– Но я не хочу… Я не могу вот так отступиться. Неужели не понимаешь?
– Понимаю. Очень даже понимаю. Но, знаешь, даже я бы не взялся искать сведения об артефакте. У Магистра в кабинете сотни книг, сотни свитков. И он не дурак, чтобы держать столь важные для него сведения на виду.
Алька обмякла. Она вдруг поняла, насколько глупой была ее надежда. И Мариус… Неужели он вот так и умрет в руках страшной твари, собравшей в себе магию?
Вдруг Авельрон напрягся.
– Что? – Алька испуганно подняла взгляд.
Крагх улыбался – совершенно жуткой улыбкой, похожей на злобный оскал.
– Послушай, крошка. Мне тут пришло кое-что в голову. На днях, незадолго до того как сюда привезли твоего Мариуса, Магистр таскался в одно место, вроде как называл Роутоном. И меня за собой таскал. А потом заставил сделать одну странную вещь. Знаешь, в тех местах есть одинокая скала под названием Клык, приметная такая. Так вот, Магистр заставил меня слетать на вершину этой скалы и рассказать потом, что там увижу. Я вот сейчас думаю, не проверял ли он целостность своего артефакта? Не мог же он полностью доверять сведениям той бабы… Он должен был проверить, не трогал ли кто его схрон.
Алька окаменела. А что, очень даже могло такое быть. И можно проверить, но время, время стремительно утекает. Доживет ли Мариус до утра?
– Это далеко отсюда, – пробормотала она.
– Если постараешься, к утру долетишь. Видишь ли, я тоже очень хочу раздавить эту дрянь. И мне кажется очень подозрительным, что пришлось летать и смотреть на совершенно лысую верхушку этой каменной глыбы. Там ничего не было, Алайна. Возможно, мой хозяин хотел убедиться, что никто туда не влез и все порядке?
Алька покачала головой:
– Я не знаю, что делать. А если, пока я летаю туда, Магистр убьет Мариуса?
– Возможно, что и так. – Крагх пожал плечами. – Но ты пойми, пока цел артефакт, ничего вы с Магистром не сделаете. Ни ты не сделаешь, ни я. Ни тем более твой Мариус, который прикован к стене, скорее всего, лишен магии, да и вообще, хорошо, если очухается после ночных бесед с наставником.
Алька помолчала. Авельрон рассуждал здраво, но сердце все равно вопило, билось в агонии – нет, не улетай, ты должна спасти его.
– А если там ничего нет? – грустно спросила она. – И я только зря потеряю время? Получится, что еще и эту ночь Магистр будет мучить моего мужа.
– Это был первый раз за все эти годы, когда Магистр предпринял путешествие в такое странное место, – заметил Авельрон. – Чем больше я думаю об этом, тем чаще задаюсь вопросом: зачем и почему именно теперь?
– Что ж он сам на гору не полез?
– А он старательно делал вид, что гора его не интересует, – с ноткой беззаботности ответил Авельрон, – мы там были со стражами. Вроде как инспекцию местности проводили. Какие-то замеры делали, изучали влияние Пелены, все такое. А потом, когда все были заняты, он меня в сторонку отвел и дал приказ: лети, осмотрись, мне расскажешь.
Алька вздохнула и опустила голову. Выходило, теперь ей надо было нестись в Роутон. Она помнила эту скалу Клык. Но Пастырь, далеко-то как!
– Послушай, неужели ты мне не веришь? – тихо спросил Авельрон. – Неужели ты думаешь, что мне нравится быть рабом этой твари, которая и человеком-то больше не является? Ну хочешь, этой ночью постараюсь его отвлечь от Мариуса твоего? Будет еще время в запасе.
– Как ты его отвлечешь?
Авельрон с деланой беззаботностью пожал худыми плечами:
– Да какая разница, сестренка. Что-нибудь придумаю. Я же за пять лет своего хозяина порядком изучил. А ты не трать время, лети. Отсюда тебе лететь прямо на луну, скоро и Клык увидишь. Если будешь лететь высоко, очень скоро его и увидишь. Не бойся. Я на твоей стороне, уж поверь.
…Алька и сама не поняла, как оказалась в воздухе. Было что-то в голосе Авельрона, что заставило ее поверить. А вдруг и правда?
Она никогда еще не летала так быстро и так далеко. Над ней светили звезды, а ее взгляд все шарил по линии горизонта, выискивая ориентир. Когда на востоке небо начало светлеть, Алька едва не зарыдала. Ей казалось, что она заблудилась и уже никогда не найдет ту скалу, и все это без толку, и пока она летает туда-сюда, Магистр убьет Мариуса… А потом в дымке появился огрызок Клыка, и Алька рассмеялась. Крылья начали болеть, дыхание сбивалось, но она точно знала, что уже не остановится. Далеко внизу показались крыши Роутона, из труб поднимался в небо редкий дымок. На востоке поднялась Пелена, от земли и до бесконечного глубокого неба.
На плоскую, будто стесанную макушку Клыка Алька плюхнулась совершенно без сил, и в этот момент на горизонте блеснули первые лучи солнца – нежные, золотисто-розовые, чуть припудренные сизой дымкой облаков.
Свет разгонял тьму и дарил надежду.
Хватая ртом воздух и пытаясь отдышаться, Алька принялась осматриваться. Она стояла на площадке примерно десяти шагов в диаметре. Совершенно гладкой, лысой площадке из красного гранита. Да уж. Если Авельрон сюда летал, то ничего такого он здесь не нашел. Может быть, как раз и не должен был найти? И может быть, на то и рассчитывал Магистр, что все здесь выглядит так, что никто не догадается о спрятанном артефакте?
Алька опустилась на колени. Кое-где гранит был припорошен пылью, кое-где пошел трещинами. Чувствуя, как сердце заходится в груди, Алька поползла на коленях, пальцами ощупывая каменную поверхность. Она должна, просто должна найти хоть что-нибудь… потому что, если не найдет, тогда все зря. Вообще зря.
Она едва не закричала от радости, когда пальцы наткнулись на ложбинку. Она была абсолютно ровная, этакая гладкая выемка, засыпанная пылью, – признак того, что делал ее человек. Алька поползла, ведя пальцем по ложбинке, и в результате обвела круг диаметром примерно в ее рост.
Села и поняла, что плачет.
Всего один шаг. Авельрон не ошибся. Всего шаг до того, как Магистр перестанет быть всемогущим.
Алька сидела на крышке каменного люка и не понимала, что делать дальше. Она ведь такая хилая. Как поднять эту крышку? Тут сила десятерых нужна.
Под каменной плитой наверняка и находилась часть чудовищного артефакта, который разрушил мир в угоду одному нечеловеку.
Так близко – и без толку.
А потом ее словно иголкой кольнуло, и пальцы сами сжались на артефакте, который болтался на кожаном шнурке.
«Дыра в стене».
Единственное, о чем думал Мариус в те редкие мгновения, когда ему позволяли думать, так это о том, чтобы у Алайны Ритц хватило ума не пытаться его вытаскивать.
Он понимал, что эту ночь, скорее всего, не переживет. И хотя Магистр и отлучался, видимо, в свою башню, времени, проведенного с ним, вполне хватало, чтобы заставить тело умирать.
А тело умирало, Мариус это прекрасно понимал. Внешне оно выглядело нетронутым, целым. Но боль, терзавшая изнутри, – он был в этом уверен – была признаком того, что магия
