Он жив, здесь, рядом после недельной тоски, страх нашел выход, и холод сентябрьской ночи мгновенно опускается на плечи. Вряд ли я сейчас способна самостоятельно сделать хотя бы шаг. Но сказать получается — изломанно и глухо сухим горлом:
— Я тебя ненавижу! Ну почему, почему с тобой так больно!
— …Вот это поворот!
— Кто это? Она что, с ума сошла? Это же Фрол!
— Похоже, его девчонка.
— Скорее ревнивая подружка. Первый раз слышу, что у него кто-то есть.
Сторонние голоса, незнакомые люди… Мне все равно, что они говорят, что обо мне думают. Наше время ушло, и мир снова обрел звуки. В этих звуках нет меня, как нет места в чужой толпе. Если бы я могла, то сейчас просто исчезла.
Я не могу видеть, но знаю, что это Стас. Куртка с его плеч еще горяча, когда он набрасывает ее на меня, притягивая к своей груди.
— Эльф, прости, я дурак, — только для меня говорит в макушку, обнимая крепче. Разрешая его почувствовать. — Поехали домой. Давай уедем отсюда, слышишь?
— Я бы тебе, Фрол, еще не так врезал. Так что ты, считай, легко отделался.
— Рыжий, не сейчас.
— Настя, мы с Таней отвезем тебя домой. Только скажи.
— Я же просил, Рыжий, не лезь!..
— Стас, не дури! Здесь недалеко, а девчонка замерзла. Твой спортбайк — не самое лучшее решение.
— …Если не хочешь, чтобы я перестал считать тебя другом. Витька, отвали!
Руки Стаса так крепко обнимают меня, что я невольно прижимаюсь щекой к твердой груди. Слышу его запах, чувствую тепло горячего тела. Его сердце бьется так же сильно, как мое… Я роняю ладони, не понимая, как вдруг оказалась от него в опасной близости.
— Настя, я буду осторожен, обещаю. Как никогда осторожен. Пожалуйста, Эльф, верь мне! Я не смогу тебя отпустить, когда нашел. Когда ты нашла меня.
Он не отпустит. Я чувствую силу в его руках. Снова удивляюсь: сколько ее в нем — скрытой, непокорной. Она почти осязаемо окутывает меня, подчиняя воле парня. Но я и сама не могу от него уйти. Не тогда, когда нашла. Не могу, хотя все еще помню самоуверенную улыбку, щедро отмеренную другим, и девчонок, повисших на его шее. Помню. Но под волей теплых рук не хочу думать: так ли для него действительно важно, чтобы я осталась с ним, а не другая.
Я выплеснула эмоции, любопытные взгляды прожигают насквозь… Чувство душевного опустошения не позволяет сопротивляться, когда Стас застегивает на мне куртку и надевает шлем. Это кажется странным: видеть себя словно со стороны и осознавать, что ты мало на что способен в отдельный момент. Голос и силы вернуться, конечно же, но не сейчас.
— Нет… — все же пробую протестовать, понимая, что он остался без защиты. С встрепанными волосами на шальной голове, в одной тонкой черной футболке, облепившей крепкую грудь, которой я всего секунду назад касалась щекой.
— Не спорь! И помни: я обещал.
Он склоняет голову, обхватывает ладонями шлем и поднимает мое лицо навстречу своему взгляду. Говорит, чтобы я услышала. Не стесняясь чужих ушей.
— Ну, давай же, Эльф! Я соскучился по дому, в котором живешь ты, честное слово! Давай вернемся домой.
Стас садится на мотоцикл и оглядывается, упрямая челка падает на глаза… сейчас он так похож на себя прежнего. Напрягает руки на руле в ожидании моего решения, и я могу видеть каждую мышцу, проступившую на его сильных предплечьях. Кивает Тане, которая помогает мне сориентироваться и сесть на байк, и просит, включая зажигание и стартер.
— Просто держись за меня.
Просто держись за него. Я повторяю про себя эти слова и понимаю, что сегодня совершенно точно сошла с ума, если сама пришла к тому, отчего бежала. Толпа любопытных, окруживших спортбайк, расступается, и я осторожно опускаю руки Стасу на талию…
Мое прикосновение — легкое и неуверенное, но он замирает под ним. Несколько секунд бездействует, глядя перед собой в ночь. Потом обхватывает мои ладони и заставляет сомкнуться на своем животе. Я чуть не отдергиваю их, когда он с силой высвобождает из-под них футболку, оставляя мои пальцы лежать на голой коже. Горячей коже, обжигающей, под которой сокращаются мышцы твердого пресса, столь же нетерпимо-притягательной, как само касание наших рук.
— Так тебе, Эльф, будет гораздо теплее.
И все. Мне больше ни к чему понукание и не нужны слова. Он прав, так мне гораздо теплее. И это тепло буквально втекает в меня сквозь пальцы, заставляя сердце сходить с ума. Я опираюсь на спину Стаса и закрываю глаза, разрешая себе его просто чувствовать. Злого мальчишку, когда-то подарившего мне мой первый поцелуй. Сумасшедший поцелуй, полный боли и чувства. Юношу, превратившегося в мужчину, но по-прежнему раздаривающего себя многим. Так легко забывшего мое признание.
Почему он? Почему всегда только он? Вот уже пять лет: в снах, мыслях, воспоминаниях. Почему не Егор, Фабьен или другие? Почему сводный брат? Что же будет, если я не смогу его отпустить?
Стас держит слово и едет осторожно, — это и близко не похоже на его сумасшедший пробег. Мы почти в Черехино. Въезжает на улицу, открывает ворота, заглушив мотор, останавливает мотоцикл во дворе дома… и вдруг снова накрывает мои руки ладонями, уронив голову.
Сегодня та ночь, когда нет место словам, и я сижу тихо как мышь, позволяя ему гладить мои пальцы.
— Настя? Стас?!
Родители выходят на крыльцо и окликают нас. На мачехе ночная рубашка, отец с голым торсом в штанах… Они давно не спят и потеряли своих глупых детей, это слышно по волнению в голосе и мгновенно отрезвляет.
— Настя, дочка, твой телефон не отвечал. Я переживал, что что-то случилось!
— Стаська… Сынок…
Я отнимаю руки и встаю с мотоцикла, снимаю шлем, куртку. Оставляю все на коленях Стаса, так и не найдя в себе смелости взглянуть ему в глаза. Ухожу к дому, поднимаюсь на крыльцо, чтобы на пороге на секунду остановиться.
— Извини, мама Галя, пап, так получилось. Все хорошо, мы дома. Ложитесь спать, холодно здесь стоять.
Целую мачеху в щеку, и слышу тихое:
— Спасибо, Стася.
Захожу в дом и чем ближе приближаюсь к своей комнате, тем увереннее прибавляю шаг.
— Настя, стой!
Но я уже вбегаю в спальню и закрываю за собой дверь. Захлопываю ее решительно на замок, вгоняю пальцы в волосы и медленно оседаю по двери на пол.
Только бы не постучал, а то ведь открою. И что дальше? Что будет с нами дальше?
Не постучал, но долго стоял в холле. Кажется даже, когда я наконец легла спать.
Утро наступает скоро. И неважно, сколько я спала и как не хочется прерывать сон — пора вставать. Сегодня ответственный день — день первой заявки на участие в конкурсе архитектурных проектов. Встреча с бизнес-группой, ведущим архитектором города, и представление важной комиссии визуального решения предложенной организаторами темы. Отбор участников обещает быть жестким и мой проект «Экспоцентра» наверняка найдет сильных конкурентов. И все же я надеюсь сегодня не затеряться на фоне других студентов и побороться за денежный приз, а так же за возможность получить практику в известном архитектурном бюро и, возможно, работу. А значит, как бы я ни устала от поздней подготовки за компьютером и ночного приключения, я должна собраться и выглядеть достойно своей семьи и тех планов, которые намерена реализовать на радость мачехе и собственного будущего.
Я убегаю в университет рано, не позавтракав, тенью прошмыгнув мимо открытой спальни сводного брата. Лишь на ступенях лестницы приостанавливаюсь, чтобы дать себе возможность впитать чувство душевного спокойствия оттого, что Стас дома. Надеваю каблуки уже перешагивая порог крыльца, и радуюсь, когда отец в это раннее утро предлагает подвезти меня к университету.
Первая учебная пара пролетает незаметно, во всеобщем волнении и перешептывании. Представление проектов назначено на десять утра и к означенному времени у лекционного зала собирается не меньше тридцати студентов. Слух о тяжелом характере и хорошей памяти учредителя конкурса разносится мгновенно, и мы мнемся и тихо переговариваемся у приоткрытых дверей аудитории. Рискуя именем и удачей подглядываем в щель, пока нас по очереди вызывают к доске важные шишки.
