– Абсолютно исключено, – с той же интонацией, что и раньше, произнёс Чебургена. – Никакой контакт с официальными властями и вообще с взрослым населением вашей планеты невозможен.
– Почему? – удивилась Тишка. – Ты не бойся, они правда хорошие и добрые. Я попрошу…
– Вы не понимаете, – перебил Чебургена. – Дело в том, что… я нахожусь в этом регионе нелегально. По собственной инициативе.
– А-а-а! – поняла Тишка и засмеялась. – Так ты – как я? Дорогу решил срезать?
– Срезать дорогу… – проворчал Чебургена, скосив глаза к переносице. – Странное словосочетание… Но можно использовать и его. Хотя у меня скорее гуманитарная частная миссия. Я собирал материалы для… по-вашему это будет докторская диссертация. И могу контактировать только с детьми. Потому что…
– Потому что нам никто не поверит, – кивнула Тишка.
– Вы сообразительны, – сказал Чебургена.
– Спасибо, – Тишка покраснела от похвалы и тут же спросила: – И когда тебе надо домой?
– Надо домой… – Чебургена вздохнул, очень по-человечески, грустно и безнадёжно. – Ремонт должен быть закончен не позднее завтрашнего полдня – в вашей системе отсчёта времени. Но, – он опять вздохнул, – закончить его нет возможности.
– Почему? – Тишка задала этот вопрос и неожиданно разозлилась на себя за то, что постоянно что-то спрашивает. Как дурочка. А Чебургена ещё хвалил её за сообразительность…
– Нет необходимой… детали? Запасной части? Так правильно сказать?
– Правильно, – кивнула Тишка. – А что за деталь? Ты можешь рассказать толком?
Чебургена поднял на неё оказавшиеся внезапно пронзительно синими глаза и вдруг разразился серией тонких, высоких звуков, неприятных и колющих уши, словно спицы.
– Ой! – Тишка от неожиданности пригнулась. – Прекрати!
– Извините, – перешёл на свой ворчливый голос Чебургена. – Я просто попытался «рассказать толком» о характере поломки моего корабля.
– Я поняла, поняла, – кивнула Тишка. – В нашем языке нет слов, чтобы это объяснить.
– Впрочем, – сказал Чебургена, – искусственный интеллект моего корабля подобрал название из вашего языка. Мне необходимо… радио…
– Радио?! – обрадованно подскочила Тишка. – Радио… взрыватель? Нет? Радио… приёмник? Снова нет? Радио… антенна? Радио…
Чебургена помахал ушами и закрыл лапами лицо, словно бы ужаснулся всем тем словам, что вывалила на него очень хотевшая помочь Тишка. Стрекоза, недовольно трепеща крыльями, взлетела, повисела мгновение – и умчалась куда-то в сторону Опытного посёлка.
– Нет, – сказал Чебургена. – Мне нужна радио… радиодеталь. Она называется «конденсатор К-52-9». В ней содержатся в необходимом оптимальном количестве элементы, которые вы называете тантал и галлий. Эти элементы нужны для ремонта моего корабля. И если ты, человек Аня, сможешь принести мне эту… радиодеталь, то я…
Чебургена на миг замолчал, опустил глаза и тихо сказал:
– Я знаю – у вас, у людей, всегда есть какое-нибудь главное желание. То, чего вы хотите больше всего на свете… И у тебя такое желание тоже есть.
– Есть, – так же тихо ответила Тишка.
В этот момент ветер перестал шелестеть верхушками травы, и кузнечики смолкли, но ворона, которой давно не было слышно, вдруг прокричала три раза.
– Я могу выполнить это желание, – прозвучали в тишине слова Чебургены.
Тишка вскинула голову. Дыхание у неё перехватило, и мир в глазах на секунду перевернулся – небо стало землёй, а земля – небом.
– Я сейчас… – выдохнула она и закашлялась. – Нет, не сейчас… Но… Я скоро! Ты только… Ты никуда не уходи, понял? Пожалуйста! Ты… вы… вы только… Я сейчас! Я быстро!!
Последние слова Тишка прокричала уже на бегу, впрохлёст проламываясь через бурьян. Она знала, где можно найти нужную деталь, и у неё в голове сложился чёткий алгоритм дальнейших действий.
Главное только – чтобы всё получилось. А одной книге Тишке как-то прочитала, что счастье – это когда всё получается. Вот так и сейчас: если всё получится – будет счастье.
Для всех.
* * *Леонид Иосифович, или, как его на их улице звали – «дядя Ёсич», жил возле Тишкиной школы. Когда-то он был учителем физики и учил ещё Тишкину маму и её сестру. А потом стал старенький и занялся радиолюбительством и «всякой ремонтно-паяльной деятельностью», как говорила бабушка.
Квартира дяди Ёсича была на первом этаже, окнами в палисадник, и он, когда было тепло, целыми днями напролёт сидел там, приспособив вместо стола широкий подоконник, и что-то паял, собирал, скручивал, точил, а сбоку всегда играло большое старинное радио, и когда бы Тишка не проходила или пробегала мимо окна дяди Ёсича, из радио этого звучали старинные песни: «А у нас во дворе…», «Опять от меня сбежала последняя электричка», «Куба – любовь моя» или самая Тишкина любимая – «Ла-ла-ла-ла». Там ещё были другие слова, но тоже такие же смешные и без смысла – «Ло-ло-ло. Хо-хо-хо-хо. Тра-ла-ла». Тишка специально даже узнала – песня называлась «Вокализ», и пел её тысячу лет назад певец Эдуард Хиль. Ну не тысячу, но всё равно очень давно.
Почему старое радио дяди Ёсича ловило старые песни и совсем не ловило современные, Тишка не знала. А ещё у дяди Ёсича всегда были леденцы, такие маленькие, узкие, вытянутые конфетки в синих фантиках с непонятным названием «Взлётные», и если кто-то из детей, проходя мимо окна, здоровался со стариком, дядя Ёсич в ответ всегда кидал конфетку.
Вот и сейчас, ещё не дойдя до палисадника, где всегда цвели розы сорта «флорибунда» трёх цветов – чёрные, красные и голубые, Тишка услышала, как какая-то старинная тётенька поёт из дядиёсичного радио:
А в небе солнце озорное и лучистое, А небо здесь такое ровное и чистое, Что так и хочется рукой дотронуться, Оно ведь рядом, а достать его нельзя. Рядом, а нельзя… Вот и нам часто всем Счастье кажется рядом совсем, А идти до него – Далеко, далеко, далеко…[2]«Это вам всем далеко, – подумала Тишка, оббегая тополь на углу дома. – А нам осталось совсем чуть-чуть. Несколько шагов, потом этот… „конденсатор К-52-9“, и всё. Хотя нет, не всё, конечно, нужно ещё успеть обратно к Чебургене. Но это уже, как говорит дедушка, „технические мелочи“».
– Здрасьте, дядя Ёсич! – крикнула Тишка из-за забора.
Старик в окне оторвался от
