— Плохо, — тихо пожаловалась я, но не была услышана.
— Если помнишь, у тебя не одна нечисть.
— Линорм в порядке. Рану обработали и перевязали. Его покормили и оставили отдыхать.
— Он что-нибудь говорил? — на этот раз меня услышали и даже снизошли до ответа.
— Он не разговаривает. Атари считает, что линорм подавлен, ему нужно время, чтобы привыкнуть к своему новому статусу.
— И чего делать будем?
— У тебя дела, — занудно напомнила сова.
— Илис, — директор заулыбался, расслабился и со всей своей директорской ответственностью переложил все проблемы на плечи сына, — полагаю, ты сейчас свободен…
— Мне это что-то не нравится, — шепнула я хозяину.
И ошиблась. Мне все очень понравилось.
— Займись Каси. Со мной она идти не хочет, но ей уже пора учиться существовать в обществе.
— А Каси, — повернув ко мне голову, Илис с сомнением осмотрел мою помятую пушистость, — готова?
— С тобой куда угодно, мой нелюбимый хозяин, — горячо заверила его я, — ты только покорми.
— Покажи ей город, своди куда-нибудь. Ей нужно привыкать быть человеком.
— Покажи мне город, — азартно вторила я, чувствуя, как радостно подергивается хвост. С хозяином я была согласна идти. С хозяином я ХОТЕЛА идти. Он, в отличие от своего отца, меня не только слышал, но и не считал зазорным прислушиваться. Хотя случалось это не всегда.
У Илиса просто не осталось выбора. Его окружили со всех сторон, и бежать было некуда.
***
Хвост меня обманул. Никакой радости за порогом презентабельного двухэтажного дома из темного, благородного дерева меня не ждало.
— Илис, а давай мы в академию вернемся, а твоему отцу скажем, что я уже ко всему привыкла.
Волосы, собранные в какую-то замысловатую косу не скрывали больше ушей, одежда, подобранная по размеру, сковывала движения. И очень жали сапоги.
Казалось, что проходившие мимо нас люди все это замечали и в чем-то меня подозревали.
— Нет уж, я тебя сегодня выгуляю, — кровожадно пообещал Илис. Как нелюбимому хозяину терять ему было уже нечего.
Через несколько часов, порядком истрепав нервы, я пришла к выводу, что город мне понравился, люди — все же, нет.
Большой, красивый и чистый, город поражал воображение богатыми вывесками, ухоженными сквериками и большим, уже опавшим, но все равно величественным парком.
Я знала, что в этом городе, как и в том, где я жила еще в своем пушистом детстве, в качестве домашнего питомца, есть и темные, грязные улицы, ходить по которым не только неприятно, но и опасно, только меня это не беспокоило. Я об этом даже не думала.
Мне, как безобидной нечисти, чудом дожившей до человеческой ипостаси, было неинтересно, что происходит где-то там. Все важное для меня происходило здесь и сейчас. Всегда.
Особенно, когда в витринах кондитерских магазинчиков на подносах покоились красивые и, непременно, вкусные торты и пирожные, а ювелирные — радовали глаз сверканием чистых, ярких, искусно граненых камей.
Ровные, вымощенные тротуары, тяжелые, красивые скамьи под фонарями, или фонтан на центральной площади. Большой, круглый и все еще действующий. Меня восхищало все.
Даже тихие, жилые улочки с высокими заборами и малолюдными дорогами, навевали какую-то теплую, тихую радость.
К такому красивому и уютному человеческому быту я готова была привыкать. Если бы не прилагавшиеся к этому всему люди — уже привыкла бы.
— Илис! — знакомый голос из толпы спугнул ощущение эйфорического счастья. Прекратив тащить вниз по улице несопротивляющегося хозяина, я насторожилась и огляделась, по старой памяти вытягивая шею.
Видимо, со стороны это выглядело очень забавно, Илис фыркнул, взяв за плечи, чуть повернул меня в сторону и указал на спешащую к нам Наю.
Если я разгуливала в неприметной короткой курточке с теплой подкладкой и искусственными потертостями на черной коже, то оборотница облачилась в белую дубленку с пушистым воротом и претензией на богемный шик.
У меня было четыре часа счастья. А теперь появилась Ная.
— Какая замечательная встреча, — от нее пахло шоколадом, костром и осенью, — вы же не заняты?
— Заняты, — неправдоподобно соврала я.
Людской поток расступался, натыкаясь на наш маленький островок, но неизменно смыкался вновь в двух шагах позади.
— Если не ошибаюсь, ты сегодня на охоте, — Илис мою ложь не поддержал. Ему времяпрепровождение в компании оборотницы ничем не грозило, он ее не опасался и не считал нужным избегать.
А я еще помнила как эта эмоциональная и несдержанная девица меня ощупывала и отказалась выходить при моем переодевании. Вещала что-то о слишком темпераментных магах, несущих серьезную опасность для женской одежды и всячески меня смущала.
Пока я судорожно примеряла принесенные Наей вещи, прячась за дверцей шкафа, а хозяин, выставленный в коридор, топтался под дверью, она очень радостно рассказывала мне о каком-то стихийнике-пиромаге, который был ее жертвой на первом курсе, пока она не познакомилась с Илисом. Тот пиромаг, как утверждала эта устрашающе-темпераментная девушка, изредка практиковал неконтролируемое сожжение одежды, и, однажды, чуть не спалил ей волосы.
За Илисом таких недостатков раньше она, конечно, не замечала, но это не значит, что их не было, это значит, что она плохо смотрела.
За те пятнадцать минут, что я путалась в рукавах, юбках и брюках, она успела рассказать мне обо всех своих неудачных отношениях, в количестве трех штук. Особый упор делался на последние, как самые неудачные, потому что в них инициатором разрыва оказалась не она (хотя, на самом деле она), а Илис.
В нагрузку к выбранным мною брюкам и удобной рубахе, я стала обладательницей лишних и откровенно ненужных знаний о ее личной жизни, и уверений в том, что мне страшно повезло.
В чем именно мне страшно повезло, я так и не узнала, Илис увел оборотницу почти силой, пообещав ей еще одну встречу со мной. Как-нибудь.
Этого пробирающего до костей «как-нибудь» я планировала старательно избегать.
Но, вот, не избежала.
— Охота не удалась, — погрустнела Ная, — мне никто не нравится. Они все такие…
Передернув плечами, она грустно посмотрела на хозяина.
Тот только хмыкнул, как мне показалось, самодовольно.
— Илис, а твой отец, случайно, не свободен?
— Даже не думай! — все самодовольство с него слетело в одно мгновение.
— Ну почему? — Ная искренне не понимала, почему нельзя. Я, если честно, тоже.
— Это глупая и недальновидная идея, которая принесет тебе только проблемы, — врал мой хозяин сейчас ничуть не лучше, чем я несколько минут назад.
— Мне кажется, это просто какие-то сугубо человеческие условности, — не смогла не высказать свое мнение я.
— Хватит!
— Только не говори, что тебя это смущает, — развеселилась Ная.
Хозяин скрипнул зубами. С бо́льшим успехом он мог бы признаться в том, что его это