– Я просто не ожидал, что окажусь на корабле, – признался парень. – Подумал, что поделывает наш пришелец, а там – картинка за картинкой, погост, коридоры… Раз, и уже шагаю по кораблю. Наверное, я еще не умею пользоваться способностями Избранного.
– Возможно, – согласился Антон Павлович и осторожно поинтересовался: – Сейчас ты ощущаешь в себе что-либо необычное?
Петя прислушался к себе, но ничего, кроме дикой слабости не обнаружил. Она подзабылась во время разговора, но сейчас парень ощущал ее с новой силой. Мир имел привычные границы и краски. Грустно, но и одновременно успокаивало.
– Нет, – наконец, ответил он.
– Хорошо. – В голосе Антона Павловича явно сквозило облегчение.
– Почему?
– Видишь ли, Петр, человеческое тело в своем нынешнем состоянии не способно выдерживать подобные нагрузки. Можно, конечно, подкачаться энергией, но для этого ты должен уметь управлять своими способностями, а ты не умеешь. Если бы спонтанный выброс, спровоцированный стрессом, не закончился, передо мной лежал бы твой хладный труп, который не может ничего рассказать. Это было бы печально. Грубо говоря, ты надорвался. Ощущаешь сейчас сильнейшую слабость, так?
– Угу, – согласился парень и тут же переспросил: – Что печально? То, что я бы помер, или то, что не смог бы ничего рассказать?
– И то, и другое, – дипломатично выкрутился чекист.
– Ладно, бог с вами. – Петя махнул рукой и чуть не потерял сознание от избыточного для тела усилия.
– Вот-вот, – покивал Антон Павлович, – это я и имел в виду. Ты продолжай, не отвлекайся.
– Можно мне чаю?
– Держи. – Антон Павлович сунул ему в руку чашку с плескавшимся внутри коричневым напитком и пояснил: – Компот. Ты пей, он тебе полезный.
Петя компотов не любил еще с детского сада, но послушно приподнялся, заботливо придерживаемый Антоном Павловичем. Хлебнул, покатал во рту глоток приторной гадости, сморщился, торопливо допил всю чашку.
Снова откинувшись на подушку, он немного отдышался и продолжил:
– С Рустемом мы плохо поговорили. Я честно попытался объяснить, откуда у моих способностей ноги растут, но он не поверил. Распсиховался, гадостей наговорил, а потом и вовсе попытался меня убить. Конечно, у него не получилось, но, однако, неприятно.
– А откуда у твоих способностей ноги растут? – с интересом переспросил Антон Павлович.
Петя объяснил:
– Из Доброты. Есть такая могучая сила. Не путать с Милосердием.
Надо заметить, что недоуменно таращить глаза чекист не стал, лишь протянул задумчиво:
– Следовало догадаться. На заре веков наши предки были ближе к природе, и самые продвинутые из них – шаманы, брахманы, жрецы – демонстрировали странные способности. Причем те из них, кто обладал беспримерной кротостью. Те же, кто не обладал, морочили людям головы обрядами, иногда крайне жестокими. Взять тех же инков. Но… Доброта как источник вечной жизни? Невероятно!
– Вечной жизни для цивилизации, не для одного человека, – уточнил Петя. – Жизнь вечная для отдельно взятого индивидуума существует, но он уходит один и без вещей, и речь о сообществе здесь уже не идет. Кстати, испытание для Избранного, ну то, что для вас проходило на ромашково-васильковом поле, Рустем где взял?
– Вот чего не знаю, того не знаю, – покачал головой Антон Павлович. – Анки тщательно уничтожили всю информацию, связанную с их трансформацией. Предполагаю, они таким образом решили уберечь остальные цивилизации галактики от открытия, что тем не дано уйти на второй виток. Подобное открытие может сломать.
Парень покивал, вспомнил перекошенное ненавистью лицо Рустема.
– Дарутиане – народ дотошный. Запросто могли веками лопатить горы информации в поисках крупиц истины. Доброта! Надо же! – не мог успокоиться чекист.
– Здесь все не так просто, – предупредил Петя. – Можно быть добрым к одному отдельно взятому человеку, можно быть добрым к группе людей, человечеству и так далее. Но когда человек становится добрым ко всему миру, происходит качественный скачок восприятия, потому что мир тоже добр к людям, но мы этого не заметим, пока не ощутим схожие эмоции. Войдем в резонанс, так сказать. Надеюсь, я хорошо объясняю, – с сомнением произнес Петя.
– Все понятно, – успокоил его Антон Павлович.
– Ну, тогда хорошо. Есть еще один момент. Я его сразу не понял, а он важный. Насчет доброты мира к людям. Вы же понимаете, что мертвый не может быть добр к живым. Так вот, наш мир живой!
– В смысле?
– В прямом. Нам повезло с планетой. Мы связаны с ней чуть ближе, чем полагается разумному существу. Она общается с нами. Не словами, конечно. Образами, знаками, импульсами энергии. Знаете, наверное, это можно назвать тактильным общением, только вместо кожи и рук наша планета обладает гораздо более богатым арсеналом общения. Это знали шаманы, волхвы, первобытные народы вообще. Они воспринимали сигналы матери-Земли гораздо острее, чем технологичные мы, привыкшие смотреть на природу через объектив фотоаппарата и выезжающие на природу лишь время от времени. Мы забыли про нашу связь, но она никуда не делась. Стоит только прислушаться – и можно услышать голос нашей планеты. Тяжело, конечно, но возможно. Разумные всегда пытаются упорядочить Хаос, но только земляне могут это делать без насилия, потому что материя подчинится им сама и охотно. Стоит только попросить. Не зря наши предки-язычники всегда спрашивали у деревьев разрешения их срубить. Ключевое слово – попросить, – подчеркнул парень.
– Тяжело услышать, говоришь? – хмыкнул Антон Павлович. – Сам рассказываешь так, как будто это легче легкого.
– Правда, легко, – пожал плечами Петя. – Нет, вернее, тяжело, пока не получилось в первый раз, а потом думаешь: «И как это у меня не получалось? Все ж так просто!» Вы должны помнить, что мы все Избранные, все человечество, только у некоторых способности общаться с планетой лежат ближе к поверхности. При особых условиях происходит спонтанный выброс способностей. Как у меня.
Он помолчал, добавил:
– Я очень надеюсь, что мы сможем наладить отношения с родной планетой прежде, чем ее убьем. Ну, и человечество заодно. Цивилизации анки понадобились многие тыщи лет, чтобы осознать себя. Подозреваю, нам понадобится больше, к тому же мы в самом начале пути. …Да, возвращаясь к Рустему. Знаете, что меня поразило? Он даже не попытался понять! Втирал мне про свою цивилизацию, что, мол, через тысячу лет она начнет клониться к закату, расстраивался, что такие чудные свойства имеют не дарутиане, а грязные дикари, мы то бишь. Забавно, он хотел воспользоваться силой Избранного, но не захотел принять подсказки из его рук. Они безнадежны. И ведь ничего нельзя сделать! Он же даже не понимает, что, спасая подобным образом свою цивилизацию, загоняет ее еще дальше в тупик. Такими темпами они выродятся, и выродятся скоро – через какую-то тысячу лет. Борьба со злом у них запланирована на это время. …С собой, с собой им, придуркам, сражаться придется! – Он снова откинулся на подушку, пережидая приступ дурноты.
– Тебе его жалко? – удивился Антон Павлович. В голосе самого
