Не парень — мечта, вот только для меня он давно существует за пределами своей внешности. А так удивление Арно можно понять. Когда-то я настолько была уверена, что у меня самый красивый на свете сводный брат, что даже смотреть на него боялась.
Сейчас изумление из серых глаз исчезнет и останется место взгляду, в котором холод будет звенеть неприязнью и ожиданием. Мне вдруг хочется заслонить собой Арно.
Исчезло. Взгляд зацепился за руки на моих плечах и потемнел.
— Кто это, Стейси? Ради бога, скажи, не томи!
Но я начинаю официальное знакомство с родителей.
— Это — мама Галя. Мадам Галина. Я тебе рассказывала о ней, Арно. Говорила, что очень ее уважаю и люблю. Это мой папа — мсье Григорий. А это, — только теперь поворачиваюсь к Стасу, вежливо представляя его другу, — это сын мадам Галины. Стас.
— То есть твой брат? — потрясенно шепчет Бонне.
— Ну… да, — Арно не в курсе истории моей семьи и сейчас самое время добавить детали. — Мой брат. Мой сводный брат. Ну, а это, — в свою очередь обращаюсь ко всем, представляя гостя, — Арно Бонне, мой французский друг. И я очень рада, что он нашел меня и сегодня у нас в гостях!
Словно очнувшись Арно устремляется в сторону стола, на котором лежат два красивых, дорогих букета. Один из них — букет нежно-розовых лилий — он вручает мне так, как умеет только он. С улыбкой до ушей, крепким объятием и поцелуем в щеку.
— Это тебе, моя красавица! — говорит на французском, и я благодарю небо, что никто не понимает его слов, иначе не избежать бы Арно взбучки за его «уборщика» и «садовника». Все же он крайне неосторожен в оценке и щедр на эпитеты.
Я посмеюсь потом, честное слово, посмеюсь, а сейчас смотрю, как блондин, улыбаясь, пожимает руку отцу — наверняка еще раз закрепляя уже состоявшееся рукопожатие. Проходит к Стасу, чтобы и ему протянуть ладонь… Но тот уже выходит из кухни, оттолкнувшись от дверей.
Мама Галя откашливается, а я спешу усадить Бонне за стол.
— Не обращай внимание, — говорю как можно непринужденнее, — Стас у нас не очень приветлив, особенно с незнакомыми людьми. Когда не слышит, мы зовем его букой! И пугаем его именем соседских детей.
— Но он еще вернется? — надежда так и сквозит в словах француза.
— Не знаю. Обычно его не удержать дома. Он слишком независим, чтобы считаться с чужими желаниями.
— Стейси, он мне уже нравится! Надо его вернуть!
Я успеваю помыть руки, помочь маме Гале с сервировкой к обеду и сесть за стол. Рассказать вкратце Бонне откуда только что приехала и какой странный повод собрал студентов за городом. Как раз отвечаю отцу на вопрос: чем занимается мой друг у себя во Франции…
— Арно танцор. Очень талантливый танцор. Видел бы ты, как он владеет телом! Он участвует в балетных постановках известной труппы и танцует постмодерн в небольшом парижском театре «Физика движения». Я очень надеюсь когда-нибудь там побывать. Но сам Арно из семьи архитекторов, вот так мы и познакомились. Готовили совместно один дизайнерский проект в летней школе.
… когда Стас снова появляется в кухне. Хмурый, неприветливый, в новой футболке и джинсах, босиком, с мокрыми после принятого душа волосами…
Кажется, даже полотенцем не обтерся. Влага проступила сквозь ткань футболки и блестит на шее и руках. С шумом отодвинув стул, садится за стол напротив, чтобы уставиться на Арно сверлящим взглядом.
Это опасно для Бонне, и я чувствую, как блондин напрягается. Поймав мое запястье, наклоняется к уху:
— О Боже, Стейси, твой брат секси! Как ты могла его так долго от меня скрывать!
— Да, дочка, Галя рассказывала, что у тебя есть друг, — тем временем говорит отец. — Что ж, я рад, если вы с ним хорошо ладите. Судя по всему — он приятный парень и ты ему нравишься.
— Бонне хороший человек, пап, поверь мне. Я успела его узнать. Мы провели два лета во Франции — вместе снимали квартиру в Версале, а это немало. Он веселый и неугомонный, и щедрый к друзьям. Согласись, вот так вот взять, бросить все и приехать просто потому, что соскучился — не каждый способен. Но в этом весь Арно.
Я вдруг чувствую, что мои слова звучат двусмысленно и стараюсь не смотреть на Стаса в надежде, что он забыл все, что я ему наговорила прошлой ночью…
— Скажи им, Стейси! Скажи, что я страшно люблю, когда ты улыбаешься! — вворачивает блондин, словно знает, о чем я рассказываю отцу. — Поэтому постоянно смешил тебя и не давал скучать! Нам было здорово жить вместе, мсье! Это были два самых лучших лета в моей жизни! Жду не дождусь следующего года, когда ваша дочь снова прилетит в Париж!
…Но Стас сам обращается ко мне.
— Он понимает по-русски? — спрашивает, имея в виду Арно.
И мне приходится взглянуть на него. Впервые в этом дне встретиться глазами и вспомнить все.
— Нет.
— О чем Арно говорит, Настя? — интересуется отец, и я машинально отвечаю, не разрывая взгляд. Думая совсем о другом:
— Он говорит, что нам было здорово жить вместе. Это были самые лучшие два лета в его жизни и он хочет, чтобы я снова прилетела в Париж.
Арно продолжает улыбаться, когда локоть Стаса случайно соскакивает со стола, а кулак падает на стол, задевая тарелку. Та с шумом опрокидывается на пол, разбиваясь.
— Осторожнее, Стаська! — тут же с беспокойством замечает мачеха. — Что у тебя с лицом? Впрочем, потом поговорим. А сейчас, сынок, ты не мог бы быть поприветливее с гостем. Все же Арно — друг Насти, а значит, и нашего дома. И убери осколки, будь так добр, раз уж ты у меня такой неповоротливый.
— Я помогу!
Я вскакиваю из-за стола, чтобы поскорее забыть неловкую ситуацию, и помочь убрать остатки тарелки. Приседаю на корточки рядом со Стасом, не подумав, как обожжет кожу его близкое тепло и случайное соприкосновение плечами. Мне стоит большого труда не отреагировать на горячие пальцы, тут же обхватившие запястье, и не откликнуться на тихое прозвище, неожиданной лаской коснувшееся слуха, прежде чем вернуться к обеду.
— Поприветливее? — обращается Стас к матери, возвращаясь за стол. — Да запросто, госпожа директор! Как скажешь!
— И надолго ты к нам пожаловал, гость? — интересуется у Арно на английском, скорее оскалив рот, чем по-настоящему улыбаясь, и не думая скрывать своего скверного настроения. И Арно не был бы собой, если бы подал вид, что его, возможно, задели обидные слова.
— Надолго? Нет. Всего лишь на уикенд, — отвечает спокойно и приветливо. Разве что излишне демонстративно и нежно поднимает мою ладонь и подносит к губам. — Увы, слишком много работы в Париже. Увидеть свою Стейси-Белль и улететь.
— Он тебя ревнует, детка, точно говорю! Я в этом разбираюсь! — уже позже в моей комнате восклицает Бонне, довольным котом развалившись на кровати, когда мы заканчивает обед и уходим, чтобы побыть наедине и поболтать. — Он тебе точно не родной?
— Нет, сводный. Не выдумывай! Мы с ним пять лет не виделись. А до этого всего лишь месяц были знакомы.
— Ну и что? Я серьезно, Стейси. Это нормально! Он мужик, я мужик, он уверен, что я к тебе заливаю. Территория и все такое. Нет, я, конечно, не против…
— Размечтался, — я улыбаюсь, продолжая удивляться присутствию друга в доме.
— Чисто теоретически! Вот и родителям моим ты понравилась. Опять же, я красив, умен, а танцую, как сам Бог …
Я запускаю в наглую морду подушкой и француз смеется.
— Он обо мне не знал, я правильно понял? — озвучивает догадку.
— Нет. Он мало что знает о моей жизни во Франции.
— Ни о чем не знает?
— Нет. Не было повода, да и вообще…
— Боже мой, Стейси, — парень вскакивает на колени и прижимает подушку к груди. — Он же ходячий секс! И он совершенно точно порочен, как грех! Я по глазам вижу!
— Ну, — я пожимаю плечами, не найдясь с ответом.
— У него кто-то есть?
— Перестань, Арно.
— Постоянный?
— Нет, — забираюсь в кресло с ногами, наблюдая, как блондин воодушевляется. — Кажется нет.
— Тогда не все потеряно! Детка, клянусь! — парень сдергивает футболку и приспускает веки, поигрывая мускулами на загорелой груди, — ты еще не видела меня в деле…
