– Куда это мы такие мокрые? – дежурный десятиклассник поправил красную повязку на рукаве и преградил Глебу вход.
– Куда-куда, в школу, разве непонятно? – огрызнулся Глеб, предчувствуя проблемы.
– Уже пора из школы, мил человек. Прогуливал, что ли?
– Ни фига не прогуливал. У нас физра была, а я освобождённый. Я в химчистку бегал.
– А чего тогда такой грязный, недочистили? – гоготнул десятиклассник.
Глеб взглянул на себя в большое треснутое зеркало, что висело у входа в гардероб. Действительно, видок у него… С формы уже натекла небольшая лужица под ногами, с сумки тоже капает, грязью забрызганы даже щёки и галстук – окатило проезжавшим грузовиком.
– Ну пустите, очень надо! У нас пионерский сбор, собираем подарки вьетнамским детям! – Глеб умоляюще глянул в глаза десятикласснику.
– Сбор для сбора, новое в тавтологиях, – улыбнулся дежурный. – Да если я тебя пущу, меня же потом баба Нюра убьет. Шваброй, наповал. Ты ж по всей школе наследишь.
– А если я переоденусь? – сообразил Глеб и показал пакет с железнодорожной формой.
– В школу можно только в школьной форме, правила такие.
– Так это в школу на занятия надо в форме, а он на сбор, – вступил в перепалку до того молчавший второй дежурный и подмигнул Глебу: – Давай-ка вон там, под лестницей, переоденься, а мы посторожим, чтобы девчонки не видели.
Глеб благодарно взглянул на него и рванул под лестницу.
– Нашим там привет, – сообщил второй дежурный вслед. – Я тоже в ДЖД был, в первом отряде, в семьдесят втором, её тогда только открыли…
На сбор Глеб всё-таки опоздал. Приоткрыл дверь класса, заглянул. Губайдулина, стоя у доски, заканчивала доклад, призывала улучшить спортивные показатели класса в преддверии грядущей через год московской Олимпиады. Как будто успехи наших олимпиоников зависят от школьных соревнований! Председатель совета отряда Васильков, сидя за учительским столом, нехорошо взглянул на просачивающегося к своей парте Глеба, сообщил отряду, что Олимпиада не только московская, но часть соревнований пройдет и у нас, на Украине, в Киеве, что накладывает на донецких школьников дополнительные обязательства. А теперь – основная тема сбора.
– Товарищи пионеры шестого «А», – солидно начал Васильков, – мы продолжаем сбор подарков для вьетнамских детей, пострадавших в результате китайской агрессии. Вы все должны были принести из дома канцелярские товары, краски, альбомы. Подходим сдаём. Губайдулина, отмечай по списку.
Народ начал шумно выбираться из-за парт, пробиваясь к учительскому столу, на котором стояла большая картонная коробка. Губайдулина отмечала, Васильков контролировал качество сдаваемого. Глеб тоже подошёл. У него была заготовлена целая коробка дефицитных чешских карандашей «кох-и-ноор» с твёрдым грифелем. Ну не совсем целая. Два карандаша Глеб успел использовать, когда рисовал на миллиметровке проект фотонного звездолёта. Они с Васильковым иногда соревновались, чей проект интереснее. Эх, Васильков…
Очередь Глеба подошла, он потянул коробку из кармана сумки… и коробка расползлась в руках, карандаши рассыпались по столу. Не выстояла молния под натиском водной стихии. Васильков прищурился:
– Та-ак, Соколов. Ты не только неполную коробку принёс, так ещё и развалил всё. Любишь ты всё разваливать, Соколов, да?
– Блин, ну гроза же, – попытался оправдаться Глеб. – Завтра другое принесу…
Но Василькова уже понесло:
– Губайдулина, поставь Соколову минус в графу. Мало того что он отказывается помогать детям братского Вьетнама, обездоленным войной, так ещё и явился на сбор отряда без галстука!
– А… – начал было Глеб и осёкся. Второй раз сваливать всё на грозу не хотелось, да и упомяни он, что галстук грязный, в пакете лежит, будет ещё хуже.
– И ещё форму эту паровозную напялил, выделиться хочешь, да? – продолжал накручивать себя Васильков. – Думаешь, раз на военную похожа, то и ты сразу как пионер-герой?
– Я не герой! – вспылил Глеб. – Но если надо – стану героем! И воевать пойду, если надо. Вот хоть во Вьетнам, с китайцами воевать!
– Война с Китаем закончилась уже, дурачок. А наша страна ни с кем не воюет и воевать не будет, потому что мы за мир! Сейчас семьдесят девятый год, а не тридцать девятый. Нет войны и не предвидится. Так что никакой ты не пионер-герой, а паровоз-герой.
В притихшем классе отчётливо хихикнули. Это было уже слишком.
– Да иди ты! Найду я войну! И буду фашистов бить! – Глеб почувствовал, что накатывают яростные слёзы, схватил сумку и выскочил за дверь. Тяжело дыша, двинулся к лестнице.
– Соколов, стой! – голос Василькова был властным и уверенным и отозвался гулким эхом по коридору. Нет, он не хотел помириться или извиниться. – В субботу придёшь на совет дружины. Поговорим о твоём поведении, герой.
Глеб молча кивнул и отвернулся. Видеть Василькова было невыносимо.
– И ещё, – Васильков порылся в своей сумке. – Ты мне фантастику давал почитать ещё до… В общем, возвращаю. Нудятина!
Глеб всё так же молча взял протянутый томик и пошёл прочь. Это была книжка Джека Финнея «Меж двух времён». Он дал её Василькову, даже не успев прочитать сам. До того, как тот оказался гадом.
Гроза закончилась, у чёрной тучи золотился косматый край. Тёплое майское солнце готовилось взять реванш. С крыш ярко капало, асфальт парил. Глеб полюбовался стремительно синеющим небом и вспомнил, что пакет с мокрой школьной формой он оставил в парте. В класс возвращаться отчаянно не хотелось. «И не вернусь, ничего с формой не сделается до завтра!» – подумалось сердито. Только вот ключи от квартиры остались там же, а мама с работы придёт только в восемь. Ладно, поеду на станцию, решил Глеб, хоть и смена не моя. Тем более что форму ДЖД уже надел…
БорисПро Безбилетника легенды среди
