— Вот жаба завистливая, так и думала, что тут без истории не обошлось. А твоя мачеха — молодец! Правильно сделала, что уела зазнаек! Есть на свете справедливость! А эти дуры — Губенко и Филимонова, ведут себя как тупые курицы. Спорим, что если Мариночке приспичит высморкаться, они безропотно подставят ладошки.
Спорить с подругой я не стала, а решила, как раньше, просто не обращать внимания. Дочь Веры Александровны с самого начала невзлюбила меня, ее сегодняшнее поведение не оказалось неожиданным проявлением антипатии. Я искренне понадеялась, что когда-нибудь ей надоест. На завтрашнем празднике Марине предстояло стать королевой бала — об этом судачили все кому не лень, как и о короле Фролове, я не могла понять, чем могу быть ей так интересна.
Костюмы для нашей группы поддержки сшили бело-красные, красивые, со школьной эмблемой на груди. После уроков мы с девчонками все отправились в спортивную раздевалку, чувствуя страх, нетерпение и азарт перед скорым выступлением. Для моих новых одноклассниц, так же как для меня, все было впервые, и тренер по чирлидингу — Альбина Павловна, снуя между нами, строго следила за тем, чтобы все привели себя в порядок в соответствии с ее требованиями.
Старательно разгладив утюжком для волос синюю прядь у виска, Дашка занялась моим хвостом, выутюжив его до блеска.
— Вы бы хоть накрасились, что ли? — отозвалась Воропаева, отвернув лицо от зеркала, возле которого подводила глаза и губы вместе с подружками. — А то стыдно за команду, ей-богу. Или в деревне до сих пор не знают, что такое макияж? Так в кирзачах к медведям и ходят?
Это был первый выпад Марины в мою сторону. Первое замечание классной примы новенькой ученице, что однажды сошла с поезда в смешной одежде и стоптанных сапожках, явившись в дом к друзьям ее родителей прямо из северного городка. Еще никогда Марина не отзывалась обо мне в подобном ключе, не показывала нашего знакомства, и я с тревогой взглянула на Дашку: не догадалась ли она, в чей именно огород прилетел камень.
Кажется, догадалась, потому что скалиться Дашка умела похлеще всех подружек Воропаевой вместе взятых. За словом в карман не лезла и, в отличие от меня, была одноклассницам просто не по зубам.
— А зачем? — развернулась к блондинке, растянув губы в тонкой улыбке. Удивилась искренне. — Я и без боевой раскраски себя от стены отличить смогу, не то что некоторые немощи бледные. Особенно городские. Питаюсь нормально, дышу свежим воздухом. Не жалуюсь, в общем! А у Насти ресницы такие, что твоему фан-клубу обзавидоваться и сдохнуть! Но ты не переживай, Воропаева. Если свеколкой щечки натрешь, ботокс в губки «куриной жопкой» вколешь, тоже за деревенщину сойдешь. Правду я говорю, Диночка? Ой! Вижу ты, Губенко, свои уже натерла!
— Чья б корова мычала… — недовольно отозвалась девушка, но на рожон не полезла. Со злой Дашкой связываться было опасно, а обостренное чувство справедливости в подруге сейчас явно требовало ступить на тропу войны. — Тоже мне защитница сирых и убогих нашлась.
— Тебя забыла спросить! Ну, чего встала, Воропаева? Не завидуй и топай в салон, у тебя такие, как у Матвеевой, все равно не вырастут, сколько ни пялься. Мейкап в помощь!
— Ну, знаешь, Кузнецова! — вспылила Маринка, еще больше бледнея. Отойдя от зеркала, бросила косметичку в сумку. — Кажется, ты, толстуха, вконец оборзела!
— Не оборзела, а справедливо обозрела на предмет красоты Ваше будущее Величество. А знаю я много. Договоришься, и дальше по адресу пошлю, я много интересных маршрутов знаю. Так что не благодари и лучше заткнись насчет деревни, поняла? А толстуху я тебе еще припомню.
Маринка заткнулась, но косо смотреть не перестала. Громко рассмеялась с подругами, когда Кузнецова заметила, как мне идет высокий хвост.
— Даш, не нужно. Мне все равно, что она говорит. Подумаешь.
— А мне нет, Настя. Терпеть эту выскочку не могу еще с детского сада! Всегда такой дурой была!
Заглянула Альбиночка и приказала готовиться к выходу, — через пять минут наш танец открывал соревнования. Пробежав раздевалкой, еще раз проверила каждую девочку, кто как оделся, причесался, и умчалась к импровизированному столу школьного ди-джея отдать последние наставления насчет музыки. В ее отсутствие все сразу же затихли в волнении.
Между женской раздевалкой и спортзалом находилась мужская раздевалка, но все равно было слышно, как гудит большое помещение спортивного зала, наполняясь школьниками, родителями и гостями соревнований. Вслед за другими девчонками мы с Дашкой тоже выглянули в коридор, чтобы увидеть все своими глазами — хотелось знать уже сейчас, к чему мы так тщательно готовились две недели.
Людей и вправду оказалось много. На невысоких передвижных трибунах и балконе второго этажа так и пестрел народ, у входа все еще толпились любопытные, организованно клином расходящиеся под бдительным оком директора с завучем — я еще раз убедилась, что эта школа недаром считалась лучшей в городе.
— Насть, а твой отец будет? Моя мама обещала прийти с пациенткой. Представляешь, женщине тридцать два года, а у нее боязнь социальных контактов на уровне слепой паники еще со школы. Будут проходить тест на успешность лечения. Блин, я так волнуюсь!
— Нет, у папы работа. Да и у мачехи тоже.
— Жаль. Я бы хотела, чтобы все наши были здесь.
— Да, жаль.
Я обернулась к Дашке, чтобы успокоить подругу, чувствуя, как крепко вцепились ее пальцы в мой локоть, и вдруг увидела Стаса. Он стоял у окна в спортивной форме вместе с Сергеем Воропаевым, и оба смотрели на меня. Я так и ощутила повисшее между ними молчание. Мне вдруг показалось, что они говорят обо мне.
Господи! Это было так некстати — поймать на себе вот такой вот смущающий взгляд парней перед моим первым выступлением в новой школе, и я поспешила отвернуться. Не дала себе права позорно сбежать, оставив спину натянуто-прямой, вспомнив какой глупой они оба меня считали и как легко смеялись над провинциальной девчонкой. Сейчас я не хотела видеть ни одного, ни другого.
— Матвеева, ты в порядке? Что с тобой? — тут же нахмурила брови внимательная Дашка, и я поспешила улыбнуться подруге.
— Все хорошо, просто волнуюсь.
Прозвучал свисток тренера, и оба парня вошли в спортзал. Внимательная Альбиночка тут же дала нам команду готовиться.
Мне действительно нравился танец. Нравились костюмы, музыка и то, как красиво и слаженно выглядели наши движения со стороны. О гостях и зрителях я старалась не думать. За все соревнование мы должны были выступить трижды, лишь немного поменяв фигуры и усложнив номер групповым стантом. С первым танцем все справились на отлично. Правда, Аня Скворцова в конце, в последней пробежке полем потеряла помпон, а Дашка во время пируэта случайно наступила на ногу Динке Губенко, но, кажется, этого никто не заметил. Во всяком случае, наша Альбина Павловна точно выдохнула, услышав аплодисменты, а вместе с ней и мы.
Я не очень хорошо разбиралась в баскетболе, но вместе со всеми осталась следить за ходом игры команд, слушая судейские свистки и радостные или огорченные крики болельщиков. А еще наблюдала за сводным братом, впрочем, как добрая половина девчонок школы. Красивый и спортивный Стас выгодно отличался на фоне других парней, и дважды выигрывал для своей команды стартовое вбрасывание, а потом легко перемещался по полю, зарабатывая очки и одобрение тренера, все время оставаясь ведущим игроком. Я не могла им не любоваться, забыв о своей обиде. Сейчас он снова меня манил, как огонь глупую бабочку, однажды завороженную игрой горящего пламени.
Когда команда Стаса в очередной раз победила, я улыбалась вместе со всеми и хлопала в ладоши, поймав на себе его полный непонятного ожидания взгляд. Как будто он сомневался, что моя радость искренна. Зато улыбка, обращенная к девчонкам, оказалась широкой и дерзкой. Такой же привлекательной, и вместе с тем равнодушной, каким равнодушным оставался и сам парень, так легко подаривший ее.
