– Но если все это произошло в течение одной ночи, когда тебя создали, откуда тебе известно что-то о графе Дракуле и тем более о том, кто и как тебя создавал? Кроме того, ты умеешь разговаривать. Как же так? – не переставал задавать вопросы Ван Хелсинг.
– Части тел, из которых отец составлял меня, жили и раньше. Я ничего не помню из их предыдущих жизней, но я умею говорить и читать. А пока мой отец создавал меня, мы... были связаны друге другом. Каким- то образом получилось так, что я все время слышал его. После его смерти я вернулся в замок, пробрался в его лабораторию, прочитал его записи и дневники, часть из которых мне пришлось уничтожить для того, чтобы Дракула не смог использовать знания моего отца в своих коварных целях. Отец очень долго находился под влиянием графа, но я верю в то, что он был очень умным человеком, и притом добрым. Правда, в конце своей жизни он чуть было не помешался, но до последнего дыхания оставался добрым и справедливым. А когда он освободился от влияния Дракулы, он ощутил себя и достаточно сильным, – заключил Франкенштейн, и в голосе его прозвучала гордость.
Ван Хелсинг был тронут таким почтительным отношением Франкенштейна к своему создателю. Несмотря на уродливую форму, в этом существе ощущалось и несомненное чувство собственного достоинства. Однако Ван Хелсинг продолжал удивляться гениальным способностям доктора Франкенштейна. Как это замечательно и непостижимо: хотя ученый использовал части тел других людей, у его творения ничего не сохранилось в памяти об их прошлых жизнях. И все же люди хотели, чтобы он погиб. А Дракуле он был нужен для его чудовищных экспериментов... А он сам хотел не так уж много: просто существовать на этой земле.
Через несколько минут они подъехали к замку в поместье Валериусов, и Ван Хелсинг увидел, что их встречает возбужденный чем-то Карл. Ван Хелсинг сразу же вышел из экипажа и тут же набросился на монаха:
– Что случилось?
Карл стоял, не шевелясь, и смотрел мимо Ван Хелсинга. Он увидел в открытую дверь экипажа Франкенштейна и остолбенел.
Ван Хелсинг благоразумно закрыл дверцу, быстро рассказал Карлу краткую историю доктора Виктора Франкенштейна и его творения, а также о роли Дракулы в его судьбе.
Удовлетворенный рассказом, Карл, в свою очередь, поведал о своем открытии: об ожившей картине. Ван Хелсинг сразу же поверил ему, поскольку уже наблюдал более странные вещи в данной местности. Более того, всего час назад ему пришлось пережить куда более неправдоподобные события.
– Что все это означает? – спросил он у монаха.
– Не знаю.
В этот момент к ним подошла Анна и, открыв дверцу экипажа, еще раз показала Франкенштейна монаху. Карл снова, раскрыв рот, уставился на него, и Ван Хелсинг нетерпеливо подтолкнул товарища:
– Не надо так на него пялиться, каким бы необыкновенным он тебе ни казался.
– А я не могу отвести от него взгляда, – словно находясь в трансе, произнес Карл, силой заставляя себя отвернуться. – Он – человек?
Ван Хелсинг грубо втолкнул Карла в экипаж, велев ему сесть напротив Франкенштейна:
– Если быть откровенным до конца, то он создан из семи разных людей, вернее, из частей их тел.
Это вызвало у Франкенштейна приступ гнева, и он сердито зазвенел цепями, пытаясь избавиться от них:
– Ты раскрываешь мои секреты, значит, осуждаешь меня и выносишь мне несправедливый приговор! И не только мне, но и всему человечеству!
Анна захлопнула дверцу экипажа и указала на лошадей:
– Нет никого на свете быстрей трансильванских коней. Даже оборотень не в состоянии догнать их. А теперь ты вправе действовать так, как считаешь нужным. – И она повернулась, собираясь уйти в дом.
В планы Ван Хелсинга не входило оставлять ее одну, без присмотра, но в данный момент он решил не мешать ей. В конце концов, сейчас она послушно следовала его инструкциям...
Забираясь на кучерское место, он подобрал поводья и прикрикнул на лошадей. Они были прекрасно обучены и резко сорвались в галоп прямо с места.
* * *Целый день Ван Хелсинг гнал лошадей по лесной дороге, с самого рассвета до заката. Анна не преувеличивала: эти кони не только отличались скоростью, но были еще и на удивление выносливы. Они мчались галопом до того самого момента, когда солнце начало клониться к горизонту.
Но Ван Хелсинг не стал останавливаться и гнал лошадей все быстрее по погружавшемуся в сумрак лесу. И тут, повернув голову, словно заподозрив что-то недоброе, он увидел в небе две неясные фигуры громадных нетопырей. Они тут же скрылись за верхушками деревьев, но ошибиться он не мог. Итак, он ехал целый день, а невестам Дракулы не составило никакого труда обнаружить его на таком расстоянии! Хотя Ван Хелсингу удалось уничтожить одну из невест графа еще в городке, он не строил сейчас никаких иллюзий по поводу того, как тяжело придется ему в сражении с этими вампирами. Можно сказать, что тогда, на площади, ему просто повезло.
Ван Хелсинг потянулся за арбалетом и приготовился к схватке. Сверху захлопали крылья, и в один момент Ван Хелсинга подняло в воздух, срывая с кучерского места, отчего он сразу выронил свое оружие.
Он пытался отделаться от страшных когтей, и уже через секунду почувствовал, как падает вниз, причем приземляется точно на спину одной из лошадей. При этом каким-то чудом ему удалось сохранить равновесие и не свалиться под копыта. Сориентировавшись, Ван Хелсинг понял, что сидит верхом на
