– Столетий, – поправил я. – Зверь сказал, что строит свою империю уже несколько веков.
В пещере стало так тихо, что мне почудилось, будто я слышу шипение Пифона, выход ядовитых паров из глубин земли. Хотя бы какую-нибудь музыку включили, джаз или классику. Сейчас меня бы даже дэд-метал-полька устроила – лишь бы не слышать это шипение.
Рейчел покачала головой.
– Тогда кто?..
– Не знаю, – признался я. – Но Зверь… в том моем сне… он назвал меня своим предком. Допустил, что я могу его узнать. Думаю, я бы и узнал, будь в порядке моя божественная память. Его манеры, акцент, строение лица – я встречался с ним раньше, но не в нынешние времена.
Мэг притихла и еще глубже, словно хотела исчезнуть в них, вдавилась в диванные подушки. Раньше я не обратил бы на это внимания, но после наших приключений в Лабиринте чувствовал себя виноватым каждый раз, когда упоминал Зверя. Должно быть, причиной тому была эта надоедливая человеческая совесть.
– Триумвират… – Я постучал себя по лбу, пытаясь вытряхнуть информацию, которой там не было больше. – Последний триумвират, с которым мне довелось иметь дело, состоял из Лепида, Марка Антония и моего сына, Октавиана. Триумвират – концепция типично римская, как патриотизм, мошенничество и политическое убийство.
Хирон погладил бородку.
– Полагаешь, эти трое – древние римляне? Но разве такое возможно? Аид весьма успешно выслеживает сбежавших из Подземного мира духов и не допустил бы, чтобы трое выходцев из древних времен столетиями бесчинствовали в современном мире.
– Повторяю, я не знаю. – Столь частое употребление этой фразы уже коробило мою чувствительную божественную натуру. Я уже решил, что по возвращении на Олимп обязательно прополощу рот нектаром со вкусом табаско. – Но, похоже, эти трое злоумышляют против нас очень и очень давно. Они финансировали войну Луки Кастеллана. Они оказывали помощь Лагерю Юпитера, когда римляне напали на Лагерь полукровок. И вот теперь, после двух этих войн, Триумвират снова здесь и строит козни. А что, если эта компания и есть главная причина… короче, всего?
Хирон посмотрел на меня так, словно я взялся копать ему могилу.
– Мысль очень тревожная. Но возможно ли, чтобы три человека были столь могущественны?
Я раскинул руки.
– Друг мой, ты живешь не первое тысячелетие и должен сам знать. Боги, монстры, титаны… они опасны всегда. Но самую большую опасность для полубогов всегда представляли другие полубоги. Кто бы ни входил в этот Триумвират, мы должны остановить их, пока они не взяли под свой контроль оракулов.
Рейчел выпрямилась.
– Извини? Ты сказал оракулов?
– Э… а разве я не рассказывал тебе о них, когда был богом?
Ее зеленые глаза опасно потемнели, и мне стало немного не по себе. Уж не прикидывает ли она, как сделать мне больно.
– Нет, – бесстрастно сказала Рейчел, – о них ты мне не рассказывал.
– О… ну… видишь ли, память у меня сейчас не та. Пришлось почитать кое-какие книжки и…
– Оракулы, – повторила она. – Во множественном числе.
Я глубоко вздохнул. Ну как убедить ее, что другие оракулы ничего для меня не значат? Что она – особенная! Я бы попробовал, да только сомневался, что она станет слушать, – место не самое подходящее. Пожалуй, лучше сказать напрямик, объяснить откровенно.
– В древние времена оракулов было много. Дельфы, конечно, считались самыми знаменитыми, но еще несколько – точнее, четыре – обладали сравнимой силой.
Хирон покачал головой:
– Вот только все они погибли в минувшие века.
– Вот и я так думал. Но теперь прежней уверенности не чувствую. Полагаю, «Триумвират холдингс» хочет контролировать всех древних оракулов. А самый древний оракул, роща Додоны, находится здесь, в Лагере полукровок!
21
В моем бизнесе
Оракулов всегда сжигают
Римлян ненависть
Я был богом драмы.
Последнее заявление, как мне казалось, прозвучало эффектной репликой. Я ждал ахов, охов и, может быть, немного органной музыки на заднем плане. Ждал, возможно, короткого затемнения перед следующей фразой. Еще мгновение-другое, и меня нашли бы мертвым, с кинжалом в спине. Вот было бы восхитительно!
Стоп. Я же смертный. Кинжал в спину убил бы меня. Ну и ладно.
В любом случае, ничего такого не произошло. Трое моих собеседников просто смотрели на меня, вытаращив глаза.
– Четыре других оракула, – сказала Рейчел. – То есть у тебя есть четыре другие пифии…
– Нет, дорогуша, конечно, нет. Пифия только одна – ты. Дельфы абсолютно уникальны.
Не помогло. Она по-прежнему смотрела на меня так, словно хотела ткнуть мне в нос жесткой кистью номер десять.
– Итак, эти четыре заурядных оракула…
– Одним была Кумская Сивилла. – Я вытер потные ладони. (И почему только у смертных потеют ладони?) – Знаешь, та, что написала Сивиллины книги – те пророчества, что запомнила гарпия Элла.
Мэг посмотрела на меня, потом на Рейчел. И снова на меня.
– Гарпия? Как те курицы, что убирают после ланча?
Хирон улыбнулся.
– Элла – особенная гарпия. Много лет назад она каким-то образом наткнулась на копию пророческих книг, которые, как считалось, были сожжены перед падением Рима. Сейчас наши друзья в Лагере Юпитера пытаются восстановить их на основе воспоминаний Эллы.
Рейчел сложила руки на груди.
– А три другие? Среди них ведь нет прекрасной юной жрицы, которую ты восхвалял за ее… Как это?.. «Неподражаемую манеру вести разговор»?
– Аа… – Не знаю почему, но мои прыщики вдруг превратились в живых, ползающих по лицу насекомых. – Э, согласно моим обширным исследованиям…
– Прошлой ночью он пролистал пару книжек, – пояснила Мэг.
– Хм! Был еще оракул на Эрифее и еще один в пещере Трофония.
– А я об этих двух уже позабыл, – сказал Хирон.
Я пожал плечами, потому что и сам почти ничего о них не помнил. Из всех моих пророческих франшиз эти были наименее удачными.
– И пятым оракулом была роща Додона.
– Роща, – вставила Мэг. – Типа деревья.
– Да, типа деревья. Рощи обычно состоят из деревьев, а не, скажем, из шоколадного эскимо. Это была роща священных дубов, посаженных Матерью Богиней в первые дни мироздания. Они уже были древними, когда родились олимпийцы.
– Мать Богиня? – Рейчел поежилась под своей блеклой курткой. – Пожалуйста, скажи, что ты не имеешь в виду Гею.
– К счастью, нет. Я говорю о Рее, матери первого поколения олимпийских богов. Ее священные деревья и впрямь умели говорить. Иногда они даже пророчествовали.
– Голоса в лесу, – догадалась Мэг.
– Совершенно верно. Думаю, роща Додоны пересадила себя сюда, в лес возле лагеря. Я видел во сне женщину с короной на голове, которая умоляла меня найти ее оракула. Полагаю, то была Рея. Вот только зачем ей носить символ мира?
– Символ мира? – спросил Хирон.
– Да, большой, бронзовый.
Рейчел побарабанила пальцами по подлокотнику дивана.
– Если Рея – титанида, разве она не зло?
– Не все титаны враждебны. Рея – добрая душа. В первой большой войне она выступила на стороне богов. Думаю, она и сейчас желает нам
