С этими мыслями Ника уснула.
* * *Зак стоял у бассейна спиной к ней. Ника подошла и положила руку ему на плечо, чтобы сообщить, что она здесь. Ему было холодно. Он обернулся к ней. Зак был так бледен в лунном свете. Его угловатые черты лица заострились, напоминая колючую проволоку, а изумрудные глаза были грустными. Туман вился у их ног. Ника обратила внимание на прозрачно-белое платье, в которое была одета.
– Больно, – произнес Зак.
– Почему ты смотришь в воду?
– Там кто-то есть, – ответил Зак.
Его глаза и голос были пустыми, мертвенными. Он отвернулся.
– Я нырну за ней, – сказал Зак.
Ника попыталась повернуть его к себе, но ей не удалось. Он был как мрамор – холодный и неподвижный.
– Зак, все будет хорошо.
– Нет, отнюдь. В том-то и дело, Ника, – больше ничего уже не будет хорошо. И это больно, – сказал он; кончиками скрюченных пальцев он поскреб себе виски. – Это так больно… – повторил Зак.
Ника вскрикнула, когда его ногти процарапали кровавые следы в его бледной коже. Алая жидкость накапливалась в бороздках. Кровь стекала по его рукам и шее.
– Пожалуйста, останови это, – прошептал он.
Ника попыталась схватить его руки, но не смогла. Она не могла дотронуться до них. Ее руки прошли прямо сквозь него.
– Остановить что?
Зак начал раздирать грудь, как будто намеревался вырвать собственное сердце. Он опустился на колени.
– Останови иллюзию, ты не настоящая.
Ника опустилась на пол рядом с ним.
– Зак, я здесь! – почти кричала она. – Я настоящая!
– Я не могу различить, – всхлипнул он. – Я просто не могу больше различить, Ника.
Зак начал исчезать, сливаясь с туманом.
– Зак! – закричала Ника.
Она пыталась схватить его, чтобы спасти хоть какую-то его часть.
Зак.
* * *Ника проснулась как от толчка и потянулась к Квинну, но его не оказалось рядом. Не понимая, в чем дело, она стряхнула с себя остатки сна. Ее волосы были влажными, спина болела. Эмбер и Интеграл спали присыпанные золой вчерашнего костра.
Чеда нигде не было видно.
Квинн лежал на боку, дрожа мелкой дрожью, в нескольких шагах от нее, завернувшись в куртку. Ника выскользнула из спального мешка и подошла к нему.
– Со мной вроде теплее, – сказала она, но ответа не последовало.
Она слегка тронула его.
– Эй, я не кусаюсь. Что ты здесь делаешь?
Квинн быстро встал, отряхнул с рук землю и сосновые иголки и посмотрел на нее.
Его глаза были темно-синими и смотрели с упреком. Ника отступила на шаг.
– В какой-то момент мне надоело слушать, как ты шепчешь имя Зака, и я выбрал холод, – сказал он.
– Квинн, – пробормотала она встревоженно. – Это же было во сне.
– Скажи мне, что сон не в счет. Скажи мне, что ты не продолжаешь думать о нем все время?
Ника ничего не сказала.
Квинн прошел мимо нее к фургону.
Глава 24
Зак
Зак застегнул свою белоснежную рубашку и натянул пиджак. Поправил галстук, ощущавшийся петлей на шее. Заку потребовалось два дня, чтобы прийти в себя после новости о том, что его мать жива. Впрочем, называть это новостью было бы неправильно. Это было что-то другое – что-то слишком большое, чтобы переварить, слишком большое, чтобы это можно было обдумать. Слишком невозможное на вкус.
Зак ненавидел надежду, которая просочилась сквозь его панцирь и осела в трещинах, склеивая осколки давно разбитого. Надежда была связующей и удушающей.
Ему следовало бы радоваться, но он не доверял этому счастью. Он исследовал его понемногу, сантиметр за сантиметром. Оно было незнакомым.
Его мать жива, и ему нужно добраться до нее. Он не мог добраться до нее без Митчема. А Митчем вряд ли сдаст столь крупный козырь, не получив ничего взамен. Зак должен был согласиться на следующую попытку пересадки. Вероятно, ему придется сделать даже больше.
Митчем заявил, что Зак унаследует его империю. Такого рода заинтересованность его дядя высказал впервые.
Зак всегда считал, что Митчем воспринимает его как нежелательное пятно на идеальной ткани. Как постыдную тайну. Но ему вдруг стало ясно, чего может желать Митчем, этот бездетный нарцисс.
Наследника.
И вот он станет таковым. Об этом думал Зак, надевая кожаные туфли. Если Зак хочет получить ответы, то вынужден будет согласиться. Так ли это плохо? У него возникло мимолетное видение: умирающий Митчем, затем следуют похороны, тысячи цветов и тысячи рукопожатий. Он представил, как унаследует «Уэйкфилд Фармасьютикалс» – тогда он мог бы исправить дядины ошибки. Он смог бы позаботиться о себе и своей матери, расплатиться с семьями, которые пострадали от дядиных злодеяний. Помог бы семье Кэтрин…
Он смог бы тогда закрыть Вилдвудскую академию.
Стоп. Он очень торопит события. Зак поправил галстук, убедившись, что тот идеально отцентрирован. То есть лежит именно так, как нравится Митчему.
* * *В течение следующей недели Зак сделался идеальным племянником, о котором мог бы мечтать любой социопат из фармацевтических магнатов. Он тенью следовал за Митчемом на мероприятиях, присоединился к нему на корпоративных обедах и молча сидел рядом с ним на собраниях. Он улыбался, уговаривал и оказывал влияние, где только мог – в основном в общении с партнерами, авторитетными господами и дамами.
Зак подыгрывал Митчему, когда тот шутил, и помогал дяде расправляться с кем надо. Он впитывал все как губка. Он был вежлив, обаятелен и хорошо осведомлен – не зря же Митчем нанимал ему в прошлом репетиторов. Зак обнаружил, что, благодаря своим талантам, внешности и очарованию, он легко обезоруживает людей.
Зак был ценным приобретением. Он был украшением, игрушкой. Иногда Заку казалось, что он чувствует фантомные боли в ниточках, за которые Митчем постоянно тянет его, как марионетку, и которые вот-вот лопнут от перенапряжения.
С бόльшим или меньшим успехом Зак заставлял замолчать свои внутренние голоса, которых теперь стало больше, чем прежде, и делал все, что от него ожидалось, с той ледяной сосредоточенностью, которой Митчем обучал его в течение многих лет.
Митчем выглядел довольным, как будто наконец выдрессировал его, как собачку.
* * *В то утро они собрались на верхней веранде усадьбы Уэйкфилд и завершили серию сложных переговоров с японской компанией, которую Митчем хотел приобрести.
– Спасибо, что показали свой дом, – сказал мужчина, сидящий напротив Зака.
– Мне было приятно, – проскрипел Митчем. – Я думал, что завтрак на террасе с живописным видом предпочтительнее, чем беседа в офисе.
Конечно, у Митчема был офис, но Зак знал, что он предпочитает вести дела здесь, у себя в доме – приглашение людей к себе домой было еще одним способом разоружить их. Здесь пространство не такое нейтральное, как в офисе, – здесь оно всецело принадлежит ему. Здесь просторно. И душно.
Зак пожал руку нескольким джентльменам, чьи имена задерживались в его памяти
