– На будущее: когда снова соберешься податься в бега, банкоматы обходи за милю! – Квинн был ужасно доволен тем, что Зак совершил такой промах. Зак взглянул на него исподлобья. Интеграл отчаянно пыхтел в углу кабинки. Он шептал какие-то цифры. Ника вопросительно покосилась на него.
– Подсчитываю, когда нас вычислят по карточке и накроют, учитывая, что они еще в лесу, – пояснил тот.
– Молодчина, мажор, ты сдал нас за пару футболок, – зло процедил Квинн.
– Не только за пару футболок, – спокойно ответил Зак. Поднявшись, он достал из кармана две двадцатки и швырнул на стол к пустым тарелкам. – Я нашел нам машину, – добавил он и широко улыбнулся. – Она уже ждет.
* * *
Ехать было жарко, фуру ужасно трясло, но беглецы были настолько счастливы, что мелких неудобств просто не замечали.
«Спасены! – думала Ника. – По крайней мере, на какое-то время…»
Зак заплатил сто долларов дальнобойщику по имени Билл за то, чтобы тот подбросил их в Лос-Анджелес. Зак, Ника и Квинн сидели в кабине огромного шестнадцатиколесного грузовика с надписью «Кока-Кола», а Интеграл вольготно расположился сзади, на спальном месте. Почти всю дорогу ребята промолчали: все равно говорить они могли только о том, что не предназначалось для ушей водителя.
Билл, грузный мужчина за сорок с пивным брюшком, был более чем рад случаю заработать сотню и против молчания тоже не возражал. Вопросов он не задавал, а просто поставил исцарапанный диск «Линэрд Скинэрд» [5] и переставал подпевать, только когда отхлебывал колы из очередной банки. Интеграл сунул в уши наушники и сосредоточился на том из своих двух компьютеров, что поменьше, поставив его заряжаться от прикуривателя. Ника вопросительно подняла брови. Интеграл одними губами произнес: «Прочесывают лес». – И кивнул на экран. Ника вздохнула с облегчением: значит, Интеграл слушает прямую трансляцию радиопереговоров из директорского кабинета.
– А Стелла? – тоже одними губами спросила она.
Интеграл помотал головой, и Ника заерзала на сиденье. Втиснутая между Квинном и Заком, она чувствовала себя как в ловушке. Нельзя было пошевелиться, не задев кого-нибудь из парней, так что Ника сидела почти неподвижно и только иногда выворачивала шею, чтобы поглядеть на Интеграла.
Она смотрела в окно и наблюдала, как исчезают позади песчаные холмы и сухие кусты, и снова была рада каждой миле, которая отделяла их с друзьями от Академии и ее администрации.
Когда по дорожным указателям стало ясно, что они приближаются к Лос-Анджелесу, Билл сообщил, что большим грузовикам въезд в центр запрещен, и спросил, где их высадить.
Тут девушка увидела указатель с надписью «Клифф-Эдж авеню».
– Билл, притормозите здесь! – завопила она, и водитель еле успел съехать на обочину. – Мне надо кое с кем повидаться, – объяснила Ника остальным.
* * *
Дом, который искала Ника, найти было несложно. Он был выкрашен в яркий оливково-зеленый цвет, а в садике за таким же, в тон дому, зеленым заборчиком выстроились высоченные подсолнухи. Это был, безусловно, самый стильный дом во всем квартале. Ника обнаружила адрес в одной из папок в кабинете директора и сразу запомнила.
– Ника, что мы тут забыли? – поинтересовался Зак.
– Хочу кое-что выяснить, – объяснила Ника и трижды громко постучала в дверь латунным дверным молотком в виде феечки. В доме послышалось какое-то шарканье, а потом – легкие шаги и металлическое звяканье.
Дверь открылась – на пороге стояла Эмбер.
Буйная шевелюра у нее еще больше отросла. На девушке была старая белая футболка и комбинезон из вареной джинсы, и Нике сразу бросилось в глаза, что он заляпан краской. Медовые глаза девушки округлились, она просияла и бросилась Нике на шею.
– Привет, красотка! – воскликнула она, улыбнувшись стоявшим за ее спиной парням. Похоже, она ничуть не удивилась их появлению в двухстах пятидесяти милях от Вилдвуда вечером в среду. Она обняла всех по очереди, даже Зака, а с особенным жаром – Интеграла, отчего он залился краской, и промурлыкала:
– Са-а-а-аймон! Я так соскучилась! Как здорово, что вы ко мне заехали, ребята: вот и по гороскопу у меня сегодня насыщенный день! – И она пригласила их в дом.
Квинн по пути беспокойно косился на Нику. Изнутри дом оказался даже ярче, чем снаружи: стены оклеены разноцветными полосами обоев, в гостиной стояли лампы семидесятых годов, придававшие ей оттенок ретро, в длинном широком коридоре раскинулся огромный розовый викторианский диван, расписанный граффити. Всюду висели рисунки и картины Эмбер. Ника узнала ее фирменные сюжеты – картину, написанную маслом, с изображением волшебного сада, встречу двух эльфов, акварельные воздушные замки и несколько инопланетян, набросанных углем. Ника сразу вспомнила, с каким восхищением всегда смотрела на работы подруги.
Эмбер показала им все три спальни, отделанные в соответствии со вкусом хозяйки. Стильная мебель и продуманные украшения, дорогие картины и статуэтки, огромное окно в потолке хозяйской спальни – все это натолкнуло Нику на мысль, что Эмбер была одной из немногих стипендиатов Вилдвудской академии, чья семья отнюдь не бедствовала. Потом девушка привела гостей в большую современную кухню, стеклянная стена которой выходила в сад за домом, тоже засаженный гигантскими подсолнухами.
– А предки твои где? – спросил Зак.
– У них на этой неделе выставка в Норвегии, – ответила Эмбер, – да и вообще они здесь нечасто появляются. Все время путешествуют вдвоем, ну и меня с собой берут, когда я свободна.
– Повезло тебе, – криво усмехнулся Зак.
Эмбер кивнула, доставая из шкафчиков всякие вкусности. Она расставляла на большом мраморном столе посреди кухни блюда с разными вегетарианскими лакомствами – клюкву, чипсы из зеленой капусты, питу, хумус, козий сыр, сельдерей, молодую морковку.
– Ну да, – сказала она, рассеянно улыбаясь. – И я тоже могу поработать на воле.
Она махнула рукой в угол, где Ника уже заметила два холста на мольбертах. Ника подошла посмотреть поближе. Пол был застелен клеенкой, возле раковины красовались всевозможные кисти и бутылочки с растворителями. Эмбер устроила в кухне мастерскую.
Ника разглядывала картины. Это были композиции из тысяч цветных точек и мазков. Картины получились живые, яркие – блестящие вариации на тему экспрессиониста Джексона Поллока. На столе и на полу теснилось с десяток работ поменьше. Ника погладила кончиками пальцев плотные бугорки блестящей сухой масляной краски. Картины Эмбер были абстрактные, среди цветных точек не выделялось ни контуров, ни объемов – это была в чистом виде…
– …Красота! – воскликнула Ника. И потрясенно обернулась к Эмбер.
– Спасибо! А почему ты удивляешься? – хихикнула подруга.
– А я и не удивляюсь… – неубедительно соврала Ника.
– Просто мы думали, что после того несчастного случая… – начал объяснять Интеграл, но замолчал, не зная, как продолжить.
– После той маленькой аварии в Академии, – подсказала ему Эмбер, – у меня что-то не выходят линии и
