Глава 3. Бог ест любовь
В приличных дворянских фамилиях есть традиция: первый ребёнок обязательно отправляется в политику, чтобы стать новым Макиавелли, второй -- на военную службу, в целях пополнения рядов Юлиев Цезарей. И если говорить о свободе выбора своей судьбы, то вот она, свобода: хочешь в политику -- рожайся первым, хочешь в военщину -- айда вторым.
Так вышло, что Харди про эту традицию, когда рождался, ещё ничего не знал, поэтому его угораздило родиться во вторую очередь, а ведь мог крепко подумать и стать, например, десятым, а на десятых детей все вообще плюют (даже гувернантки), что так себе для карьеры, политической или военной, но отлично в смысле кучи свободного времени. Только -- Харди не знал. Его в то время вообще звали скорее Алексом, а в Союзной военной академии он пробыл кадетом ровно один день: сразу после завтрака он плюнул в лицо Джеймису бен Саиду, второму наследнику престола Объединенных Эмиратов Звёздной Системы Омани.
Джеймис был подлецом и напыщенным болваном, и к тому же считал, что лучший способ решить проблему -- пальнуть из фазера. И ещё, кажется, кого-то там следовало пороть до смерти, а потом тело выставить на площади -- в назидание гражданам.
Харди же в то время полагал, что ежели по дорожке ползёт жук, то ты уж его не дави, переступи и шагай себе.
В общем, отцу-то он сразу сказал: не станет зазря махать большой пушкой. И других отправлять махать тоже не станет. Отец не поверил.
Харди за оскорбление королевского достоинства королевского козла розгами не высекли, эта дворянская традиция как раз к тому времени благополучно отмерла. Но вот на возможной военной карьере Харди поставили такой жирный крест, что ему прямо не верилось -- пронесло, ух! Харди не успел даже распаковать свой чемодан (впрочем, и не намеревался успевать).
В общем, вояки из него не вышло.
Хотя потом отцу в качестве мелкого, нелепого и слегка унизительного утешения в письме с сообщением об отчислении кадета Квинса приписали внизу: в период службы проявил свою чрезвычайную смелость в отстаивании собственной позиции.
Отец сказал Харди: ну, теперь как знаешь. И Харди радостно поступил в университет.
А теперь глядел в лицо какому-то штабному капитану Корпуса Пси-реагирования и никак не мог понять: мозги у них там что ли отбивают? Или это такой особый сорт спихивания с себя всяческой ответственности?
-- Никак не можем принять под опеку, -- бубнил капитан. -- Нет такого постановления, чтобы принимать под опеку псиоников без документов, подобранных на выведенных из эксплуатации кораблях.
-- Но кто-то же должен взять его... Определить в какой-то интернат или там приемную семью? -- недоумевал Харди, уже изрядно злясь. -- Насколько мне известно, делами псиоников занимается только и исключительно военное ведомство, даже если речь идёт о гражданской службе. Следовательно, вы и должны заниматься этим мальчишкой.
Капитан долго перекладывал на столе бумажки (в век компьютерных технологий бумага была ценна тем, что какой-нибудь хакер с далекой окраины никак её не взломает, поэтому самые тайные из тайн доверяли только и исключительно ей). Пыхтел. Тоже, видать, злился.
-- Ты его нашёл? -- выдохнул в конце концов с изрядным раздражением. -- Ты нашёл, значит, и проблемы твои. Этого сопляка нет ни в одной базе данных. Может, он уже родился в Рое или его родители с какой окраины. А мы не берём в корпус несуществующих людей. Ты нашёл, тебе и нянчиться. Нет у нас инструкций на такие случаи. Хочешь -- выправь ему документы, оформись опекуном и тогда приходи. А не хочешь -- прогони. Жил же он как-то до тебя...
И Харди понял, что тут уж ловить нечего, и что если на какой-то случай инструкций нет -- то хоть лоб о двери этой казенщины оббей, а все равно ничего не добьёшься.
А Джона этот оказался вовсе даже не пускающим слюни идиотом, каким Харди представлял себе ройных, потерявших связи. Он вполне был способен удовлетворить свои физиологические потребности, туалет опознает, есть -- есть, спит и все остальное время шарится по выданному в образовательных целях планшету с выходом в глобалку (родительский контроль Харди не настраивал, потому что сам лично половым воспитанием юного телепата заниматься намерен не был).
На третий день совместного проживания Харди окончательно убедился: с опекой в Союзе черт-те что творится.
Пси-корпус действительно не принимает под своё крыло псиоников без документов, поскольку -- нет таких законов. В органах опеки для детей без пси-способностей псионики не принимаются -- и это как раз такой закон, вполне существующий. Система усыновления с псиониками не работает тоже, потому что мало кто обрадуется приемному ребёнку, который будет читать мысли окружающих и внезапным образом их озвучивать. И на третий день Харди их всех, отказывающихся принять хоть какое-то участие в судьбе бездомного телепата, даже начал понимать.
Потому что этот пацан мысли -- озвучивал. И задавал закономерно возникающие вопросы. Например, что означает слово "эрекция" и почему о ней так крепко думает тот мужчина в аптеке?
Тем не менее, на Граса-де-Дьё раздобыть пацану документы оказалось невозможно -- опять не было законов, постановлений, механизмов, протоколов и чего-то ещё. И никто не хотел брать на себя ответственность и проявлять редкое для чиновников свойство -- умение думать головой.
И Харди понял -- проще раздобыть карточку подпольно. Контрабандисты -- ребята свойские, в отличие от этих вот.
***
Харди мог бы вывеску себе заказать -- не сыщик, не антиквар, не оценщик. Нет. Просто -- нет. И чудо-средство для омоложения лет на тридцать ему тоже без надобности. Не хочет он обратно в околоплодные воды.
А этот человек на пороге выглядел точь-в-точь космический коммивояжер. У него даже саквояж имелся. По всем законам жанра сейчас он должен был предложить "Библию", косячок удивительно забористой и к тому же полезной травки с Цестины или последние порнокубики с дивой Мариной (той, что с шестью руками и четырьмя сиськами).
Но вместо этого он сказал:
-- Помогите!
А Харди не сумел вовремя захлопнуть дверь.
И этот человек -- именно человек, терранец, с самой что ни на есть простецкой фамилией Смит -- вошёл, сел в предложенное кресло и начал сыпать дробно, мелко, тяжело:
-- Я читал ваши статьи про секты в "Курьере культурологии гуманоидных рас." Вы их, этих сектантов, знаете. Вы их понимаете.
-- И?
-- Дочь они мне испортили.
-- Что, простите?
-- Испортили, говорю. Была нормальная девушка. Весёлая, знаете, добрая
