Присев рядом с аспидом на корточки, Керст опустил ладонь на его лоб и скороговоркой забормотал что-то на непонятном языке.
Я ждала, что будет дальше. Замечательные идиоты, что меня к хозяину привязали, тоже какую-то абракадабру бормотали, а потом у меня заболела лапа, а на шкуре проступили непонятные символы.
Змеиный хвост дернулся. Чешуя засветилась, тёмный цвет сползал с чешуек, выгорая до дымчато-серого.
На запястье Керста так же светилось тонким обручем творимое заклинание, вытравливая на коже знаки.
Когда боевик закончил, а свечение померкло, аспид мог похвастаться светло-серой полоской на хвосте, и появлением хозяина. Только, что-то мне подсказывало, хвастаться этим он не будет.
— Что ж, Навир, минус полтора балла. Это заклинание, а не выученные перед занятием профессора Лираи стихи. Его нужно проговаривать чётко, жестко контролируя силу, — после слов директора Керст приуныл, но не сильно. У него теперь был свой собственный, личный аспид.
— Теперь мы можем возвращаться в академию? Нам бы стоило поторопиться. — нетерпеливо спросила я, пояснив удивленному хозяину свое нетерпение: — Совсем скоро обед, рискуем опоздать.
— Возвращаемся, — с довольной улыбкой подтвердил Аррануш, но перед тем как двинуться в путь, решил прояснить некоторые детали, — кадеты Грэнар и Навир минус пять баллов за нарушение устава академии и самовольное прохождения ритуала подчинения без должной подготовки. Кадет Алари… — придирчиво осмотрев рыжего, директор сжалился, — минус три балла.
Я не совсем понимала, почему за одно и то же нарушение, снимались разные баллы. Видимо, не понимала очень заметно, потому что Илли решила объяснить:
— У Алари осталось всего пятьдесят семь баллов, а до экзаменов не допускаются кадеты, умудрившиеся опуститься ниже пятидесяти. К счастью для него, в конце каждого семестра баллы обнуляются. Понятно?
Мне было все предельно понятно. Хороший у Илиса папа, и у кадетов директор. Повезло им.
— Директор Грэнар, — продолжавший топтаться рядом со своим змеем Керст, не имел ни малейшего понятия как к тому подступиться, — а что с аспидом делать? В сознание он не приходит.
— И ещё минус один балл, — кажется, с выводами я поторопилась. На самом деле директор — страшный человек, — потащишь его на себе, раз не в состоянии контролировать силу воздействия.
Керст с ужасом глядел на неподъемную тушу. Аспид и раньше был тяжёлый, а теперь, к его немалому весу добавился ещё и вес варса.
— Давай помогу, — предложил Илис, оглядываясь по сторонам. Куда деть свою нечисть, чтобы тащить чужую, он не знал.
— Лапками? — с надеждой предложила я.
— Опасно.
— Не отставайте, — раздался бодрый голос скрывшегося за деревьями директора, — до обеда вы должны разместить свою нечисть в виварии.
Боевики приуныли.
— И не будем забывать, что виварий теперь убираете вы.
— Вот и подчинили высшую нечисть, — с тоской глядя на своего кота, пробормотал Тайс.
Кот отвечал ему таким же взглядом. Рад нашему появлению в своей жизни он не был.
Глава шестая. Нервотрепательная
— От тебя пахнет какашками.
Вернувшегося из вивария, уставшего и, будем откровенны, плохо пахнущего хозяина моё справедливое замечание не обрадовало.
— Завтра возьму тебя с собой, — пообещал он, — будем пахнуть вместе.
— Ты же помнишь, что я рагра? И хищницей значусь только из-за того, что мясо ем? А у вас в виварии уже поселилось два настоящих, полноценных хищника, которые питаются такими как я, — трусливо напомнила ему, перевернувшись со спины на живот.
— Думаю, вы подружитесь…
— Что? — я не ослышалась? Пожалуйста, пусть мне это показалось.
Илис загадочно улыбнулся, собрал вещи и, ничего не объясняя, отбыл в душевые. А я осталась в комнате, на кровати в полном шоке.
Первой мыслью было паническое: «Хозяин хочет от меня избавиться».
Осознала, что я одна такая необыкновенная и незаменимая, на которую у директора великие планы, незадолго до возвращения Илистара и успокоилась.
А потом вошёл он чистый и благоухающий, посмотрел на меня, и все…я вспомнила о том, что хозяин о директорских планах ничего знать не знает, следовательно, мою исключительную ценность не осознает. А я, ведь ещё утром его так непочтительно разбудила, усевшись всей своей пушистостью прямо на бледную рожу. Зря, наверное.
— Хазяин, я тут подумала, а давай мы не будем меня завтра в виварий брать? — как можно жалобнее и несчастнее попросила я. В виварии теперь жили недружелюбный кот и не менее недружелюбный аспид, имевшие ко мне целый список претензий.
— Будем, — не согласился со мной Илис, увлеченно копаясь в шкафу, — наконец осмотришь свой вольер.
— Меня ж съедят!
Он замер, обернулся и уверенно пообещал:
— Не съедят.
Это был конец. Я могла готовиться к съедению и по примеру людей писать завещание. Вся беда заключалась в том, что завещать я могла только свою шкрурку, но смысла в этом не было. Если меня завтра будут есть, то вместе с ней.
— Паникерша, — беззлобно фыркнул хозяин, заметив мой потрясунчик.
Я его насмешку проигнорировала, пребывая в глубоком шоке от такой хозяйской бессердечности.
Даже возмущаться не стала, когда вымотавшийся за день, Илис, готовясь ко сну, подгреб меня поближе, используя в качестве мягкой игрушки. Мне было не до этого. Завтрашний день обещал быть страшным и тяжёлым, и жизнеопасным для одной маленькой рагры.
Илис тихо посапывал в подушку, а я все не могла уснуть. Скорая встреча с аспидом пугала. Стоило только закрыть глаза, как я вновь видела большого, опасного варса, способного перебить мне позвоночник одним ударом лапы, и темную змею, обвившую мощное, поджарое тело.
Враг моего врага — мой друг? Я вас умоляю.
Сломав варса, аспид не побрезговал бы и мной. Не окажись боевики достаточно быстрыми, я бы уже давно покинула этот мир, превратившись в хорошо переваренное, вкусненькое дополнение к основному блюду. Пушистый десерт.
Накрутив себя до состояния нервной трясучки, в полночь я окончательно смирилась со своей участью и пришла к выводу, что это решение неплохо было бы заесть.
После экстремального знакомства с директором, я не решалась больше гулять по академии в одиночестве, помня о своём обещании, ходить везде только с хозяином.
Сегодня об этом решено было забыть.
Выскользнув из ослабевшего захвата, уснувшего Илиса, я со спокойной совестью покинула запертую комнату.
Коридоры по ночам остались все такими же жуткими и холодными, но меня это больше не пугало. Пообжившись в академии, я привыкла ко всем её мрачным особенностям, находя в них определённую прелесть. И если бы не девицы, падкие до мягких и пушистых рагр, мне бы нравилось здесь абсолютно все.
В столовой было тихо и безлюдно, как и в прошлый раз, но было в этой тишине что-то
