Со всеми остальными было иначе.
Рон Янг. Маг-артефактор с кудрявыми светлыми волосами, голубыми глазами и обаятельной улыбкой. Эн смеялась над его шутками и чувствовала к нему сильную симпатию, она ему доверяла, но при этом ей не хотелось обнять его, в отличие от Валлиуса и Берта.
Да, Берт. С ним все было еще сложнее. Его обнять хотелось больше, чем всех остальных, но при этом Эн стеснялась это делать. И симпатия к нему была безграничной, и доверие зашкаливало, и сочувствие — он ведь тоже, как объяснил Брайон, «выздоравливающий», — и при этом она его немного опасалась. Нет, это чувство не было похоже на недоверие к Байрону Асириусу — просто легкая настороженность. И откуда она взялась, Эн, конечно, не понимала. Как не понимала она и того, почему ей иногда бывает больно смотреть на Берта. При этом и обнять хотелось, и… поцеловать. Очень много эмоций, и зачастую они были противоречивы.
Только сегодня, глядя на то, как он спускается по лестнице и, не оглядываясь, садится в магмобиль, Эн поняла, что за чувство она испытывает к Берту. Почему именно в тот момент, она не имела понятия — осознание просто родилось внутри нее, как будто первый луч света коснулся еще темной после ночи земли. Одним словом, это была любовь.
Но взаимная ли она, Эн не знала и боялась спрашивать. Да и… Внутри нее вместе с пониманием силы этого чувства крепла уверенность — нет, не взаимная. И лучше забыть о ней.
— Как тут забудешь? — пробормотала Эн, сжимая ладонями азбуку. — Когда это чуть ли не единственное, что я помню.
В отличие от Берта, который вел себя, скорее, как брат и друг, Арчибальд был больше похож на поклонника. Только вот восторга этот факт у Эн почему-то не вызывал, даже наоборот — она относилась ко всем проявлениям мужского интереса Арчибальда с настороженностью. Будто бы ее что-то смущало. Сам же Арчибальд Эн нравился, только лучше бы он был просто другом…
— Ладно, хватит рассуждать. Пора заняться делом, — сказала она самой себе и открыла азбуку. — Где я там остановилась…
Учить буквы по магической азбуке, которая озвучивала каждую страницу, оказалось интересно и быстро, словно Эн на самом деле их помнила, просто чуточку подзабыла. И через два часа она уже вовсю читала слоги и короткие слова, ощущая сильную эйфорию от своих успехов.
— Наверное, мне нравилось преодолевать трудности, — заключила Эн, поглаживая Эклера. Котенок перевернулся кверху пузом и радостно засеребрился. — То есть нравится преодолевать. Это хорошо. Трудностей теперь будет много. И вряд ли я понимаю насколько…
Она вздохнула, но тут же улыбнулась — к крыльцу подъехал магмобиль, из которого вылез Берт. И из-под мышки у него торчала… елка.
Сердце радостно забилось. Как же здорово, что он вернулся!
После долгого разговора с Дайдом голова у Арманиуса распухла, словно набитая ватой. Но его идея была понятна, и Берт согласился сотрудничать. Впрочем, как и Валлиус.
— Я одного не могу понять, — пробурчал Йон, когда Гектор изложил им свои мысли. — Почему ты это все мне рассказываешь? Вроде как я тоже под подозрением.
— Теперь уже нет, — пожал плечами дознаватель. — Если бы вы были руководителем заговора, спланировали бы все совсем иначе и не стали бы собственными руками уничтожать двоих талантливых ученых и врачей. Это абсурд. Хотя бы одного вы должны были оставить.
— Хотя бы одного! Да уж, было бы неплохо. Но лучше — обоих.
— Конечно, существует вероятность, что я ошибся, — протянул Дайд глубокомысленно, заставив главврача поморщиться, — но вряд ли. И самая главная улика, точнее, умозаключение, говорит в вашу пользу, Брайон…
Дознаватель таинственно замолчал. Несколько секунд Валлиус и Берт смотрели на него, а потом хором рявкнули:
— Ну?!
— Научная работа Эн Рин пока слишком хаотична, чтобы считаться действительно научной работой. Сводить это все вместе — тот еще, говоря вашим словечком, геморрой. Будь вы организатором, подождали бы немного, пока она все систематизирует, а потом уже убрали бы и пользовались ее лаврами. Сейчас же вам вместо того, чтобы расслабляться, надо целую толпу терапевтов собирать, дабы продолжили разработку Эн.
— Угу, — буркнул Валлиус хмуро. — Кафедру собираюсь открывать. И руководителем буду не я, а заведующий терапией. И лавры, соответственно, почти все ему достанутся.
— Я уже в курсе, — кивнул Дайд. — Короче говоря, слишком хлопотно было убирать девочку именно сейчас. Поэтому вы теперь тоже вне подозрений.
— Я польщен.
— А теперь слушайте, что вы должны сделать…
Про елку Берт вспомнил, когда уже подъезжал к дому. Выбежал на секунду к праздничным палаткам, нашел небольшую, купил и ее, и целый пакет ароматных пряников, а после поспешил к Эн.
Она встретила его широкой улыбкой и вопросом:
— Как все прошло?
— Неплохо, — кивнул Арманиус, думая: это если не считать того, что он теперь будет в смертельной опасности. Хотя Дайд обещал, что все держит под контролем, а дознаватель был человеком, которому хотелось верить. — Сейчас найдем игрушки и будем елку наряжать. Думаю, в библиотеке.
— Это твоя любимая комната? — спросила Эн с интересом и погладила нежно-розового Эклера, которого держала на руках.
— Верно, — кивнул Берт и, подумав, уточнил: — Откуда ты знаешь?
Эн пожала плечами.
— Это очевидно. Столовая же есть на первом этаже, а едим мы в библиотеке.
Да, несмотря на потерю памяти, Эн по-прежнему умела делать выводы.
Арманиус не ел в столовой с тех пор, как умерла мама. Эта комната была для него полна призраков. Он прекрасно помнил, кто и на каком стуле сидел, слышал веселый смех Агаты, строгий голос отца и громкий, бесшабашный — брата. Находясь там, он всегда ощущал привкус пепла во рту.
От Вестона — так звали его брата — и Агаты только пепел и остался…
— Берт?..
— Да. — Он моргнул, приходя в себя. Хватит, бессмысленно рассуждать — никого из них не удастся вернуть. — Пряник хочешь?
— Хочу!
Из всех дней, которые помнила Эн — правда, их было совсем немного, — этот оказался самым лучшим. Сначала они с Бертом нарядили елку, смеясь, что делают это наверняка последними в Альганне.
— И это моя первая елка! — сказала Эн весело. — Так что у нас с тобой целых два рекорда сегодня!
Потом она показывала, чему научилась по азбуке, пока его не было, и Берт решил немного продолжить обучение — стал учить ее писать и радовался, словно ребенок, когда оказалось, что она схватывает все на лету.
Эн нравилось учиться. Пожалуй, больше всего остального. Она так увлеклась азбукой и прописями, что не сразу поняла, насколько проголодалась.
— А в школу мне можно? — спросила, с интересом наблюдая за тем, как Берт распаковывает присланный из ресторана обед. — Писать-читать я и сама научусь, но мне же, наверное, нужно и начальное образование?
— Обязательно. — Берт кивнул. — Но сейчас середина учебного года, поэтому пока занимайся сама, а летом, если… если память не вернется, запишем тебя в экстернат.
Эн закусила губу. Если память не вернется…
— Ты веришь, что она может вернуться? Айл Пирс, невролог, который смотрел меня, сказал, что официальная медицина бессильна…
— Официальная — да. Но есть ведь и неофициальная. Брайон взял это на себя, сказал, что через пару дней найдет нам с тобой какого-нибудь шамана.
— Шамана?
— Да, так называют этих… лекарей без дипломов. Может, если официальная медицина бессильна, удастся сдвинуть дело с мертвой точки с их помощью. По крайней мере, стоит попытаться.
— Знаешь, — Эн задумчиво почесала нос, а потом решительно вскинула голову, — я уверена, что проживу и без своих воспоминаний. Конечно, это обидно, но все самое важное мне и так расскажут. Выучусь, найду работу… Все будет хорошо, Берт!
Он смотрел на нее как-то странно — то ли с гордостью, то ли с жалостью.
— Я знаю, что ты все преодолеешь, Энни. Но это не значит, что мы не должны бороться за твою память. Пока есть надежда — будем бороться.
