Здесь пологий берег и широкий разлив. Переплыть реку в обе стороны будет непросто. Они ведь шутят или нет? Я не могу поверить.
— Вы с ума сошли, перестаньте! — получается шепотом.
Но студентов хлебом не корми, дай только веселья и зрелищ.
— Да не переживай ты так, Настя! — пытается успокоить меня девчонка-ведущая. — Первый раз, что ли, сюда приехала? У нас тут каждый год одно и то же. Кто-то обязательно соревнуется в ночном заплыве! И пока еще никто не утонул.
— Пока? — Я схожу с места на непослушных ногах. — Стас, пожалуйста, нет!
Он останавливается у самой воды. Оглядывается и смотрит на меня. Всего мгновение, но и его хватает, чтобы оборвалось сердце. Стягивает джинсы и уже через секунду, развернув во взмахе рук широкую спину, вслед за Воропаевым ныряет в воду.
— Сумасшедшие…
— Стой! Куда ринулась! Все равно тебя прогонят! Только мешать будешь!
Минуты тянутся бесконечно долго, студенты весело следят за происходящим. В густых сумерках и отсветах костра не видно пловцов, но парни с берега зорко следят за спором. Кто-то в лодке кричит о том, что первый достиг противоположной стороны реки и повернул назад… Я не могу пошевелиться, так тяжело ожидание и так сильно сковали меня вина и страх.
Ну, зачем, зачем я пошла с Воропаевым? Пусть бы лучше подумали, что ненормальная. Какое мне дело до всех этих людей?!.. Но тогда бы я не нашла Стаса.
Глаза застилает мутная пелена, мешающая вглядываться в ночь, и я смаргиваю ее — горячую — на щеки.
— Пожалуйста… пожалуйста… — повторяю, сама не зная, чего прошу.
— Да вернется он! Куда денется, не переживай! — фыркает девчонка. — Это ж носорожья логика, чтоб ее! Я на биологическом учусь, такого тебе порассказать могу об инстинктах и упрямой мужской природе… Землю носом перепашет, а свое возьмет, будь уверена.
— Что?
— Хотя нет, — задумывается. — Скорее уж воду…
Стас выходит из воды первым, оставив Воропаева далеко позади, и народ на берегу взрывается криками. Приветствует победителя, а я никого не слышу. Я смотрю на парня, который приближается ко мне неспешной походкой уверенного в себе мужчины, не стесняющегося своего сильного тела и вздымающейся в рваных вздохах груди, не в силах оторвать взгляд от его лица. От серых глаз, нашедших меня в сгрудившейся вокруг костра толпе, и не отпускающих ни на секунду.
— Кажется, Настя, он тебя сейчас съест!
Это девчонка-ведущая. Сказала, и юркнула в сторону, освобождая путь. Вместе с друзьями и звуками праздника исчезая за пределами времени, в котором мы снова со Стасом остаемся одни.
Он подходит близко, замедляя шаг, и мне приходится поднять голову, чтобы его встретить. Самой шагнуть навстречу парню и ответить на вспыхнувший расплавленной сталью взгляд бешеным стуком сердца. Забившимся в груди ожиданием — томительным и болезненно-острым, тоской отозвавшимся в дрогнувших пальцах, которые еще недавно с таким желанием гладили его и узнавали.
Я стою, как завороженная, встречая руку Стаса на своей щеке. Принимая осторожное прикосновение влажных подушечек к коже, затаив дыхание. Он проводит рукой по щеке нежно, опускает ладонь на шею. Продолжая смотреть в глаза, гладит большим пальцем ключицу, подбираясь к тому месту, где отчаянно бьется пульс…
— Эльф…
Приподнимает подбородок, другой рукой распуская мои волосы. Зарывается в длинные пряди пальцами и склоняет голову, чтобы прошептать:
— Я тоже это чувствую. Всегда чувствую, когда ты рядом. Только ты.
Его губы обманчиво-прохладные и мягкие. Они касаются моего рта невесомо, словно вместо поцелуя крадут дыхание.
— Разреши мне, Эльф. Скажи «да». Я так долго этого ждал.
— Да.
— Настя…
Рваный вздох за почти болезненным стоном. Руки, метнувшиеся к голым плечам. Стас снова гладит мои волосы, нежно касается рта… И вдруг с силой сжимает пальцы на спине, притягивая к себе. На этот раз находит губы, открывшиеся ему навстречу, чтобы отдаться желанию с полной силой. Пробуя меня, приникая ко мне, выпивая меня с нарастающей жаждой. Спрашивая и требуя поцелуем ответ.
— Настя…
И я отвечаю. Так, как чувствую. Тянусь к нему, возвращаю поцелуй, с головой отдаваясь захватившим меня эмоциям. Соглашаюсь, чтобы он пил меня с голодной, почти злой яростью. Позволяя его желанию коснуться вывернутой сейчас наизнанку души… И взамен забираю его душу, за напором твердых губ чувствуя ласковое прикосновение…
Нет, это совершенно точно гораздо больше, чем ответ.
— Я же говорила, что он ее съест!
— Фролов, ну ты силен, парень! Отпусти девчонку, задушишь!
Наши разорванные дыхания и стук сердец словно на грани… А затем мир взрывается звуками. Криками, смехом, улюлюканьем и дружными шлепками Стаса по плечам, который сейчас кажется таким же дезориентированным, как я.
Да, наше время уже отпустило нас, но его нити все еще натянуты и продолжают звенеть чувствами. Как и взгляды говорить. Я отвожу глаза первой. Растерянно отворачиваюсь, оглядывая толпу. Шумно дыша, прохожу сквозь нее, расталкивая руками, направляясь к берегу. К воде. Туда, где надеюсь понять, что со мной… что только что с нами произошло.
— Настя, подожди!
Откуда здесь столько людей? Мне казалось мы одни. Совершенно одни.
— Пожалуйста, Стас, не сейчас.
Они смотрят с любопытством в лицо, отступают в сторону, провожая удивленными взглядами.
— Нет! К черту, Настя! Сейчас!
Он догоняет меня, обвивает рукой за плечи, прижимая спиной к мокрой груди. Склоняет голову, зарываясь губами в волосы — слишком сильный и порывистый, чтобы я смогла с ним справиться, и я чувствую, как мне на щеку с тяжелых прядей капает вода. Только сейчас замечая: как горячо в его руках и одновременно как холодно. Я цепляюсь за этот холод, как за спасительную соломинку, чтобы не утонуть.
— Я не могу так! Больше не могу! Слышишь! — Он произносит на выдохе. Притягивает крепче, как будто боится, что у меня хватит сил вырваться.
Не хватит, и мы оба это знаем.
— Отпусти, Стас. Твои друзья смотрят. Все смотрят.
— Пусть. Плевать. На всех плевать! Кому какое дело до нас, Эльф? Я каждому скажу, что думаю. Хочешь?
— Нет!
— Настя, — почти с мольбой, — не беги от меня. Все равно ведь не убежишь.
— Отпусти, — стараясь успокоить дыхание. Унять сердце, которое продолжает биться птицей, требуя, чтобы его отпустили на волю. — Я не могу при всех, не хочу. Пожалуйста, Стас. Пожалуйста…
Глупо чувствовать себя слабой, но слезы все-таки срываются с ресниц. Тихие и беззвучные.
— Настя…
— Где-то здесь на берегу моя обувь. Мне холодно и я хочу уйти.
Отпустил. Пошел следом. Вновь коснулся плеча, но отдернул руку. Вот и хорошо. Я подхожу к воде, нахожу кроссовки и обуваюсь. Прогоняю дрожь, пробежавшую по телу под мокрой футболкой. Говорю, избегая на него смотреть.
— Тебе тоже нужно одеться. Уже вечер и дует с реки. Замерзнешь…
— То, что мне сейчас нужно — это с тобой поговорить, — он вновь оказывается передо мной. — Мы уже не дети, чтобы и дальше прятаться за закрытой дверью, не способные найти те самые слова. Настя, ты никогда не умела играть, и была настоящей. Я знаю: ты чувствуешь то же, что и я!
Тело дрожит от перенесенных эмоций, а губы помнят и все еще ждут продолжения. Я боюсь сама потянуться к нему и не отпустить, боюсь разбиться о свое желание, отдавшись ему с головой, но нахожу в себе силы повернуться и посмотреть в серые, такие темные от ожидания глаза.
— И что же ты чувствуешь, Стас? Что? Когда приводишь девушку в дом, не обещая себя? Когда провожаешь, легко одалживая ей футболку, не стесняясь того, как сильно от вас пахнет сексом и удовольствием? Когда запросто обнимаешь, трогая сам и позволяя тебя касаться чужим рукам?.. Я не прячусь. Ты прав, я чувствую то же самое. Все сложно. Настолько сложно, что я не уверена, какой путь будет легче — к тебе, или от тебя. Однажды, ты уже получил ответ.
— Настя…
