисса.
Мы завернули за угол, слыша за спиной приглушенный горький смех. Я дрожала, потрясенная их гневом. Крисса, поджав губы, стиснула кулаки. Прямо над нами раскачивалась вывеска таверны «Пьяный вепрь».
