Я тебе не верю, повторяю я про себя. Не верю. Но это не помогает. Потому что ее слова многое объясняют.
Боже мой! Никто не беспокоился о нас, никто нас не ждал. Мы больше не могли общаться с родителями – в целях безопасности, говорили нам, но это была ложь. Еще одна ложь, в которую мы все поверили.
– Погодите, – говорит Джулия. – Вам придется все объяснить.
Но Уэлч уже смотрит на Карсон, и ее лицо смягчается.
– Карсон, – зовет она. Ветер доносит до нас ее шепот; она протягивает руку. – Подойди на минутку, мне нужна твоя помощь.
Я хватаю Карсон за рукав, но она осторожно ступает по мокрым доскам и берет руку Уэлч. Сердце у меня проваливается в желудок, когда Уэлч достает из кармана куртки нож, который жадно сверкает на свету.
Джулия кричит, но поздно. Уэлч крепко сжимает запястье Карсон, прильнув к ней.
– Все хорошо, Карсон, – говорит она. – Пусть для меня все закончится так, как хочу я. Тебе нужно просто надавить.
Я смотрю на Джулию. Она кивает. Я вытаскиваю из-за пояса пистолет. Мы не можем потерять Уэлч. Она знает, куда забрали Байетт; если она умрет, ответы умрут вместе с ней. И, несмотря на всю ее ложь, на все, что она могла сделать, мы понимаем, что без нее школе конец. Она нужна нам. Она нужна мне.
– Ты поможешь мне, – продолжает Уэлч. Она вкладывает нож в ладонь Карсон, и клинок блестит на зимнем солнце, как лед. – Это просто. Это совсем не трудно.
– Не делай этого, – говорит Джулия, в одну секунду выхватывая пистолет. Она целится в Карсон, и ее рука совсем не дрожит. Уэлч знала, что делала, когда попросила Карсон. Из всех нас ею проще всего управлять, она согласится скорее, чем мы с Джулией. Она способна сделать это по просьбе Уэлч, а мы не можем этого допустить.
– Ты сможешь, – говорит Уэлч, улыбаясь шире. – Ты сильная, Карсон. Я знаю, что ты справишься.
Я не вижу лица Карсон, но по тому, как распрямляются ее плечи, понимаю, что никто раньше не говорил ей таких слов. Я поднимаю пистолет и направляю его в шею Карсон. Я стою близко, и я не промахнусь.
– Отпустите ее, – говорит Джулия, и дрожь в ее голосе превращает приказ в мольбу. – Вернитесь с нами в школу. Мы что-нибудь придумаем.
Карсон смотрит на свою руку, крепко сжимающую нож, и я вижу, как белеют костяшки ее пальцев.
– Молодец. – Уэлч закрывает глаза и прижимает лоб ко лбу Карсон. – Ты единственная, кто может мне помочь.
– Брось нож, Карсон, – говорю я. – Или я выстрелю. Ты знаешь, что выстрелю. Она нужна в школе, без нее мы не справимся.
Никто не двигается. Только ветер и морские брызги, и солнце проглядывает из-за облаков. Я с усилием зажмуриваюсь и заново фокусируюсь на цели.
– Простите, – наконец говорит Карсон. – Я не могу, простите.
Я опускаю пистолет и выдыхаю. Луч солнца отражается от поверхности воды и, когда Джулия отворачивается, прикрывая глаза, я вижу, как это происходит. Руки Уэлч накрывают ладони Карсон, не давая выпустить нож. Она поднимает подбородок и улыбается, глядя в небо. В последний раз напрягая мышцы, она притягивает Карсон к себе, и нож глубоко входит ей под ребра.
Глава 18
Она медленно оседает. Сперва на колени, а потом, когда Карсон отпускает ее и пятится, на доски причала.
– Это не я, – бормочет Карсон. – Клянусь, это не я.
От шока я не могу пошевелиться. По доскам к краям причала растекается темная вязкая кровь. Скоро она расцветет в воде. Я представляю, как она расплывается по поверхности, как масло, блестящая, скользкая и красная, красная, красная.
Джулия обходит ящик, в котором сверкает контейнер, и, наклонившись, щупает пальцами шею Уэлч.
– Ничего.
Она мертва, и она забрала с собой свои секреты. Я не могу понять, какие чувства испытываю. Я благодарна, что она уже не сможет причинить мне вред. Я зла, потому что никогда не узнаю того, что знала она, потому что мои шансы найти Байетт утекают сквозь пальцы. А на самом дне, за всеми этими чувствами – привычная, как умение дышать, разъедающая сердце вина.
Я засовываю пистолет за ремень, наклоняюсь, уперев ладони в колени. Уэлч говорила о наших семьях правду. У нее не было причин лгать. А значит, моя мама на материке не считает дни до моего возвращения.
– Скажем остальным? – спрашиваю я. Выходит хрипло, как будто я несколько часов кричала, надсаживая горло. – Про наши семьи?
Когда я выпрямляюсь, Джулия качает головой.
– Я не готова, – говорит она. – Я бы и сама не хотела знать.
Как и я. Но рассуждать дальше нам некогда. Время уходит, и мы должны вернуться до темноты – тем более теперь, когда с нами нет Уэлч.
Я бросаю быстрый взгляд на ее тело. Ее пальцы не почернели – доказательство того, что их с директрисой болезнь отличается от нашей.
– Что будем делать с ней? Понесем в школу?
Джулия смотрит мимо меня на лес. В воздухе висит тяжелый медный привкус крови.
– Нет, – говорит она. – Тело нас замедлит. Привлечет ненужное внимание.
Вариантов у нас нет. Карсон начинает плакать, так что я обнимаю ее за плечи и отвожу в сторону. Мы с Джулией справимся вдвоем.
Она берется за ноги, я за руки. Тело Уэлч еще теплое, конечности пока не задеревенели, и, когда я убираю с ее лица прядь волос, на меня смотрят открытые глаза. Я хочу закрыть их, как это делают в кино, но, когда тянусь к ней, ее ресницы, жесткие от мороза, касаются моих пальцев, и я в отвращении отдергиваю руку. Она напоминает мне мистера Харкера. Мягкое, абсолютно расслабленное тело.
– Давай побыстрее, – говорит Джулия. Она сидит на корточках у коленей Уэлч. – Забери у нее ключи, и покончим с этим.
В этом нет ничего страшного, говорю я себе. Мы просто делаем то, что должны.
Связка ключей подцеплена к
