Бампер не был бы сам собой, если бы сразу не перешел к делу.
— Здорово, Фрол. Я ждал тебя раньше. Зайдешь чуть позже в кабинет, скоро Илюха появится, надо по общему делу пару вопросов перетереть.
— Привет, Рыжий, — встречаю рукопожатие друга и тут же отвечаю на его невысказанный вопрос, когда голубые глаза темнеют, заметив ссадины на моем лице после драки с Воропаевым.
— Витька, отвали. Давай не сейчас.
— Я думал, Стас, ты угомонился после той ночи.
— Так и есть.
— Я вижу.
Француз спокойно располагается рядом, влезает на стул и протягивает руку Бамперу, а следом бармену.
— Хэй, парни! — белозубо улыбается, словно старым приятелям. — Привет из Парижа! Я друг Крейзи — Арно. Как дела?
Вот и проси человека заткнуться…
Я достаю из бумажника купюру и кладу на стол перед барменом.
— Костян, сделай этому смертнику чего покрепче. Лучше водки. Двойную. И закусить, иначе я ему без анестезии экран выключу.
— Понял!
— Ноу-ноу! Только с тобой! — дураков нет и блондин тычет меня кулаком в плечо, продолжая смело испытывать судьбу. — Давай, Крейзи, махнем на брудершафт! Классный вечер! Эти парни — твои друзья? Угощай всех! Ты обещал быть щедрым.
— Крейзи? — на лице Рыжего застывает кривой оскал. — Это что за кент с тобой, Фрол? У него ужасный английский.
Простой вопрос, но так сразу и не ответишь.
— Да так, по дороге подобрал. Беженец из Франции, ездит автостопом. Не обращай внимания, кажется, этот бездомный с придурью.
Взгляд Рыжего ложится на дорогие часы Бонне, а улыбка расползается шире. Но это не его дело, и он лишь пожимает плечом.
— Зачем ко мне притащил?
— А куда его? Выпить с дороги для человека святое. А я давно болезным не подавал, вот и решил раскошелиться.
И уже хмуро в лицо прислушивающегося к разговору француза.
— Я за рулем, Бонне. Пей один или иди нахрен! Впрочем, — кусаю губы, поворачиваясь к парню, позволяя себе улыбнуться пришедшей в голову мысли. — Слушай, а может, девочек угостим? Это клуб, долго искать не придется. Ну так как, приятель?
В этот момент я сам не знаю на что надеюсь, но хитрые глаза Бонне сбегаются в щелки.
— Решил подставить меня, да, чувак? — ухмыляется блондин. — Не выйдет. Ты мне больше нравишься. И мне плевать кто за рулем — ты или я, один пить не стану. Вернусь к крошке Белль. Такси вызвать не проблема, а твой адрес я запомнил. Ну так что, красавчик Крейзи, — протягивает руку, чтобы хлопнуть меня с вызовом по плечу, — попробуешь Арно остановить?
Я так и застываю, чувствуя, как холодеет спина. Не станет, смотрит уверенно в глаза, а я не могу поверить: за кого он меня принимает? Ведь прекрасно все понял и даже предупреждение услышал. С Воропаевым решить вопрос оказалось куда легче.
Не помню, как стаскиваю его за грудки со стула и прижимаю к стойке. Толкаю, вдавливая в нее, заглядывая в расширившиеся глаза.
— Только попробуй сунуться к Эльфу, чертов Бонне, и я тебя убью! Клянусь! Здесь нет никого, кто бы смог мне помешать. Если хочешь вернуться целым, не советую испытывать мое терпение. Оно давно кончилось, ясно?! Еще до того, как ты появился в нашем доме!
— Тшш! Остынь, Фрол. Остынь! Не пугай народ.
Бампер. Подошел незаметно, опустил руку на плечо, похлопал по груди, отводя от зарвавшегося гостя.
— Лучше скажи, а не тот ли это француз, сообщение которого я на днях для тебя переводил?
Я молчу, и он понимает все сам.
— Ясно. А я в толк взять не могу: чего ты приехал как с цепи сорванный? Но «Крейзи» — это точно про него, приятель! — смеясь, замечает блондину на хорошем английском. — У тебя отличное чувство юмора! — поднимает вверх большой палец. — В отличие от моего друга. И это, Арно, скорее не комплимент, а мой тебе совет поубавить прыть и не нарываться.
Он обращается к парню на его родном языке и тот удивленно кивает, оживляясь. Что-то отвечает, жестикулирует, продолжая с интересом смотреть на меня. Спрашивает сам…
Рыжий вдруг начинает ржать как конь.
— Ну, нет, приятель. Об этом даже я не заикнусь, не проси, — переходит на английский. — Стас у нас несговорчивый малый. Вот разве что после двойной. Но здесь тебе уж как повезет, не обессудь.
Костян всегда умел чувствовать момент, вот и сейчас, пока я с подозрением пялюсь на отсмеивающегося друга, выставляет на стойку бокалы и бросает в них лед.
— Я тебя правильно понял, Витек? Предлагаешь мировую? — спрашивает у Бампера и тот согласно кивает.
— Да, Костя. Этим двоим лучше выдохнуть, так что давай всем двойную водки, а там поглядим куда вырулить. Фрол угощает!
Илюха давно ушел. Его Воробышек недавно родила и другу не до нас. Француз на танцполе выписывает кренделя под всеобщие восторги толпы, без конца машет нам рукой, а я смотрю на Бампера и чувствую, что разучился понимать намеки.
— Она тебе сказала, что этот крендель ей только друг?
— Ну, сказала. А еще, что снимали квартиру. Два лета, мать твою!
— Но не факт, что были вместе!
— Да ты посмотри на него, Рыжий! Смазливая харя! Трясет задницей, как девка, Барышников недоделанный. Да мужиков за такой шпагат стрелять надо! Раздавит же об пол хозяйство! Вот и перед ней тоже.
— Ты же сказал, что француз перед тобой голыми яйцами тряс.
— Тряс! Я ему дважды чуть по морде не съездил, еле сдержался, а он пристал пиявкой…
— Во-от, правильно мыслишь! И?
— Что «и»?
— Он тебе сказал, что ты его зацепил?
— Допустим.
— Попросил как человека сфотографироваться на память, а ты что?
— Сказал, пусть валит к себе во Францию, в музей мадам Тюссо, и фотографируется с кем хочет. А я ему не Шварц и не Брюс с каждым встречным в камеру скалиться. Облезет.
— Гревен.
— Что?
— Музей восковых фигур Альфреда Гревена на бульваре Монмартр в Париже. Мадам Тюссо — это пусть валит в Лондон.
— Да мне один черт куда!
— Тебе, может, и один, Фрол, а Бонне — нет. Смотри, как старается для тебя гуттаперчевый.
Рыжий смеется, и я срываюсь.
— Слушай, Витька! Ты или изъясняйся нормальным языком, или…
— Или что? — улыбается друг, смотрит соловым взглядом, явно получая удовольствие от разговора.
— Да иди ты…
Я разворачиваюсь и выхожу из клуба. Оглядываюсь. Руки так и хочется чем-нибудь занять, и я стреляю сигарету у охранника.
— Фрол, — удивляется тот, — ты же, вроде, бросил. На кой тебе?
— Уже курю! — рычу в ответ, пытаясь затянуться. — Хочу успокоиться.
— А-а…
— Слушай, Макс, — обращаюсь к парню. — Чтобы ты мне ответил, если бы я приехал к твоей девушке, к своей девушке, а сам скалился тебе как дурак, называл милашкой, а потом сказал, что ты меня зацепил и попросил общее фото на память?
— Чего? — Макс отшатывается от меня как от чумного. Смотрит с подозрением. — Фрол, ты что, дряни нюхнул? Не замечал за тобой.
— Чего, мать твою, не замечал?!
— Ну, чтобы ты… Короче, я бы ответил так: вали лесом, парень, пока я тебе рыло не начистил. Потому что, не знаю как ты, а лично я баб предпочитаю. Ясно?
— Но он тоже баб, понимаешь?! В том-то и дело!
— Кто? Вот тот блондинчик, который назвал меня «секси»? Ой, что-то я сомневаюсь, Фрол.
— П-подожди, я не понял. А как насчет девочек? — Я всегда знал, что у Рыжего талант форменного дознавателя и дипломата. Вот и сейчас разгрыз француза как орех.
— Н-ну, иногда. У меня есть подружка с которой мы убиваем скуку — Сюзет. Скажи ему! — тычет в меня пальцем, — Что это не Стейси-Белль! Стейси я люблю. На ней бы я женился, если бы мог. Но она упрямая, бежит от меня, от всех. Ее кто-то обидел, чувствую. А про Крейзи я даже не знал. Почему она о тебе молчала, а, Стейс?
— … вот и он говорит, что ждал.
— Кто?
— Он! Говорит, выходи за меня, я тебя всю жизнь люблю.
— К-кого?
— Ее!.. А она его не любит, я знаю. Благодарна, но любить?! Это же как… как душу перед человеком вынуть, понимаешь? Бросить на нож, чтобы кровоточила, только залечить раны не каждому дано. Вот я люблю Леона и что? Люблю и ненавижу за его трусость. Какого черта он мне встретился? Ведь был же нормальным пацаном, девчонок топтал, и на тебе… Вот и она не любит, но жалеет. Всю жизнь со своей жалостью к нему будет мучиться! Глупая! А он — трус! Условия поставил. Иначе, говорит, не отпущу к матери.
