– Я хотела узнать, как дела у моей подруги Эмбер… – запыхавшись, проговорила Ника.
Великанша смерила девушку взглядом и не сдвинулась с места.
– Эмбер отчислили, – равнодушно объявила она. – У нее нервный срыв, ее временно исключили, пока состояние не улучшится.
Сестра Смит попыталась закрыть дверь, но Ника всунула в проем ногу.
– Как это – временно исключили? Она не сделала никому ничего плохого! – возмутилась девушка.
Гигантская медсестра с удивлением поглядела на ногу Ники – видимо, она не привыкла, чтобы ей перечили. Но улыбнулась.
– Может, еще успеешь попрощаться. – Она умолкла. – Если бегом, конечно, – добавила женщина и, отодвинув Нику от двери, быстро ее захлопнула.
Девушка со всех ног бросилась в «Чедберн».
Она взбежала на холм. В боку у нее кололо, в горле саднило от мороза. Собрав последние силы, поднялась по лестнице на третий этаж, добежала по коридору до комнаты Эмбер – и обнаружила, что там уже пусто. Винтажные политические плакаты Эмбер, флаги Тибета по стенам и гигантские подставки для благовоний исчезли вместе с остальным ее имуществом.
Спонсоры «Чедберна» слыли большими поклонниками современного искусства, так что мебель в общежитии имела в основном сложные геометрические очертания и была покрыта ярким минималистическим узором. Ее сейчас и разглядывала печальная Ника. Даже кровать уже была застелена чистым бельем. Ника в совершеннейшем потрясении опустилась на покрывало. Прежде всего, она никак не могла понять, из-за чего у Эмбер случился нервный срыв. Неужели она, Ника, не заметила его первых признаков? Еще несколько дней назад Эмбер была в прекрасном настроении, а буйствовать вообще не в ее характере. Неужели за нервный срыв исключают из школы? И если это только временно, почему подруга забрала с собой все свои вещи? И даже не попрощалась?
А еще Ника не могла взять в толк: у Эмбер случился нервный срыв, ей поставили диагноз, исключили ее из школы и освободили ее комнату – и все произошло за каких-то три часа.
Посидев еще немного в бывшей комнате Эмбер, Ника спустилась по лестнице в общую гостиную «Чедберна» с ее авангардистским интерьером. И как назло наткнулась на компанию Зака и Вайолет, которые расселись на красных диванах в форме губ. Девушка хотела просто пройти мимо, но стоило парню ее заметить, как он поднялся ей навстречу.
– Так это правда? – спросил он. Изумрудные глаза смотрели озабоченно. Ника кивнула и отвела взгляд. Его свита сидела рядом и все слышала, а Вайолет смотрела на нее исподлобья – не хватало еще сейчас расплакаться.
– Скверная история. Ты, наверное, очень огорчилась, – проговорил Зак и вдруг протянул руку и ласково погладил Нику по плечу.
– Ну, ее только на время исключили, – Ника старалась говорить уверенно.
Парень сочувственно кивнул, однако в глазах у него читалось подтверждение ее собственных опасений: временные исключения в Вилдвуде не такие уж и временные.
С дивана раздался гнусавый голосок Вайолет:
– Зак, дорогой, неужели тебе интересно? Еще бы ее не вышвырнули, она же буйная!
Девушки из ее свиты усердно кивали в знак согласия.
– Не знаешь – лучше молчи! – бросила Ника.
– Да я же там была и все видела! – протянула Вайолет, вытаращив глаза. – Она была вылитая бешеная лиса – так и металась по классу! Чудо, что никто не пострадал! – Вайолет злобно усмехнулась. Свита только поддакивала.
– Дура ты, Вайолет, – устало сказала Ника. У нее уже не было сил спорить с этой девицей, от одного ее имени – Вайолет – во рту становилось гадко. – С Эмбер что-то стряслось! – попыталась объяснить Ника Заку, хотя и сама не понимала, что именно произошло, и это ее ужасно злило.
– Ну так организуй демонстрацию протеста, – съязвила Вайолет, окинув Нику холодным презрительным взглядом.
– Возьму и организую, – сердито ответила Ника.
– Вот и отлично, может, тебя тогда тоже исключат. Чем меньше психанутых нищебродов на стипендии, тем лучше! – процедила Вайолет, и ее свита разразилась мерзким хихиканьем. Зак мгновенно повернулся к ним.
– Вайолет, – громко и спокойно объявил он, – я в жизни не видел такой тупой и мелочной твари, как ты. Я больше не желаю с тобой встречаться и даже разговаривать и, честно говоря, думаю, что тебе вообще стоит помалкивать, пока не научишься говорить по-человечески.
Зак, бросив на прощание Нике взгляд, полный сочувствия и поддержки, удалился, оставив потрясенную Вайолет и ее свиту.
Ника была поражена не меньше девиц и не отказала себе в удовольствии полюбоваться, как Вайолет заливается лиловой краской от унижения, а по щекам у нее текут слезы.
* * *
Ника кинулась искать Интеграла, но друга нигде не было. Девушка понимала, что новости об Эмбер скоро дойдут и до него, и жалела, что ее, Ники, не будет рядом и она не сможет его утешить.
Следующий урок она решила прогулять, ушла к себе, легла и уставилась в потолок, но вскоре поняла, что безделье – это еще хуже, и несколько раз принималась то за рисование, то за уборку, однако все валилось у нее из рук. Тут ей вспомнилась издевательская идея Вайолет. Обуреваемая жаждой деятельности, Ника порылась в шкафу с художественными принадлежностями, вытащила огромный лист ядовито-зеленой бумаги, схватила толстый черный маркер и намалевала жирными угловатыми буквами: «Верните Эмбер!». Скатав плакат в трубку, она выскочила за дверь.
Административный корпус стоял далеко и не подходил для цели пикета, так что Ника устроилась на ограде вокруг студенческого клуба в самом центре кампуса и гордо подняла свой плакат. За первый час мимо прошло всего несколько студентов, которые забрели туда случайно. На Нику они смотрели с интересом. Однако весть о том, что Эмбер исключили, а Ника устроила одиночный пикет, как и все новости в Вилдвудской академии, распространилась очень быстро, и после последнего урока к Нике примкнуло довольно много приятелей и одноклассников Эмбер. Многих из них она никогда раньше не видела, кого-то знала в лицо; некоторые принесли свои плакаты. Пришел и Интеграл. Он слабо улыбнулся Нике, но потом сразу отвел глаза, покрасневшие от слез. Сев рядом с Никой, он поднял свой лозунг: «Дискриминация x ошибочное исключение = напортачили в квадрате». Вскоре появилась и Стелла. Она застенчиво держала крошечный плакатик с простой надписью: «Так нельзя».
Потом события приняли неожиданный оборот: к рядам протестующих примыкали все новые студенты. Они держали плакаты, хором скандировали лозунги. Протест нарастал, как снежный ком, в основном потому, что все хотели быть в гуще событий. В конце концов явился даже Зак. Держался он, как всегда, с ледяной надменностью, однако все же уселся рядом на ограду и молча обнял измотанную Нику одной рукой за плечи. Демонстрация продлилась еще несколько часов.
После восьми крики понемногу стихли, и многие протестующие покинули пост и пошли ужинать.
