— Не надо, — упрямо откликается Дашка, но Петька уже склоняется к палатке и принимается за работу.
Не обращая внимания на временный ступор Кузнецовой, командует нами, подключая к делу, и через полчаса дружного труда наш временный дом практически готов к эксплуатации. Парень важно хмыкает и, не глядя на Дашку, просит ее придержать опорную стойку, пока мы с ним завершаем работу, как следует закрепляя оттяжки на боковых крыльях палатки.
Наша палатка старая, из брезента, далеко не такая красивая, как ее яркие соседки, и не такая прочная. Когда Збруев интересуется, захватили ли мы с собой кусок полиэтиленовой пленки, чтобы укрыть конек и скат в случае дождя, мы с Дашкой переглядываемся и молча пожимаем плечами.
— Тоже мне — туристки! — смеется Петька. — Да вас одних, без мужских рук, из дому отпускать нельзя! В первую же ночь завянете, как ромашки в снегу! Надеюсь, хоть спальные мешки захватили? Ночи в сентябре холодные.
Ночи холодные и спальные мешки мы, конечно, захватили, но Дашка все равно бурчит:
— Ничего. В машине переночуем, подумаешь! И ничего не ромашки.
А я тем временем смотрю на приближающуюся к нам компанию парней во главе с высоким блондином. Привлекательным молодым человеком, если не помнить все наши встречи и не знать темноволосого парня, на чьем фоне его привлекательность бледнеет и сходит на нет.
— О, привет, будущий родственник! — Сергей Воропаев подходит ближе и выхватывает Петьку взглядом. — А ты, смотрю, без Маринки не скучаешь. Где самые красивые девчонки, там и ты. Так и знал, что поймаю тебя на горячем. Не много ли для одного, Збруев?
После нашей короткой встречи в университете я предполагала, что сегодня еще повстречаю Сергея, но видеть его все равно неприятно. А вот наши соседки оживляются, привлекая смехом внимание симпатичного и хорошо одетого парня.
— В самый раз, — Петька и не думает смущаться. Он поднимается с корточек, отряхивает руки, едва взглянув на брата своей девушки. — Тебя, Воропаев, забыл спросить, что мне делать.
Это звучит неожиданно резко для людей вхожих в одну семью, и мы с Дашкой переглядываемся.
— Вот и напрасно забыл, — отзывается Сергей. Он подошел не один, с друзьями, и те с любопытством наблюдают за разговором. — Одна из этих девчонок меня очень интересует. Всегда интересовала. Правда, Настя? Вот я и решил помочь.
На мне футболка, шорты и кроссовки, волосы убраны в низкий хвост, и блондин задерживает взгляд на моих голых ногах. Присвистывает одобрительно.
— Недурно выглядишь, детка. Хотел бы я увидеть тебя в купальнике. Думаешь, мне повезет сегодня?
— Сергей, перестань, — мне неудобно и я краснею, хотя одежда вполне прилично все прикрывает. Однако смех парней говорит о другом. — Если это шутка, то весьма неудачная.
На берегу этим теплым днем много полураздетых девушек. Кто-то уже плещется и визжит в реке или просто подставил плечи заходящим солнечным лучам… Если я даже и решу остаться в купальнике, я даю себе слово больше не смущаться Воропаева. Не тогда, когда тень школы осталась в прошлом, а мы все повзрослели. Надеюсь, что повзрослели.
— Извини, Настя. Хотел тебя рассмешить. Ты всегда такая серьезная.
— Неправда. Не всегда и не со всеми.
— Ребята, спасибо, конечно, что пришли помочь, но мы, как видите, уже сами справились!
Верная Дашка. Выступила вперед, уперла руки в бока и смотрит с улыбкой. Как будто и не ходила, словно воды в рот набрала.
— Девчонки! — машет рукой соседкам, которые с интересом поглядывают в сторону компании Воропаева. — Вам помощь не нужна? У нас тут мужская сила без дела простаивает — налетайте!.. А нам, мальчики, с Настей поговорить надо. Переодеться, сумки разложить. Ну, пока, еще увидимся! — затягивает меня за руку в палатку, и запросто задергивает брезентовый полог перед носом блондина. — Вот же бабуины недоделанные! Чего пристали!
24
— И Петька?
Дашка молчит. Садится на пол, отворачивается. Смотрит с грустью в окно на удаляющуюся спину Збруева.
— И Петька. — Так тяжело вздыхает, что я не могу ей не возразить:
— А мне почему-то кажется, что ты так совсем не думаешь.
Мы расстилаем спальные мешки, разбираем вещи и продукты. Воропаев с друзьями ушел, и мы снова выбираемся из палатки. Щебечем с соседками, все вместе знакомимся с ребятами физтеховцами, расположившимися неподалеку целой группой на три палатки, и обещаем вечером собраться на шашлык.
— Держите, мальчики, вот вам напитки, мясо, хлеб — наша доля, а мы пошли ветки для большого костра собирать!
Позже на берегу начнется молодежная вечеринка — с конкурсами и песнями под гитару, солнце медленно ползет к горизонту, народ из города все прибывает, и активисты университета скликают в рупор всех неравнодушных помочь натаскать сучья для благого дела.
Это интересно и ничуть не скучно. Через полчаса мы с Кузнецовой снова хохочем над анекдотом, который нам рассказывает незнакомый паренек, позабыв обо всех личных горестях, сгружаем на берег длинные сучковатые ветки, и снова уходим в лес шумной толпой…
— Давай, Дашка, давай! Я в тебя верю!
Время вечера и конкурсов началось. Берег шумит от количества студентов, и неважно, что мы с разных факультетов, а переживать желательно за свой. Кузнецова в большом круге в компании девчонок танцует ламбаду, затем зажигает сальсу, и я всей душой болею за подругу.
— Ура! — кричу, вместе с другими студентами поднимая руки, когда она выигрывает приз — красное яблоко, и со смехом бросает его в толпу.
— Господи, теперь бы отдышаться! На целый год стыда набралась! И зачем только Брагин меня вытащил… Убью Борьку! Вот только поймаю в университете, все вспомню!
— Перестать, Дашка! Это было незабываемо! — и я говорю чистую правду. Вот и Петька улыбается с другой стороны круга, глядя на раскрасневшуюся девушку.
Дальше конкурс на «Самые ласковые руки». Вызвавшимся парням завязывают глаза, но прежде показывают красивую девушку и предлагают по очереди аккуратно надеть ей на ногу чулок и подвязку. В самый последний момент вместо девчонки в круг выпрыгивает худощавый паренек, и мы хохочем до ломоты в животе, глядя, как студенты с завязанными глазами усердно стараются угодить «даме», заигрывая с ней и улыбаясь.
Вечер щедрый на идеи и веселье, и вот уже ведущий, превратившись в режиссера, объясняет трем студентам, что снимает кино, и просит показать звуками и жестами, как взлетает реактивный самолет. Поблагодарив участников, замедляет «съемку» и просит изобразить взлет медленнее. Еще медленнее. Еще…
— Спасибо за внимание! Вы смотрели шоу «Ржавые роботы»! На свалку всех! На свалку! — кричит голосом Жириновского, когда один из парней со звуком, похожим на мычание, падает носом в песок и продолжает «заходить на посадку».
Я тоже приношу очки своему факультету, неожиданно выиграв соревнование в дартс среди девчонок. Дашка визжит и прыгает, обнимает меня за шею, обещая гордиться подругой до конца своих дней, а Борька искренне удивляется меткому попаданию в яблочко и выбитым пятидесяти очкам.
— Я тоже так хочу, Матвеева! Там что, в твоей Франции, всех учат так метко бросать дротики?
— Нет. Только тех, кто живет в квартире с соседом, у которого море увлечений, и Дартс — одно из них.
Давно я так не веселилась. Мы спускаемся с подругой к реке, чтобы намочить ноги и просто побродить по воде. Поболтать о своем, пока другие купаются, невзирая на опускающуюся прохладу вечера. Где-то за палатками слышится рев мотоциклов — подъезжают опоздавшие. К небу тянутся костерки, пахнет древесным дымком и шашлыками. Из лесу ни с чем возвращаются следопыты. Они выясняют положение дел, и с новым рвением уносятся на поисках Пропавшего студента, и Борька Брагин уносится с ними. Дашка вдруг разом смущается, когда ее рука оказывается в ладони незаметно подошедшего к нам Петьки.
— Пойдем, Кузнецова, вспомним школу.
