Тут снизу донесся пронзительный крысиный визг. Это было спрессованные слова: – Ты, негодяй, дармоед, бездельник, куда подевался?! – Я на мачте, догоняю вредителей! – писком же ответил Никишка. – Они лезут к «Варягу», помогите, выручайте, я один не справлюсь! – Ты как туда, обормот и бездельник, забрался?! – Поищите – там веревка свисает, по ней! – Раскудрить тебя по-всякому, кувырком по кочкам! Обругав Никишку, Евсей Карпович сказал: – Ну, что, придется лезть. Коли что, Матрена Даниловна, не поминай лихом. – Ты, Маланья Гавриловна, в жилище возвращайся. Коли что… ну, маленьких береги… – Трифон Орентьевич хотел сказать ласковое слово, но как-то оно на ум не пришло, да и не принято при посторонних жену ласковыми словами быловать. – Я тебя, Трифон Орентьевич, не брошу. Маленьких пусть Матрена Даниловна, коли что, к твоему деду доставит… Ахти мне, куда они подевались?! – воскликнула Маланья Гавриловна. Арсюшка с Гордейкой уже понимали крысиный визг. Ни словечка не сказав старшим, они бесшумно понеслись искать веревочный хвост. Когда и старшие его отыскали, домовята уже были на бетонной плите. Боясь заслуженного нагоняя, они побежали к одной из двух лестниц, что вели наверх. Легонькие домовята поднимались дружно и споро: один подсаживал братца, другой забирался на ступеньку и втаскивал братца. Старшие тоже быстро наловчились подсоблять друг дружке. Но они поднимались не по той же лестнице, что Никишка, и добрались до башни, венчающей мачту, быстрее. – Вы зачем сюда полезли? – строго спросил сыновей Трифон Орентьевич. – Гремлинов бить! – Немедленно вниз! Нашли себе игрушку – гремлинов! Я кому сказал? – Батя, батя! Гляди! Гремлины уже лезли к «Варягу» по гайдропу. Первый, цепляясь за обшивку, спустился к гондоле и умелыми лапами сломал замок двери. Один за другим гремлины проникли в гондолу. – Там их и придется брать, – сказал Евсей Карпович и взвизгнул: – Никишка, крысий сын, ты куда запропал? Никишка, уже почти при последнем издыхании, одолел сто семьдесят пятую по счету ступеньку, сделал несколько шагов – и рухнул. – Мешок давай! – велел Трифон Орентьевич. – Я с вами… – прошептал Никишка. Гайдроп был не слишком длинный – нос «Варяга» почти утыкался в башню. Но вот расстояние до двери гондолы уже внушало ужас. Очень не хотелось лететь вниз с такой высоты. Порывом ветра приподняло Гордейку и чуть не унесло, да Матрена Даниловна вовремя схватила за шиворот. Арсюшка из любопытства сделал лишний шаг – и следующий порыв подхватил его. Старшие и ахнуть не успели, как он уже висел на гайдропе, вцепившись всеми четырьмя и только что не зубами. – Ползи сюда! Сюда ползи! – крикнули ему. Но домовенок, ошалев от страха, пополз к оболочке дирижабля. Делать нечего – Трифон Орентьевич полез за сыном, Евсей Карпович – следом, а Матрена Даниловна, видя, как дело оборачивается, посадила Гордейку себе на спину и велела держаться что есть сил. Она была и покрупнее, и посильнее совсем молоденькой, по меркам домовых, Маланьи Гавриловны. Хорошо, что домовые были в связке, иначе бы не добрались до гондолы. Последним туда ввалился Никишка. И тут же гайдроп, отделившись от носа «Варяга», полетел вниз. Гремлины уже хозяйничали на пульте управления, уже выдергивали тумблеры. Ощутив, что ветер подхватил и развернул дирижабль, они расхохотались. Присутствие домовых их не испугало. Ну, что такое домовой против крепкого и хорошо подготовленного к разрушительным действиям гремлина. – Трифон Орентьевич, выпускай Проглота! – крикнул Евсей Карпович. – Пока они в пульт не залезли! Призрачный Проглот с Калабашкой выплыл из мешка. Он был достаточно голоден, чтобы сразу приступить к трапезе. Выпустив серебряные струнки, пока еще не слишком длинные, он поплыл к ближайшему гремлину. Вредители, прекратив шкодить, уставились на него с недоумением и, возможно, страхом. Проглот приблизился к ближнему гремлину и резко вонзил в него свои струны. Гремлин забился, как будто его душили, и рухнул. Домовые закричали от радости. Струн вдруг оказалось много, и они были – как серебряная бахрома, свисавшая с Проглота, который вместе с Калабашкой завис над гремлином и вовсю кормился. И тут появился Олд Расти. Трифон Орентьевич ахнул – сам же он много лет назад рассказывал гремлину, что струны можно порвать. Кто ж знал, что так все обернется? – Олд Расти! – крикнул он. – Итс ми! Кам ту ми! Ю воз май френд! Да что только вспоминать о давнем приятельстве, когда гремлин преобразился! Те, что отыскали его, изгнали из его памяти все доброе, связанное с домовыми, а как – неведомо. Он мог ответить на слова Трифона Орентьевича только злобным рыком. С лап Олд Расти слетели искры и прожгли серебряную бахрому. Проглот задергался, отцепился от своей жертвы, подхватил Калабашку и вместе с ним нырнул в мешок. Домовые остались безоружны перед опасным врагом. Гремлины знали, что домовые ничего им сделать не могут. Они весело скакали, просачиваясь в пульт управления, вылезая оттуда и время от времени вскрикивая: «Йеззз!» Дверь гондолы была открыта, ветер задувал в узкое помещение, и домовые спрятались под койку. – Куда мы летим? Как бы понять… – прошептал Евсей Карпович. Никишка быстро перебежал к двери и выглянул. – Мы над озером! – Назад! Вывалишься – костей не соберешь! – приказал Трифон Орентьевич. – Глянь-ка! Все они куда-то подевались… – В моторный отсек, что ли, полезли? – предположил Евсей Карпович. Обе домовихи, позабыв ссору, жались друг к дружке и крепко держали маленьких. – Что-то снаружи скребет! – крикнул Никишка. – И не снаружи, а вот тут! – возразила Матрена Даниловна, указав на потолок гондолы. – Батюшки-светы, что эти поганцы затеяли? – Они хотят утопить «Варяга» в озере! – догадался Евсей Карпович. Домовихи ахнули. – Как? Даже если сядет брюхом на озеро – останется на плаву, – возразил Трифон Орентьевич. – Если сумеют выпустить из оболочки газ и впустить туда воду – пойдет ко дну. – Вместе с ними?! – Трифон Орентьевич, они – смертники. Понимаешь? Потому у них такие глаза пустые. Их послали на смерть – чтобы погибли вместе с дирижаблем. – Да что ты такое говоришь?! – закричала Матрена Даниловна. – А мы-то как же? – Они не смертники. Они, видно, знают, как выплыть. Подумай сам, Евсей Карпович, в гондоле должны быть какие-то средства на случай аварии. – Первой гондола в воду войдет, а они будут снаружи, понимаешь? – Ахти мне, деточки мои! – заголосила Маланья Гавриловна. – Цыц! – прикрикнул Трифон Орентьевич. – Если у пилотов есть средство, чтобы в воде спастись, то оно где-то здесь! Нужно все обшарить! Живо! Никишка, Матрена Даниловна! Во все углы, во все щели лезьте! Евсей Карпович немного обиделся, что в решительную минуту командовать стал не он, а Трифон Орентьевич, который и моложе, и знает куда меньше. Но тоже стал искать. А тем временем
Вы читаете Мы, домовые
