– Да нет, просто один знакомый. Мой, и моего си… В общем, наш. Так узнаешь?
Марко давно уже собирался спросить о том надменном рыцаре, по сути, похитившем милую Аньез и ее брата. Кажется, этот рыцарь называл их своими племянниками? Вот так дядюшка, да-а-а… И Кьезо как-то странно реагирует – не поймешь, то ли всерьез собрался помочь, то ли так, отговорился. Ну, коли уж на то пошло, о владельце герба с золотой чашей можно и в другом месте спросить, хоть в той же церкви.
О, как уязвленно чувствовал себя синьор Амедео Франдолини! Какой яростью пылало его сердце, какие мысли роились в его лысой башке – одна другой гнуснее. Он то представлял свою супругу в объятиях похотливого сатира из срамных языческих басен, то этот сатир вдруг обращался в заблудшего пьяницу мастерового, а то – соседа-зеленщика, человека благонравного и тихого… но ведь не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся!
Пылая праведным гневом, кривоногий скобянщик уже хотел было ворваться в дом бешеным всесокрушающим ураганом, выхватить узкий кинжал и, поразив в лживое сердце алчного похотливца, благородно простить изменницу-супругу. Простить, но и наказать – а как же без этого?
В синем, с кучерявыми облачками-овечками, небе ярко сверкало солнце. Чем ближе синьор Амедео подходил к своему дому, тем почему-то меньше терзался гневом, и даже начал задумываться – а вдруг да жена изменяет ему с кем-нибудь из постояльцев? И правда, чего далеко-то ходить? Может, как раз сейчас, пользуясь отсутствием законного супруга, полюбовнички лобызаются на широком хозяйском ложе… или даже в лавке, на старом сундуке! Мхх!!! Кто, интересно? Их старший, Паоло? Мужик, конечно, весьма импозантный, уверенный в себе, молодой, сильный, почему б с таким и не… Правда, польстится ли он на Франческу, у которой даже груди нет? Амедео б точно не польстился. Не-ет, тут, скорее, не мужики, а… а тот смазливый юнец, Марко! Говорит, в Болонье учился? А ведь всем ясно – в университетах ничему доброму не научат, а вот всякому похабству – пожалуйста! Недаром ведь всех студентов считают страшными грешниками, от излишней учености – один вред да зазнайство.
Да! Верно этот юнец… соблазнился тощим женским телом, ну да, он, больше, пожалуй, некому, в тайный лупанар по молодости еще идти стыдно, так он тут нашел… Ишь ты, проклятый студент, на ходу подметки режет! А ведь прикидывался скромником, глазки долу опустит – что т-ты! Ла-адно, сейчас тебе кое-что и отрезать… Или…
Остановившись в виду собственных закрытых ворот, терзаемый нешуточной ревностью – хотя, кто б мог подумать?! – синьор Франдолини задумчиво почесал лысину: а что, если за юнца вступятся другие паломники, их ведь там целая братия?! Отколотят – запросто, да потом сбегут… Может, не пороть зря горячку, сначала посмотреть, убедиться… Вот хотя бы забраться на старый платан, с той стороны подойти, сзади.
Так ревнивец рассудил, так же и сделал – оббежав вокруг двора, взял у соседа лестницу, вскарабкался на платан, да, укрывшись в густой листве, осторожно заглянул в комнату, благо выходившее во двор окно оказалось прямо напротив – только протяни руку. Щурясь, Амедео всмотрелся… Никого! Пусто! Верно, супружница с детьми гуляет. Черт! Что же, зря все? А…
А кто это там, в лавке…
Как раз в этот момент ведущая в лавку дверь распахнулась, и во двор вышел один из постояльцев – Паоло. А за ним, чуть погодя… и неверная супруга! Ну, точно – неверная, ишь, как, змея, улыбается, поправляет завязки… Небось, едва успела натянуть одежонку! Эх. Вывалять бы тебя нагую в смоле, да потом – в перьях, пронести по всему городу на шесте – то еще позорище! Так бы и сделать… однако булочница Марта этого явно не одобрит, еще и прогнать может, скажет – ну ты и учудил, черт!.. Нет, не стоит так, не стоит, а вот этого дьявола Паоло проучить, вне всяких сомнений, нужно. Как? А придумать. Только побыстрее… но и не очень спеша – пусть месть будет сладкой!
Рассудив таким образом, синьор Франдолини дождался, когда «полюбовнички» уйдут со двора в лавку и, быстро спустившись на землю, прислонил лестницу к соседскому забору… и тут вдруг увидел идущую к дому компанию – двух своих слуг, детей и юнца Марко, про которого только что думал, что он… А вот оно все как оказалось-то! Даже, если и не было ничего, все равно – зачем супружница с паломником этим в лавке наедине оставались? О чем секретничали?
– Доброго дня, досточтимый синьор. Вы вернулись уже?
– Да, да, Матрос… возвращаюсь… Как дома?
– Все хорошо. Мы вот с малышами гуляли.
Наклонившись, синьор Франдолини поцеловал детей и, вытерев губы, застучал в ворота, тут же и распахнутые супругой. Ага! Смотрела она так… будто бы виновато и вместе с тем – с вызовом! Ишь, змея… Так добропорядочные жены не смотрят!
– Милый, ты уже вернулся из Остии?
– Вернулся, вернулся… детей прибери.
– Господин, – улучив момент, зашептал Кьезо. – Есть кое-что сказать.
– Так говори… – скобянщик нервно дернулся и манул рукой. – Хотя нет, не здесь. Пошли-ка в лавку…
Скрипнув, затворилась дверь.
– Ну? – выпялился на слугу Амедео. – Чего сказать-то хотел?
– Молодой Марко выспрашивал про один рыцарский герб… про золотую чашу на лазоревом поле!
– Золотая чаша?!! – синьор Франдолини, не сдержавшись, ахнул и тут же испуганно прикрыл рот ладонью. – Так вон оно что… вот это какие паломники! А их старший, Паоло? Он наверняка тоже со всем этим связан.
– Рыцарь Золотой Чаши – их добрый знакомый, – поспешно добавил слуга. – Так сказал Марко.
– Ах, добрый знакомый?!! Даже так! Вот она, измена-то!
Вытерев со лба пот, скобянщик азартно потер руки, пытаясь связать воедино все вдруг возникшие в его плешивой голове мысли.
– Вот что, Кьезо, беги сейчас к достопочтенному мессиру Джанкарло Гоцци, судье. Скажешь… не надо ничего говорить, просто предупреди, что я сам лично явлюсь к нему вечером… с очень важной вестью! Понял? Так и скажи – с очень и очень важной!
Мотнув головой, юный слуга выскочил со двора, босые пятки его замелькали у холма Джаниколо – именно в той стороне жил уважаемый судья. А оставшийся в лавке синьор Франдолини довольно шмыгнул носом, мстительно прищурился… и улыбнулся, как улыбалась бы отвратительная болотная жаба или ядовитейшая змея, ежели б эти твари вдруг научилась улыбаться.
Глава 9
Способ
Осень 1243 г. Рим. Замок Святого Ангела
Что-то капало, явно капало, тихо, но отчетливо – кап-кап, кап-кап, кап… Дождь? Почему бы и нет? К ночи вполне могли собраться тучи… интересно, сейчас – ночь? Судя
