Кот был пойман в считанные мгновения.
Утробно рыча, он извивался на земле, не в силах выбраться.
— Не высшая нечисть, — сообщил директор подоспевшим боевикам.
— Ты проверил? — удивился Илис. Зацепившаяся за его волосы и стальные нашивки на правом плече, серыми нитями дорожала паутина.
— Это очевидно. Слишком легко попался.
— И все же, если вы не возражает, я проверю, — пробормотал Тайс, аккуратно подступая ближе к коту.
Выставив вперёд руку с черным кожаным браслетом, единственным светлым пятном на котором был нежно-розовый, полупрозрачный камень, рыжий внимательно смотрел на него и чего-то ждал.
Не дождался, заковыристо выругался, и раздраженно пнув воздух, отошёл в сторону.
Илистый кот оказался совершенно обычной нечистью.
— А давайте его отпустим? — рассудительно предложила боевикам, опасливо выглядывая из укрытия. На руках у директора было, конечно, безопасно, да и кот связанный и напуганный, мне ничем не угрожал, но видеть его так близко все равно было очень страшно.
— Конечно, отпустим, — Тайс был расстроен и зол, — для меня он все равно бесполезен.
— Да нет, отпустим его и посмотрим, куда побежит. Илистые коты, в отличие от нас, или тех же варсов, — воспоминание о гибкой, шипастой кошке, заставило поежиться, все же, совсем недавно я чуть не стала обедом для одной из них, — в случае опасности, не пытаются увести врага подальше от стаи, наоборот бегут к своим, в поисках защиты.
На небольшой прогалине, среди высоких деревьев, поросших зеленым, светящимся в темноте мхом, и густыми, колючими кустами, повисло удивленное молчание.
— Вы что, и этого не знали? — поразилась я.
— Мы идиоты, — повинился Керст, ошеломленно глядя на товарищей, — как сразу об этом не вспомнили?
И пока директор, самодовольно улыбаясь и строя какие-то грандиозные планы на будущее, судя по всему с моим непосредственным участием, самоотверженно меня наглаживал, боевики медленно распутывали заклинание, связавшее нечисть.
Мучились минут пять, но своего добились.
Почувствовав свободу, кот пружинисто взвился в воздух и скрылся между деревьями.
— За ним!!! — впервые в своей жизни я почти руководила охотой на хищную, смертельно опасную для меня, нечисть.
Аррануш, вспомнив молодость, не иначе, бежал наравне с кадетами, даже не думая отставать. Иллира, которой места на плече уже не нашлось, летела чуть впереди, не теряя кота из виду.
А я, гордо заняв место совы, вцепилась коготками в директорское плечо и азартно руководила преследованием.
На одно короткое мгновение даже пожалела, что всего лишь рагра, и упоительная эйфория погони мне недоступна.
Не то, чтобы раньше я не участвовала в подобного рода развлечениях, но роль жертвы и вполне реальная угроза расстаться с жизнью, эйфории не способствовали. Обычно, в такие моменты я испытывала только страх и сильное желание жить.
Огромная, дымчатая кошка, без характерных для илистых котов, светлых пятен, буквально выросла из-под земли, преграждая нам дорогу и возможность дальше преследовать жертву.
— Отвались мой хвост, если это не высшая нечисть, — прошептала я, прижимая уши к голове. Инстинкты вопили, требуя бежать и прятаться.
Подавлять их получилось недолго.
Стоило коту зашипеть, оскалив длинные, жуткие зубы, как последние крупицы храбрости покинули меня. А я покинула директорское плечо.
Одним длинным прыжком, перемахнула метра три, легко приземлилась на лапы и задала такого стрекача, что даже зайцы бы мне позавидовали. Не возникло ни одного сомнения в неправильности своих действий.
У меня, как у всякой нечисти и любого животного, инстинкты всегда были сильнее сознания.
И сейчас, позабыв обо всем, я поддалась основному инстинкту, впитавшемуся в кровь с молоком матери, укоренившемуся в сознании ещё моих длиннохвостых предков. Почувствовал опасность — беги.
Кто-то мог затаиться, или притвориться мертвым, рагры всегда бежали.
На этот раз то, что всегда спасало жизнь, сыграло со мной злую шутку.
О том, что на плече сильного и опытного мага безопаснее, чем даже в норе, я сообразила уже в кустах, стараясь сбросить с хвоста сразу двух, преследующих меня котов.
Я оказалась права, пойманный хищник действительно привел нас к своим. И пока боевики без особой опасности для здоровья, разбирались со стаей, я драпала от двух упрямых подростков.
Котики были молодые, сильные, ещё не сменившие светлую, детскую шубку на более тёмный, незаметный окрас.
Я, в общем-то, тоже была молодая и быстрая, но под хвост лапой все равно получила, пролетела кубарем до дерева, да там и остановилась.
Внутри все сжалось от страха, когда вскочившую меня, с силой прижали к земле. Большая, когтистая лапа на спине, казалась единственным реальным предметом во всем этом мире.
Сердце билось в горле, густой запах сырости и еловых иголок, забивал ноздри.
Лапа надавила сильнее.
Застрявшее в горле сердце мешало дышать.
Кажется, идее директора не суждено было воплотиться в жизнь, я не кошка, я рагра, у меня не было девяти жизней, чтобы восьмую из них прожить профессором неестествознания. Эта жизнь была единственной, и я уже готовилась с ней расстаться.
По телу прошла волна жара, приведя за собой холодные, больно жалящие мурашки.
Один из котов, что поменьше и понаглее, с исследовательским интересом обнюхал мою голову, пытаясь залезть холодным влажным носом в ухо.
Прижав уши к голове, я слабо трепыхнулась. Не от того, что надеялась сбежать, просто, кости выкручивало из суставов и от боли хотелось выть.
Это был уже не страх или предчувствие скорой смерти. Это было что-то другое. Неестественное. Страшное, но волшебное. Взрывоопасная смесь.
Очередной спазм заставил мелко затрястись.
Вдавливавшая в землю лапа исчезла, меня покатали по земле, следя за тем, как я продолжаю дергаться и уже даже начинаю хрипеть. Сердце, лёгкие и, кажется, даже желудок, сцепились между собой, кто-то кого-то рвал — я чувствовала вкус крови на языке.
Илли оказалась спасением. Пернатым спасением с острыми когтями.
Я никогда не видела, чтобы одна сова могла прогнать двух полных сил илистых котов.
Не видела раньше, не смогла увидеть и сейчас, глаза застилал кровавый туман.
Я услышала яростный клекот, так непохожий на совиный, отчётливо различила тонкий жалобный визг и треск ломаемых веток.
Последовавший вслед за этим шорох крыльев был почти умиротворяющим.
Позвоночник распадался на части. Кажется, я поспешила с выводами, никакого умиротворения мне не светило.
— Сссс ума сошла? Прекрати немедленно! — меня не сильно хлопнули по спине крылом, — нашла время превращаться.
— Ууууу, — глухо провыла в ответ. Говорить я была не способна. Язык разбух и не слушался.
— Возьми себя в лапы! Соберись!
Илли скакала вокруг, ругалась, уговаривала, просила, требовала и угрожала. И чем дольше это продолжалось, тем легче мне становилось.
Боль уходила.
Мне понадобилось минут десять, чтобы прийти в себя и осознать, что лежу я на холодной земле, еловые иголки искололи все пузо, а сырой воздух заставлял мелко дрожать.
— Мааамочка моя
