— Эн, все, что касается Геенны, засекречено. На каждом архимагистре стоит печать молчания, поставленная императором.
— Ага, — я кивнула, — значит, вы все-таки там были. Раз уж заговорили про печать.
Ректор хмыкнул и продолжил резать утку.
— Не факт, Эн. В любом случае я не могу сказать ничего определенного из-за запрета.
— А и не надо. — Я махнула рукой. — Я уже сама догадалась.
— Догадалась о чем?
Интересно, он на самом деле испугался или мне показалось?
— Что вы были в Геенне. И это она вытянула ваш резерв. Не понимаю, зачем вы туда отправились… Но это, наверное, и не важно. По крайней мере, для науки. Причины не важны — важны последствия. Я не представляю, как это лечить.
Ректор протянул мне наполненную тарелку.
— Ешь и не думай об этом.
— Спасибо. — Я кивнула и, принимаясь за утку, продолжила рассуждать: — Я не могу не думать. Если вы вошли в Геенну, значит, кто-то еще тоже может туда войти. Надо понять, как восстанавливать резервы таких смельчаков.
— Не может, — покачал головой Арманиус.
— Почему?
Он молчал, и я сообразила.
— А-а-а, печать… Ладно, тогда я попробую так догадаться. Войти в Геенну способны только архимагистры. И Альго… А-а-а! На вход туда тоже стоит запрет?
Ректор вновь молчал, и я протянула:
— Интересно, а если вас опять запустить в Геенну, резерв не вернется?
— Я больше не архимагистр, Эн.
— Ах да… Демоны, как же интересно, что там находится!
Арманиус улыбнулся и сказал так, что у меня растаяли последние сомнения в том, что он все-таки был в Геенне:
— Поверь, некоторые вещи лучше не знать.
Стоило жертвовать силой хотя бы ради того, чтобы состоялся этот вечер. Вечер, где Эн была расслабленной, расспрашивала его и о природе Геенны, почти как в прошлый раз, и о работе охранителей, и об учебе в университете.
Берт старался отвечать так, чтобы она не думала о плохом. Хотя порой по лицу ее было видно, что она вспоминает о его потерянном даре и огорчается. Арманиусу и самому иногда было больно осознавать, что он никогда больше не сможет зажечь в себе архимагистерский огонь, но эта боль была ничтожна по сравнению с радостью оттого, что Эн останется собой.
В прошлый раз после ужина он связывался с Арчибальдом — хотел узнать, есть ли у Эн охрана, но теперь не собирался этого делать. Про охрану он знал, а дразнить принца нет никакого смысла.
Но Арчибальд связался с Бертом сам ближе к полуночи.
— Эн у тебя? — спросил, даже не поздоровавшись, и поморщился, когда Арманиус ответил:
— Добрый вечер, ваше высочество. Да, у меня.
— По какой причине она осталась? Тебе стало хуже?
— Нет. Я просто пригласил ее на ужин.
Принц зло вздохнул.
— Берт…
— Она не ваша собственность, ваше высочество. Не ваша жена и не невеста. И я имею право за ней ухаживать, — сказал Арманиус твердо. — Не волнуйтесь, я не стану ни к чему ее принуждать. Но я не буду отказываться от женщины только из-за того, что за ней ухаживает кто-то еще. Даже вы. При всем моем уважении.
Арчибальд прищурился.
А потом пробормотал: «Ну ладно», — и прервал связь.
Что ж… Если в той реальности Берт был уверен в выборе Эн в пользу его высочества, то сейчас — уже нет. И он сделает все, чтобы кольцо Арчибальда на ее пальце так и не появилось.
ГЛАВА 4
С утра пораньше, не дожидаясь, пока Арманиус встанет, я убежала за сумкой, оставив записку в библиотеке. А вернувшись, обнаружила его там уже вместе с заказанным завтраком и почему-то недовольного.
— Что-то случилось? — спросила я, с удовольствием втягивая носом воздух, — пахло просто восхитительно, кофе и булочками. — Вы какой-то сердитый.
— Зачем же ты убежала, не позавтракав? — протянул ректор с укоризной, и я чуть не уронила сумку. — Поела бы сначала, а уж потом…
— Бегать на сытый желудок вредно, — нашлась я с ответом и, примостив сумку в углу дивана, плюхнулась в кресло, а затем с вожделением посмотрела на накрытый крышкой поднос. — Показывайте, что вы там заказали.
Через пару минут я почувствовала себя сытой и счастливой, да и Арманиус растерял все свое недовольство, наевшись омлета с травами и приступив к ягодным слойкам.
— А почему вас не любят в Совете? — поинтересовалась я, запивая выпечку великолепным кофе со сливками и ванилью. — Или они там в принципе всех не любят?
— Не все и не всех. Там есть и абсолютно нормальные маги, ты же видела, что далеко не все проголосовали против.
— Больше половины.
— На два голоса. — Арманиус улыбнулся. — Но в целом стервятников там вполне достаточно. В основном это аристократы, конечно. Старикашки вроде Адэриуса.
Я засмеялась, услышав «старикашки» из уст ректора.
— А не любят… Меня вообще нелегко любить, Эн. Ты же сама понимаешь. Характер не сахар, да и резерв — один из лучших в Альганне. Был. И у Арена я, скажем так, на особом счету.
— Да? — Я удивилась.
Никогда не слышала ни о чем подобном. Впрочем, я не слишком-то доверяю слухам, поэтому могла просто пропустить мимо ушей.
— Агата ведь была его невестой. Арен тогда частенько бывал у нас дома, мы с ним много общались. И после ее гибели продолжали общаться. Некоторые архимагистры, да и не только архимагистры, — ректор усмехнулся, — считают, что я дурно влияю на его величество.
— Не только архимагистры? А кто еще?
— Например, Алвар, троюродный брат Арена. Активный противник известного тебе закона, кстати. И вообще, он за привилегии аристократии по сравнению с остальными магами. Сколько раз мне выговаривал, что я сею в мозгах Арена сплошную ересь. И надо сказать, — Арманиус развел руками, — он во многом прав.
— Прав?
— Да. В юности Арен был просто горячим, как все Альго, и амбициозным. Но он толком не знал, чего хочет от жизни, даже не был уверен, что желает править.
— Мне кажется, нормальным людям сложно желать подобного, — заметила я. — А его величество не произвел на меня впечатления ненормального.
— Ты права, это большая ответственность. Но желать ее можно, если ощущаешь в себе силы вынести на своих плечах эту гору обязанностей. Арен не знал, чего хочет. Но, беседуя и со мной, и с моим отцом, и с братом, определился. Мы посеяли в нем это зерно — желание изменить устои общества, ликвидировать социальное неравенство. Не все в семье Альго были в восторге от подобных желаний наследника. Даже его отец сомневался в правильности подобных мыслей. Представляешь, в какой ужас пришла аристократия, когда Венец выбрал Арена?
— Да уж… — пробормотала я. — Странно, что его сразу не убили.
— Убить Альго не так-то просто. Конечно, нет ничего невозможного, но спешка в таких случаях чревата неудачей.
Я задумалась. Появилось ощущение, что архимагистр… тьфу… Арманиус говорит о вполне реальной попытке убийства императора, к которой идет подготовка в настоящий момент. Жутковатое чувство.
— Ладно, — я повела плечами — по коже даже мурашки побежали, — мы с вами засиделись. Давайте займемся контуром.
— Хорошо. — Ректор кивнул. — Как ложиться?
— На живот. И снимайте сорочку…
Если бы у Арманиуса был прежний резерв, сегодня можно было бы попробовать зажечь контур. Но я боялась. Боялась, что если контур засветится, то потом нельзя будет изменить резерв, он так и застынет на семи магоктавах. Поэтому решила повременить — неделя в запасе есть, а пока попробую сделать что-то с резервом.
Начать я решила с точечных электрически-магических импульсов. Они стимулируют восстановление контура и в теории могут воздействовать и на резерв.
Теория с практикой разошлась — резерв остался прежним. Но это был далеко не последний мой вариант. Точнее, вариантов у меня было шесть. Первый провалился, но оставались еще пять…
— Не расстраивайся, Эн, — сказал Арманиус, когда я уже укладывала инструменты в сумку, собираясь уходить. — Я верю, что все получится. Но я готов к любому развитию событий.
