— Почему сразу неудачницу?
— Она не в курсе, что это кракот. Думает, наткнулась на маншипа.
— Она…
— …не знает, во что он превратится, как только успокоится, — радостно закончил за меня кот.
— Но это же хорошо, что он превратится. Меньше места будет занимать.
— Дари помешана на хищных, опасных, страшных на вид представителях нечисти, — счел нужным, пояснить Илис, — ей не нужна нечисть, которая превращается в опасного хищника только когда ее разозлят.
— Вы все помешаны на страшной на вид нечисти, — не смогла промолчать я.
— Каси, когда он успокоится и примет исходный вид, кто из вас будет выглядеть страшнее, ты или он? — хозяин не счел нужным обращать внимание на мой наезд.
Кот фыркнул:
— Тут без вариантов. Не верю, что говорю такое, но мелкая будет внушительнее.
Практическое занятие по подчинению нечисти можно было официально считать закончившимся. Но едва ли Дари будет долго этому радоваться.
Глава десятая. Страдательная
Илис спал тихо сопя в подушку и даже не подозревая, что вот она я, давясь смехом, в совершенно человеческом виде гуляю по его комнате.
Вчерашнее осмысленное превращение, произошедшее при неоценимой (хотя он об этом никогда не узнает) помощи аспида, мне понравилось.
Приятно контролировать превращение.
Приятно хоть что-то контролировать.
Но из-за долгого и нудного заселения линорма в виварий, из-за кропотливой магически затратной подготовки вольера и двухчасового ожидания, пока прикрепленный к виварию врачеватель осматривал и зашивал раненую нечисть, вчера попрактиковаться в превращения я не смогла.
Зато сегодня утром, проснувшись в шестом часу и чувствуя себя на удивление отдохнувшей, решила поэкспериментировать.
Три попытки закончились провалом, но когда я уже смирилась со своей бездарностью и в последний раз, на удачу, попробовала превратиться, все получилось.
Вот и разгуливала теперь по комнате, ощупывая все обычными человеческими руками, и шалея от новых, удивительных ощущений.
Каменные полы и стены были не просто холодными, они были ледяными. Стол — гладкий и теплый, куртка шершавая, стальные нашивки — холодные. Одеяло мягкое, а волосы у хозяина действительно очень жесткие.
— Ммм, — зарывшись носом в подушку, Илис почти проснулся от моего неосторожного прикосновения, завозился, но быстро затих, пробормотав что-то маловразумительное. Кажется, он обещал мне двойную порцию завтрака, если я дам ему еще поспать.
Недолго поразмышляв, стоит ли оскорбиться из-за того, что меня пытаются купить едой, или запомнить это обещание и как-нибудь вытребовать у хозяина вторую порцию, тихо отошла к окну.
По выходным у них тут давали кашу с кусочками мяса. С большими и вкусными кусочками мяса.
Выбор был очевиден.
Еще с полчаса я бродила по комнате, что-то трогая, что-то просто рассматривая, некоторые вещи попробовала на зуб, потом замерзла и забралась под одеяло, прижавшись к теплому хозяину.
Я успела согреться и задремать, когда Илис завозился просыпаясь.
О том, что я сейчас не пушистая, а хозяин точно требовал, чтобы я не смела превращаться пока он спит, я вспомнила, но вернуть себе пушистый вид даже не попыталась. Было лень.
Илис обернулся и несколько мгновений разглядывал меня, не понимая, что происходит, сонное сознание отказывалось быстро работать. Когда до него дошло, в каком именно виде я грела об него свои ладошки, он подскочил, вжался спиной в стену, и уставился на меня.
— Твою ж…
— И не надо на меня так смотреть, — возмущенно потребовала я, — Нае я понравилась, значит, не страшная. Хазяин, не развивай во мне комплексы.
— Ты что здесь делаешь?
— Греюсь.
— Почему в таком виде?
— Тренируюсь.
— Каси!
— Ничего не знаю. Все претензии к директору. Если бы не он, я даже и не стала бы с этим неудобным человеческим обликом мучиться.
— Отец…
— …виноват, — радостно сообщила я.
— …просил, привести тебя к нему, при следующем превращении, — не слушая меня, закончил свою мысль Илис.
— Чего? — вчера, когда мы только вернулись в академию, нас встретил радостный Аррануш, который после эмоционального монолога своего сына растерял все свое хорошее настроение.
Но не потому, что мы его в каких-то тайных мотивах подозревали, которые, к слову, имели место быть, а потому что план его провалился. И реакция на стресс — превращение то есть — произошло в лесу и сразу, а не спустя некоторое время в обществе любопытного директора.
Ему хотелось посмотреть на процесс. Илли, у которой превращения, в отличие от моих, всегда происходили с задержкой, предложила выход. Меня вернули в лес, поместили в стрессовую ситуацию, в которой я превратилась сразу, без всяких задержек. Самоубийственная особенность организма.
Директору пришлось довольствоваться самим фактом того, что я побывала в человеческой шкуре уже три раза. Единственное, что он мог сделать — потребовать у хозяина, привести меня после следующего превращения в человека, что Илис и собирался сделать.
О том, что со мной сделает директор, он не задумывался, полностью уверенный, что его отец ничего плохого не запланировал.
Я была о Аррануше худшего мнения и не сомневалась, что ждет меня какая-нибудь грандиозная гадость с его стороны.
Встречаться с директором не хотела, с Илисом согласна не была и отчаянно сопротивлялась, не желая покидать комнату и отправляться к директору, но в рагру превратиться тоже не могла. Не было у меня нескольких спокойных минут, чтобы собраться с мыслями и попытаться вернуть себе безопасный вид.
Редкие кадеты, не ушедшие на завтрак в это хмурое, дождливое утро, проникающее в академию сырым, зябким сквозняком, могли полюбоваться незабываемой картиной.
Я орала и сопротивлялась, Илис ругался и пытался вытащить меня из комнаты обещая сотворить со мной много ужасного, если я не прекращу себя так вести. А кадеты старались проскочить мимо нас как можно быстрее, отводя глаза и, кажется, даже задерживая дыхание. Репутация у Илиса была плохая, став только хуже после эпичного появления в лазарете двух отблагодаренных кадетов.
Любоваться нашим концертом никто не хотел, опасаясь из-за неуместного любопытства составить компанию перекачанному.
— Я протестую! Я не хочу! Я не пойду! Ты не имеешь права! Я жаловаться буду!
— Кому? — последнее моё заявление так удивило хозяина, что он даже прекратил вытаскивать меня из комнаты.
— На-найду кому! В этом деле главное желание, — вцепившись руками в дверной косяк, я отчаянно боролась за свое законное право никуда не ходить. Только не в человеческом виде. На двух ногах мне там делать было нечего.
Илис думал иначе. Он хотел, чтобы я поскорее а-да-пти-ро-ва-ла-сь. Страшное слово, которое мне не понравилось сразу.
Адаптироваться в студенческой среде, как непосредственный ее представитель (в будущем) было страшно.
Я с трудом перенесла короткое знакомство с Наей, что со мной может случиться среди кучи таких же нелогичных, неконтролируемых созданий, я не знала, но была уверена, что ничего
