– Мы не можем так рисковать. Кайла, Остин и другие пропавшие… они бы сами этого не хотели.
Список пропавших без вести включал уже пять имен. Никаких иллюзий в отношении того, что они вернутся сами, без посторонней помощи, я не питал. В ушах все еще звучали зловещие слова Зверя: А еще я поднял ставки. У него не останется иного выбора.
Сделав мишенью моих детей, он предлагал мне отправиться на их поиски и найти ворота тайного оракула. Многое оставалось непонятным – каким образом сюда переместилась древняя роща Додоны, что именно могли представлять собой упомянутые «ворота», почему Зверь решил, что я могу открыть их, и как ему удалось заманить в ловушку Остина и Кайлу. Одно я знал точно: Зверь был прав. Выбора у меня не оставалось. Я должен был найти моих детей… моих друзей.
Панический крик Уилла остановил меня, когда я уже намеревался броситься в лес вопреки запрету кентавра.
– Аполлон, ты мне нужен!
В дальнем конце поля Уилл устроил импровизированный госпиталь, где на носилках лежали с полдюжины полукровок. Одному из них, Паоло Монтесу, он и пытался помочь вместе с Нико, который удерживал вопящего больного.
Подбежав к носилкам, я остановился и на секунду зажмурился от увиденного.
– Ему отрезало ногу, – дрожащим от напряжения голосом сообщил Уилл. – Я ее приставил, но теперь надо, чтобы он полежал спокойно.
– Но… – Я посмотрел в сторону леса.
– Знаю! – бросил Уилл. – Думаешь, я не хочу отправиться на их поиски. Но у нас не хватает целителей. В том рюкзаке есть мазь и нектар. Принеси!
Меня ошеломил его тон. Я вдруг понял, что он не меньше меня озабочен судьбой Кайлы и Остина. Но между нами было одно различие: Уилл знал свой долг. В первую очередь – исцелить раненых. И ему требовалась моя помощь.
– Да. Конечно.
Я схватил рюкзак и занялся Паоло, который весьма кстати потерял от боли сознание.
Меняя хирургические перчатки, Уилл бросил взгляд в сторону леса.
– Мы найдем их. Обязательно найдем.
Нико ди Анджело протянул ему солдатскую флягу.
– Выпей. И сейчас твое место здесь.
Сын Аида тоже пребывал не в лучшем расположении духа. Трава у него под ногами пожухла и дымилась.
– Ты прав, – вздохнул Уилл. – Но мне от этого не лучше. Валентина сломала руку – надо поправить. Поможешь?
– Похоже, дело серьезное, – сказал Нико. – Идем.
Некоторое время я присматривал за Паоло Монтесом, а потом, убедившись, что ему ничто не угрожает, попросил двух сатиров перенести его носилки к дому Гебы.
Потом были другие. Кьяра с небольшим сотрясением. Билли Нг, свалившаяся с приступом ирландской чечетки. Холли и Лорель, оказавшиеся поблизости от взрывающейся фрисби и получившие по заряду шрапнели в спину.
Как и следовало ожидать, первыми за помощью пожаловали близняшки, которые тут же потребовали сообщить, которая из них собрала бо́льший урожай шрапнели, чтобы получить право хвастать заслугами. Я приказал им помолчать, пригрозив запретом на ношение лавровых венков. (Последнее было моей прерогативой, поскольку именно я – держатель патента на лавровые венки.)
Мои целительные навыки были вполне на уровне. От Уилла Соласа я, конечно, отставал, но это беспокоило меня не так, как неудачи в стрельбе из лука и музыке. Наверно я уже привык быть вторым в целительстве. Мой сын, Асклепий, уже к пятнадцати годам стал богом врачевания и медицины, что доставило мне огромную радость, поскольку освобождало время для других интересов. К тому же каждый бог может только мечтать, чтобы его ребенок вырос и стал врачом.
Закончив изъятие шрапнели, я мыл руки, когда ко мне, держа в руках маяк, подошел Харли. Глаза у него покраснели и распухли от слез.
– Это я во всем виноват, – пробормотал он. – Из-за меня они потерялись. Я… мне так жаль.
Мальчишку трясло, и я понял, что он боится моего возможного наказания.
Последние два дня мне так этого недоставало, утраченной способности вселять страх в смертных. Внутри у меня кипели возмущение и горечь. Я хотел найти виноватых – в случившемся со мной, в исчезновении полукровок, в моей неспособности все исправить.
Глядя на Харли, я чувствовал, как испаряется мой гнев. Мне вдруг стало стыдно за самого себя. Да, мне, Аполлону, было стыдно. Случай небывалый, совершенно беспрецедентный. Странно, что космос еще цел.
– Все в порядке, – сказал я.
Он шмыгнул носом.
– Маршрут ушел в лес, а так быть не должно. Вот они и заблудились… и…
– Харли. – Я взял его руки в свои. – Можно посмотреть твой маяк?
Он заморгал и, хотя, наверно, опасался за свой гаджет, протянул прибор.
– Я не изобретатель, и до твоего отца мне далеко, но в музыке разбираюсь и знаю, что автоматы предпочитают частоту на 329,6 герца, которая наилучшим образом резонирует с небесной бронзой. Если ты отрегулировал сигнал…
– Его может услышать Фестус? – Глаза у Харли расширились. – В самом деле?
Я осторожно повертел маяк.
– Не знаю. Как и ты, не мог знать, что устроит сегодня Лабиринт. Но это не значит, что мы должны опустить руки и от всего отказаться. Изобретай, сын Гефеста, и не останавливайся в своих начинаниях.
Я вернул ему прибор. Секунды три он таращился на меня недоверчиво, потом вдруг обнял – да так крепко, что едва не сломал ребра, – повернулся и умчался.
Пока я занимался последними ранеными, гарпии подобрали бинты, рваную одежду и вышедшее из строя оружие. Золотые яблоки они сложили в большую корзину, пообещав испечь на завтрак яблочный пирог.
Следуя распоряжению Хирона, все разошлись по своим домикам. Он уже пообещал выработать утром план дальнейших действий. Я, однако, не собирался ждать так долго и, как только мы остались одни, повернулся к нему и Мэг:
– Я ухожу на поиски Кайлы и Остина. Хотите – присоединяйтесь ко мне, не хотите – оставайтесь.
– Друг мой, – нахмурился кентавр, – ты устал и не готов. Ступай в дом. Ничего хорошего…
– Нет. – Я отмахнулся от его возражений, как если бы все еще был богом. В исполнении шестнадцатилетнего мальчишки жест выглядел, наверно, нелепо, но мне было наплевать. – Это мой долг.
Кентавр опустил голову.
– Мне бы следовало послушать тебя перед состязанием. Ты пытался предупредить меня. Что тебе удалось узнать?
Вопрос остановил меня на полушаге, как пристяжной ремень.
После спасения Шермана Яна, после подслушанного в Лабиринте разговора я почему-то решил, что уже знаю все ответы. Я вспомнил название, «Додона», рассказы о говорящих деревьях…
Теперь голова снова стала миской с мутным супом. Я не мог вспомнить, из-за чего так волновался и что намеревался с этим сделать. Возможно, сказывались усталость и стресс. А может быть, это Зевс манипулировал моим мозгом, подбрасывая манящие картины правды и тут же их пряча.
– Не помню! – взвыл в отчаянии я.
Мэг и Хирон нервно переглянулись.
– Ты никуда не пойдешь, – твердо заявила Мэг.
– Что? Ты не можешь…
– Это приказ. Никаких походов в лес, пока
