Размерами Ее Величество была втрое больше самого крупного из солдат – громадная башня из черного хитина и колючих конечностей, со сложенными на спине просвечивающими овальными крыльями. Глаза напоминали застывшие озера цвета оникса. На ее животе пульсировал прозрачный мешочек, наполненный мерцающими яйцами. Глядя на него, я пожалел, что изобрел лекарства в гель-капсулах.
Распухший живот должен был снижать ее подвижность в бою, но она была столь велика, что могла перехватить нас, прежде чем мы достигнем ближайшего выхода. Громадные мандибулы перекусили бы нас пополам, как сухие веточки.
– Мэг, как насчет того, чтобы употребить твои скимитары против этой почтенной леди?
Мэг посмотрела на меня с ужасом.
– Да, а еще она – насекомое, которое ты терпеть не можешь. И ее детишки готовили тебя к обеду.
Мэг нахмурилась.
– И все равно… Что-то мне это не нравится.
Царица зашипела – как будто струя воздуха ударила из сухого баллончика. Она бы наверняка уже сразила нас кислотой, если бы ее не беспокоили долговременные эффекты коррозирующего вещества на личинок. В нынешние времена муравьиным царицам приходится быть осторожными.
– У тебя есть другое предложение? – спросил я. – Желательно такое, которое не предусматривает гибель?
Мэг указала на туннель непосредственно за кладкой яиц:
– Нам нужно туда. Тот ход ведет к роще.
– Откуда ты знаешь?
– Деревья… – Она склонила голову чуточку набок. – Я будто слышу, как они растут.
Музы как-то рассказывали мне, что могут слышать, как высыхают чернила на страницах, только что исписанных новыми стихами. Почему бы дочери Деметры не слышать, как растут деревья? Не удивил меня и тот факт, что туннель находился в самом опасном для нас месте пещеры.
– Пой. Пой как раньше.
– Не могу. Голос почти пропал.
Кроме того, мне вовсе не хотелось терять ее снова. Освободив Мэг, я, вероятно, исполнил клятву, данную богу гейзера Питу. С другой стороны, пением и стрельбой из лука я снова, уже во второй раз, нарушил клятву, данную реке Стикс. Продолжение в том же духе лишь усугубило бы мое положение. Какие бы космические наказания ни ожидали меня, я не хотел, чтобы они пали и на мою спутницу.
Ее Величество щелкнула челюстями, посылая нам предупредительный сигнал – отступите. Еще немного, буквально несколько шагов, и моя голова покатилась бы по пыльному полу.
И тогда я запел. Точнее, попытался сделать все возможное с тем хриплым голосом, который остался в моем распоряжении. Я начал отбивать ритм бум-чика-чика и пританцовывать в том стиле, который отрабатывал с Девятью Музами перед войной с Геей.
Ну и ладно. Сделаю все один.
Я зарядил «Танец» Наза, одну из самых трогательных од матери, на написание которой я когда-либо кого-то вдохновлял. (Не стоит благодарности, Наз.) Правда, с текстом я обошелся весьма вольно. Ангел превратился у меня в многодетную мать, а женщина – в насекомое. Но чувства остались те же. Распевая перед беременной царицей, я думал о своей дорогой матери Лето. Я пел о том, что хотел бы жениться только на такой женщине (или насекомой). Пел искренне, от души. Но такой у меня не будет никогда. Не судьба.
Ее усики задрожали. Голова закачалась вперед-назад, и яйца стали вылезать из живота. Сосредоточиться в такой обстановке было нелегко, но я держался.
Закончив выступление, я упал на колено и протянул руки, ожидая вердикта царицы и зная, что она либо убьет меня, либо нет. Сил больше не осталось. Я излил себя целиком и уже не мог бы выговорить ни строчки.
Рядом со мной, сжимая мечи, замерла Мэг. Ее Величество содрогнулась, закинула голову и взвыла, вложив в вой больше горечи и отчаяния, чем раздражения и злости.
Потом она наклонилась и мягко подтолкнула меня в направлении нужного нам туннеля.
– Спасибо, – прохрипел я. – Мои извинения в связи с убитыми муравьями.
Я погладил ее по лбу.
– Можно мне называть тебя Мамой?
Ее рот довольно запузырился пеной.
– Аполлон, – окликнула меня Мэг, – пойдем отсюда поскорее, пока она не передумала.
Я не разделял ее опасений. По-моему, она приняла мою присягу на верность, а нас – в свой выводок. Но Мэг была права в другом: время поджимало. Провожаемые взглядом Мамы, мы обошли кладку яиц и углубились в туннель. Вверху мерцал дневной свет.
29
Факелов кошмары
Человек в лиловом
Но это не самое худшее
Никогда еще я не был так рад, что вижу поле смерти.
Мы вышли на поляну, устланную разбросанными костями. Большинство этих костей принадлежало лесным животным. Некоторые напоминали человеческие. Вероятно, мы наткнулись на свалку мирмеков, которые, судя по всему, вывозили свой мусор не слишком регулярно.
Деревья, окружавшие поляну, стояли так тесно, кроны их переплелись так плотно, что пройти между ними было практически невозможно. Зеленый купол у нас над головой пропускал лишь солнечный свет и почти ничего больше. Пролетавший над лесом никогда бы не догадался, что под этим пологом существует открытое пространство.
В дальнем конце поляны стоял ряд фигур, похожих на футбольные манекены, – шесть белых коконов на высоких деревянных кольях и пара громадных дубов, слева и справа. Каждое дерево достигало в высоту, по крайней мере, восьмидесяти футов, и массивные их стволы как будто срослись. Впечатление было такое, словно я смотрю на живые двери.
– Это ворота. В рощу Додоны.
Кривые клинки Мэг убрались, снова превратившись в золотые колечки на средних пальцах.
– Разве мы не в роще?
– Нет… – Я смотрел через поляну на белые коконы, напоминающие мороженое на палочке. Расстояние скрадывало детали, но что-то в них казалось знакомым. Знакомым в связи с чем-то нехорошим. Во мне боролись два желания – подойти поближе и держаться подальше. – Думаю, это что-то вроде передней. Сама роща – там, за теми деревьями.
Мэг настороженно посмотрела через поле.
– Не слышу никаких голосов.
Она была права. Лес притих, деревья словно затаили дыхание.
– Роща знает, что мы здесь, – предположил я. – Ждет, что мы будем делать.
– Тогда надо что-то делать. – Радости в ее голосе не слышалось, но она шагнула вперед, и кости захрустели под ногами.
Лук, пустой колчан и хриплый голос – не самый лучший арсенал для самозащиты, но я все же последовал за ней, стараясь не споткнуться о грудную клетку и не зацепиться за оленьи рога.
Примерно на середине пути через поляну Мэг резко выдохнула и пристально посмотрела на столбы по обе стороны ворот.
Поначалу я не понял, что именно вижу. Каждая стойка была примерно той же высоты, что и распятия, которые римляне устанавливали вдоль дорог для демонстрации незавидной участи преступников. (На мой взгляд, современные билборды намного симпатичнее.) Верхняя половина каждого столба была обмотана комковатой белой тканью, из которой наверху высовывалось что-то похожее на человеческую голову.
Трех подростков слева я не знал, хотя и предположил, что это Сесил, Эллис и Миранда. Изнуренный
