Уже там, глядя на удобно устроившегося за столом директора, запоздало поняла, что напрягло меня в столовой.
Едва ощутимый, свежий запах, директорского одеколона, витавший в прохладном воздухе.
— Третью ночь тебя жду, — пожурил меня он, грея руки о кружку.
Прижав уши к голове, я невольно огляделась, ожидая увидеть сову, по примеру хозяина ждущую меня здесь уже не первую ночь. После случая в лесу мое к ней отношение заметно улучшилось, что не мешало вполне законно ее опасаться.
— Илли отдыхает, — директора мое поведение забавляло.
— А вы чего здесь делаете… — откровенно наглое «без присмотра» я дальновидно проглотила, но невысказанные слова остались висеть в воздухе.
— Мы с тобой так и не смогли поговорить, — напомнил он, похлопав по столу, приглашая меня расположиться рядом с большой тарелкой, полной сдобных булочек. Приняв приглашения, я осторожно приблизилась, влекомая тонким, сладким запахом свежей выпечки.
Притихшие, напряженные натовики следили за мной не моргая.
Следили, правда, не долго. Один мимолетный директорский взгляд, и они как по команде растаяли в воздухе, оставив недомытую посуду и недоперебранное зерно.
— Что…общаться будем без свидетелей, да? — оказавшись с ним наедине, я загрустила. Кухня сразу стала не такой уж и уютной, и булочки перестали к себе манить, превратившись в обычные, пускай и очень вкусные куски запеченного теста. Ничего особенного. К хозяину бы вернуться.
— Илли мне все рассказала, — Аррануш решительно перешёл к делу, пододвинув ко мне чашку. Чай был сладкий, я ощущала это даже по запаху, но все равно попробовала. Все что угодно, лишь бы оттянуть неминуемое. Необходимость говорить о том, о чем говорить категорически не хотелось, убивала.
Пока я лакала сладкий до приторности, горячий чай, Аррануш с исследовательским интересом следил за мной, лениво жуя булочку, умудрившись вымазать не только пальцы, но и рукав, сахарной пудрой.
— Если мне не изменяет память, в прошлый раз ты пила мой чай с большей охотой.
— В плослый лас он был не такой сладкий, — скривившись я брезгливо поморщилась, не имея понятия как он умудрялся пить такую приторную гадостьчай с булочками в сахарной посыпке.
— Нормальный чай, — возмутился директор. В отличие от своего сына, или того же Тайса, он оказался страшным сладкоежкой.
— Тогда сами и пейте, — предложила я, отодвинув чашку в сторону, — а я пойду.
Соскочить со стола не успела, была схвачена за заднюю лапу и протащена по столу. Поближе к директору.
— Не раньше, чем мы поговорим, — спокойно сообщил он.
Мое нежелание разговаривать никакого значения для него не имело.
— После случая в лесу, ещё превращения были?
— Н-нееет. Да и в лесу тоже, знаете ли…
— Знаю, — подтвердил Аррануш, вернув мне свободу.
Встряхнувшись, я отступила поближе к булочкам и деловито поинтересовалась, стараясь скрыть за деловитостью нервозность:
— Это все, что вы хотели узнать? Я могу идти?
— Ты подумала над мои предложением? — это было не все. Далеко не все. Судя по сосредоточенному директорскому лицу, разговор только начинался.
— Ну… — говорить о том, что я об этом разговоре благополучно забыла, было как-то стыдно. Дело, в общем-то, серьёзное. Едва ли хоть одна нечисть удостаивалась похожего предложения. Тут не каждого человека профессором возьмут, что уж обо мне говорить? — Я привязанная нечисть. Даже если бы хотела согласиться, то все равно не смогла бы.
— Но ты хочешь? — Аррануш услышал лишь то, что хотел.
— Я — нечисть вашего сына…
— Это ненадолго, — пообещал он, в упор глядя на меня.
— Чего? — где-то не очень глубоко внутри всколыхнулась паника, обещание это больше походило на угрозу.
— Илис найдёт тех, кто привязал тебя к нему, — он говорил глядя куда-то поверх моей головы. То ли чем-то любовался, то ли пытался разглядеть, но на меня не смотрел. Это успокаивало. Если хищник не смотрит, значит, не видит. И шансы выжить тут же повышаются, — и он их обязательно найдёт.
— Что-то по нему незаметно, чтобы он кого-то искал, — проворчала я, нервно подергивая ушами.
— А ты куда-то спешишь? — директор перевёл взгляд на меня.
— Вообще никуда, — бодро мотнув головой, заверила я, мечтая только об одном: пускай он отведёт взгляд. Ну, пожалуйста.
— Профессор Атари, руководящий практическими занятиями, сейчас не в академии, — Аррануш говорил уверенно и просто, словно эта новость все объясняла.
Мне она не объяснила ничего.
— Э?
— Каси, — улыбка ему шла. Всего одно движение губ, а директор помолодел лет на десять и сразу стал очень похож на сына, вызывая доверие и симпатию. Нечестный приём, — знаешь, сколько всего студентов обучается в академии?
Я не знала.
— Около тысячи. — просветили меня. — Первый и второй курсы отправляются на практику, разумеется, исключительно под присмотром. Но начиная с третьего, они уже получают задания, выполняющиеся группой без присмотра со стороны преподавателя.
— Иии?
— Илису нужны списки тех, кто проходил практику в Ланашских лесах в одно время с его группой.
— И списки эти есть только у этого вашего профессора, — понятливо закивала я.
— Атари возвращается на следующей неделе, — забывшись, он отпил чай из чашки, в которую я совсем недавно совала свой нос. Попыток его остановить не предпринимала. Я чистоплотная и совершенно незаразная нечисть, ничего ему не будет, — скоро Илис их найдёт.
— И что будет дальше?
— Они снимут привязку, — Аррануш был совершенно невозмутим. И от этой его невозмутимости лично мне было неспокойно.
— Зачем? — голос дрогнул и я замолчала. Зря, очень зря я нарушила данное себе обещание. Вот не пошла бы бродить по академии без хозяина, не наткнулась бы на директора, и все было бы хорошо.
— На пятом курсе все обучение кадетов сводится к работе с подчиненными. Если ты останешься нечистью Илиса, времени на обучение в качестве студентки общего потока, у тебя уже не будет, — директор все давно решил, с энтузиазмом расписывая мое незавидное будущее, — к счастью для всех нас, работу в связке вы ещё не начинали. Нам просто нужно снять привязку, чтобы Илис смог выбрать себе кого-то…более соответствующего статусу подчиненной нечисти.
Аррануш как мог пытался смягчить свои слова, но обидно все равно стало. Я не соответствую статусу подчиненной нечисти? Это я-то?
— А если Илис не согласится? — это была моя последняя надежда. Все упиралось в хозяина. — Зачем
