— Тебе уже доступно превращение в человека?
Короткий приступ паники сменился желанием ни в чем не признаваться и страшным любопытством.
— Я совершенно не понимаю о чем вы говорите…
— Не стоит, — сова лениво посмотрела на меня и призналась в том, в чем никогда бы не призналась ни одна уважающая себя нечисть, — я ему все рассказала.
После столь шокирующего признания все, что я была в состоянии делать — таращиться на позор всего нечистого семейства.
— От меня никто не узнает вашу тайну, — заверил меня директор. И, вроде, говорил он искренне, но желание откровенничать у меня все равно не возникло.
— Я считаю, что ты ещё не доросла до превращения, — вещала между тем сова, не глядя на меня, — но Аррануш уверен в обратном.
— А зачем…зачем вам, чтобы я могла превращаться?
— Тогда, в кабинете, когда ты раскрыла преступление, — директор говорил и улыбался. Воспоминания о том дне и моём необдуманно признании в расхищении кладки икры бурых жаб вызывали у него исключительно положительные эмоции, — у меня появилась одна необычная идея. Конечно, в какой-то мере безумная, но…
Он замолчал, собираясь с мыслями, а я забыла как дышать. Казалось вот, сейчас он произнесет главное. То, что изменит всю мою жизнь.
— Я хочу, чтобы ты вела неестествознание в моей академии, — торжественно сообщил Аррануш.
— Я…что? — разочарование накрыло с головой. Я рассчитывала на чудо, а получила…сумасшедший человек.
Совсем рядом зашуршали кусты, на нас раскинув лапы в стороны, вылетела нира.
Илли, до этого мгновения лениво сидевшая на директорском плече, взмыла в воздух и быстро перехватила полузмею в полёте.
Тихо хрустнули тонкие косточки.
— Нет! Однозначно, нет! — громко сообщила я, с ужасом глядя на бездыханное тело, упавшее на землю. Сова вернулась обратно, распушила перья и вновь задремала. Казалось, всего секунду назад это не она лишила жизни одну маленькую глупую нечисть.
— Не стоит сразу отказываться. Подумай. Для тебя это замечательное предложение.
— Вы хоть сами понимаете, чего хотите? Чтобы нечисть рассказывала о…о нечисти?! — бушевала я, вцепившись в его рубашку коготками и нервно дергая лапами. — Да если хоть кто-нибудь об этом узнает…
— Никто не узнает, — заверили меня, — до начала набора студентов у нас есть чуть больше полугода. За это время ты освоишься, подготовишься к поступлению и пойдешь на общий поток.
— Но…
— Всего три года. Поверь, время пролетит незаметно. Ты умная малышка, у тебя все получится.
Услышать это было очень приятно, но все же…
— А хазяин?
— Ему, конечно, придётся остаться на два года в качестве аспиранта, — вдохновенно расписывал наше будущее директор, — а когда ты закончишь обучение, на отработку отправитесь вместе. В какой-нибудь городок. Не очень далеко от академии…
— Я нечисть! — директор удивленно посмотрел на меня. — Подчиненная нечисть вашего сына. Вы об этом, кажется, забыли…
— Не забыл. Так же как и не забыл о том, что он через год собирается отправиться на заставу к Серому хребту. Мальчишка, — выплюнул он, со злостью, но быстро взял себя в руки, — представь, что может с вами случиться в самом опасном месте нашей страны.
— Но…
— У людей странная тяга к героическим смертям, — лениво проворчала Илли, — ты, наверное, ещё не в курсе, но после обучения кадеты могут сами выбрать место прохождения службы. Отработка, как они её называют, не имеет определённого срока. И варьируется от полутора до трёх лет, в зависимости от опасности выбранного места.
Пока все было логично и не страшно. Ровно до следующих ее слов:
— Срок службы на Сером хребте — год.
Ооочень опасное место. И вот вопрос, чего хозяин там забыл? Смерть свою?
— Если он отправится на заставу, — слово вновь взял директор, — ты отправишься вместе с ним.
— Иии чего? — спросила опасливо, со смирением ожидая плохих новостей.
— Ты ведь не знаешь для чего кадеты подчиняют высшую нечисть? — спросил он, и сам себе ответил: — Разумеется, не знаешь. Едва ли сын стал бы посвящать тебя в детали.
— Все настолько плохо? — безнадёжно глядя на гладко выбритый подбородок директора, я все отчётливее понимала, что вся эта история с хозяином может оказаться далеко не подарком судьбы…
Туман, наползавший со всех сторон, и скрадывающий окружающий пейзаж, хорошо подходил для безрадостных мыслей и депрессии. Идеальная обстановка, для подобного разговора.
— Вы умные, живучие и опасные твари, — быстрый взгляд на меня и обидное уточнение, — в основном.
— Я умная и живучая. — Аррануш согласно кивнул, а я воспряла духом и продолжила себя хвалить: — И опасная!
— Разве что для мышей, — вставила слово Иллира.
— Не будем отвлекаться, — директор был настроен подозрительно миролюбиво для человека, которого последние двадцать минут поливает дождь.
— Не будем. Так зачем мы такие замечательные нужны вашим боевым магам?
— В разъездах вперёд всегда пускают подчиненную нечисть. В случае засады или ловушки, солдаты узнают об этом, не подвергая свою жизнь риску.
— А нечисть?
Аррануш поморщился и неохотно признался:
— Официально, подчинённая нечисть — расходный материал. Вас легко привязать и подавить волю, не затронув мыслительные процессы. Умное и сильное, полностью подчиненное хозяину оружие.
— А неофициально?
— Вы умеете разговаривать. Мыслите и чувствуете. А наши кадеты никогда не отличались подлостью.
— И что бы это значило? — кажется, в конце тоннеля забрезжил свет.
— Большую часть ранений выпускники получают защищая свою нечисть.
— Хммм…
— Если вы отправитесь на заставу…если ты отправишься на заставу в качестве подчиненной нечисти Илистара, велика вероятность, что он погибнет, защищая тебя.
— Но вы же сами хотите, чтобы я вместе с ним на практику отправлялась.
— В качестве студентки, — ответили мне, — и определённо не на заставу.
— Но…
— УХОДИТ!!! — взревели из-за кустов дурным тайсовым голосом, и вместо того, чтобы расписывать моё замечательное будущее дальше, директор ломанулся на звук.
Илли, не усидев на его плече, забила крыльями и вспорхнула в воздух.
Напуганный, дезориентированный кот выскочил прямо на нас, встретился взглядом с директор и попытался затормозить.
Сорвавшаяся с пальцем Аррануша искра, вспыхнувшая
