Осип Красный Кушак… А вот этот, похоже, сам напросился! Как-то, в Дубровнике или даже раньше, завел разговор про кушаки, пояса… мол, прикупить бы в Риме, покрасовался бы. Так себе разговор был, пустой, ни о чем вроде… Вроде бы ни о чем, однако вот связка – «Осип – Рим» у Ремезова в мозгу засела накрепко. Потому Осипа и взял… будто и сам выбрал, а будто бы – и не сам.
Тьфу ты! Задумавшись, Павел едва не споткнулся и раздраженно сплюнул. Вот уж впрямь додумался – технологии психического программирования в Средние века… да еще и таких полуграмотных парней, как… Кстати, вдруг они не такие уж и полуграмотные, эти «верные» воины? Если с другой стороны посмотреть – по какому принципу их – своих соглядатаев – князь или тот же Ирчембе-оглан – выбирали? Как бы сам-то, он, боярин Павел, Петров сын, Ремезов, выбрал? Ну да, надежны должны быть, сильны, выносливы, и чтоб воины добрые, и не дурни. Все так. Однако умелых воинов да не дураков – полно. Какие-то еще должны бы качества быть. Скажем, язык – латынь хотя бы! Ну да, ведь без этого-то весьма затруднительно в Риме шпионить. Ну, Марко Грач – понятно, не о нем сейчас речь. Остальные – Кондратий, Осип и уж тем более Вол – никакими языками, окромя русского и, может быть, половецкого да еще польского, не владеют. Не владеют ли? А вдруг кто-то что-то все-таки понимает? Как проверить? Гм… да вот прямо сейчас – по-простому, время-то есть. Как раз вот на перевале, или сразу после, устроить привал – ведь пора бы уже… Там и…
Перевал миновали к полудню – здесь, в горах, зной вовсе не чувствовался, а вот в низине-то даже сейчас, в конце сентября, было еще жарко. Жарко – на русский манер, градусов двадцать семь – двадцать восемь, для италийцев же – очень даже комфортно, самая жара стоит у них с мая по сентябрь, вот тогда уж действительно жарко – плюс тридцать пять – сорок.
Спустившись еще ниже, путешественники узрели слева от дороги довольно живописную полянку, зеленую, покрытую бьющим в глаза разноцветьем в обрамлении каштанов и пиний. Рядом журчал родник, бежала по каменному желобку водица, вкусная и на удивленье прохладная, так, что ломило зубы.
Ах, как ворковали Марко и Аньез! Они даже уединились, почти, этак расположились на травке в отдалении ото всех, правда, наглый Кондратий Жердь, собака, нарушил идиллию. Да еще Марцелин подошел, сказал что-то. И Осип, а за ним – и Вол – туда же! Ишь как манила молодых мужиков красивая юная девушка, словно магнитом притягивала. Марко, кстати, морщился… и явно не от боли.
– Вы можете остановиться на каком-нибудь постоялом дворе в Трастевере, – сразу сменила тему Аньез. – Там их много, и недорогих, я расскажу, как добраться.
Трастевере… Павел мечтательно улыбнулся, вспомнив их римский – с Полиной – вояж. Трастевере – «За Тибром», – а по-русски говоря – Заречье. Уютный средневековый квартальчик с узкими улочками и рынком, церковь Святой Марии, напротив – через Тибр и остров Тиберина – театр Марцелла и один славный такой кабачок…
– Ладно, – все же решившись на эксперимент, Ремезов подошел к парочке ближе.
Момент выпал удобный – все подозреваемые собрались кружком, что-то говорили, смеялись, шутили, лишь один Убой службу нес – в отдалении от всех бдительно за округой присматривал. Страж надежный, чего уж там, правда, выглядит страхолюдно, ну, да с лица воду не пить. Да и не нужен он здесь, в эксперименте, и так ясно, чей человек. Что же касается остальных троих воинов…
– Хороший у тебя голосок, милая Аньез, как ручеек, звонкий, – Павел начал издалека, но вполне настойчиво. – А веселых песен ты, случайно, не знаешь?
– Знаю, отчего же нет?
– Так и спела бы, краса! Народ бы порадовала.
– Спеть… – девчонка задумчиво опустила ресницы, пушистые, черные.
Затем решительно тряхнула головой, дернула себя за выбившийся из-под легкой шапки локон, улыбнулась задорно:
– А и спою! Только… что вам спеть-то? О любви?
– О, нет, нет, – замахал руками заболотский боярин. – Нам бы что-нибудь такое… веселое.
– Как скажете… – Аньез прищурилась, щелкнула пальцами, набивая мотив. – Только вы в ладоши хлопайте… вот так…
Повеселевшие парни обрадованно захлопали в ладоши, даже Марко думать забыл о своей ревности.
– Это древняя песня, но веселая… слушайте:
Несет от Мирталы вином,Несет от Мирталы вином,Вечно несет от Мирталы вином… —принялась весело напивать Аньез.
Похоже, песня и впрямь оказалась древней, но девушка исполняла ее вовсе не на чистой латыни, а на том языке, что был в ходу в Риме в нынешние смутные времена.
Но, нас обманув, листья жует она лавра,Вместо воды добавляя в вино…Марко не выдержал, расхохотался первым, за ним упал от смеха в траву Марцелин. А больше вроде бы и некому было смеяться – кто б понимал? Кто? В чьих глазах мерцал тайно сдерживаемый хохот, чьи губы кривила улыбка? Павел внимательно посматривал на своих воинов. Вол? Гм… нет, вряд ли. Осип? А этот явно весел – с чего бы? А уж Кондратий Жердь – так тот вообще повалился в траву рядом с хохочущим братцем исполнительницы.
