Подруга заканчивает спич на дрожащей и тихой ноте. Всхлипывает неуверенно:
— Правда?
— Даш, я сейчас приеду. Все будет хорошо, слышишь! Мама просто переживает. Наверняка завтра успокоится и будет за тебя рада, а сегодня все это слишком неожиданно для нее.
— Это ужасно, но я все равно уйду к Петьке. Я плохая дочь, да?
Нет, не плохая. А взрослая, влюбленная, и растерянная. Вот-вот готовая сделать серьезный шаг навстречу своим чувствам. Любящая близких, и тем не менее намеренная принять важное в своей жизни решение. Решение стать наконец счастливой и любимой. И мне не составляет труда ей об этом сказать.
Мы проводим с Дашкой всю ночь, а утром, когда я помогаю вынести на улицу сумку, я вдруг замечаю у подъезда синюю «Мазду» Стаса. И самого парня, прислонившегося спиной к машине.
— Это кто, Фролов, что ли? — удивленно шепчет подруга, когда он, завидев нас, достает руки из карманов джинсов и направляется навстречу. Хмурый, уверенный в себе и неожиданно свежий для этого раннего утра. — А что он здесь делает? Матвеева, я чего-то не знаю?
— Привет, Кузнецова, — здоровается с девушкой, останавливаясь перед нами.
— Эм-м, привет.
— Здравствуй, Настя, — обращает на меня серый взгляд и сердце тут же пропускает удар, вспоминая, как я смотрела в эти глаза несколько часов, рисуя своего Бродягу. — Ты просила привезти тебе конспекты для занятий в университете. Надеюсь, я взял то, что нужно.
Отца просила. И только если сможет. Зная, что утро понедельника для них с мамой Галей всегда наступает очень рано. Чувствуя, что не успею перед учебой поспеть в Черехино.
Мы с Дашкой держим в руках сумку, ухватившись за ручки, и Стас легко отбирает ее у нас.
— Куда собрались, девушки? — спрашивает, закидывая поклажу на плечо. — Не похоже, что на учебу. Кузнецова, ты учти: я сестру больше никуда не отпущу. Тем более без предупреждения и с ночевкой, так что планы на нее не строй. Она мне дома самому нужна. А вот подбросить куда надо — это запросто.
Его слова звучат неоднозначно, а может быть, мне только так кажется, но серый взгляд говорит о другом, и на скулы непрошено наползает смущение. Впрочем, Дашка лишь рассеянно фыркает:
— Фролов, да кто тебя спрашивать станет! — браво отвечает, но тут же сникает, смотрит на дорогу, видимо, возвращаясь мыслями к парню, что ждет ее в нескольких кварталах отсюда, чтобы принять навсегда.
— Стас, надо бы Дашу к Петьке отвезти, здесь неподалеку. Можно? А потом меня в университет.
— К Збруеву? — он удивляется, но только на секунду. Поставив сумку в багажник, замечает, взглянув на девушку, открывая для нее заднюю дверь машины: — Что ж, если я правильно понял, то давно пора.
— Настя, садись вперед, — командует, и мне не хочется с ним спорить. Не сейчас. Да и надо ли? Я сама соскучилась по нему.
Я знаю, что подруга не звонила Петьке со вчерашнего дня. Знаю, что она волнуется, позабыв спросить у него код подъезда, этаж и номер квартиры. О том: знают ли о ней его родители. Снова и снова хватается за трубку, не решаясь отправить звонок… И радуюсь в душе, что ей не придется увязнуть в собственной трусости, когда во дворе дома, на детской площадке, замечаю знакомую фигуру светловолосого парня, присевшего на качели.
Я давно не видела Петьку таким счастливым и улыбчивым. И шустрым. Разве что в школе. Он коротко здоровается, на самом деле не замечая нас, и как только смущенная Дашка вылезает из машины, сгребает ее в охапку:
— Белка, привет! — крепко целует девушку в губы, и Стасу приходится откашляться и похлопать парня по плечу, когда мы понимаем, что время идет, а эти двое все не могут остановиться.
— Збруев, ты смотри про сумку не забудь, если все же надумаешь Кузнецову пригласить в дом. Она, конечно, умеет запудрить мозги, но смотри останешься без приданного.
— Ничего, Фрол, я ее без всего беру. Подумаешь, сумка!
— Спасибо, Матвеева! За все! — смеется смущенная Дашка, и не успеваем мы отъехать, как снова пропадаем для них. Покидаем пределы чужого времени и чужого мира, чтобы оказаться в своем.
В машине тихо, Стас не спешит, и к университету мы подъезжаем перед самым началом учебной пары.
Красивые, смуглые пальцы лежат на руле. Крепкие запястья с бледными следами былой боли. Я не могу не смотреть на них. На него. Эту упрямую линию скул и твердые губы я рисовала только вчера, гладила темные волосы… Я так хорошо знаю его, что, как оказалось, могу отыскать среди других с закрытыми глазами. Мой и не мой. Порывистый, непостоянный. Любимый… Когда-нибудь я изведу себя мыслями о тебе. Памятью о тебе. Зачем, зачем ты только дал мне надежду? Зачем я сама дала себе право надеяться…
Мне стоит большого труда переключать внимание на дорогу.
— Спасибо, Стас, что приехал. И за то, что подвез. Я бы наверняка опоздала, да еще и без конспектов…
— Настя, я тебя заберу.
Это не вопрос, совсем нет.
— Не нужно. Я не освобожусь рано. Сегодня после занятий у меня консультация по конкурсному проекту. Скорее всего я надолго задержусь.
— Ничего, я подожду.
— Настя, — он останавливает меня за руку, переплетает пальцы… Сжимает ладонь на руке, глядя в глаза. Говорит тихо, но от того не менее взволнованно: — Я чуть с ума не сошел, когда проснулся, а тебя нет. Нигде нет и телефон не отвечает. Я знаю, что вел себя как дурак, понимаю, но… мне надо знать, где ты. Всегда знать, где ты.
(Да, отключила. Не для тебя. Не хотелось врать и рассказывать о Дашке. Все равно ведь не поймет и осудит.)
— Стас…
От его слов сжимается сердце, а свои слова так просто не подобрать. Смуглые пальцы тянутся к моему лицу, чтобы погладить щеку.
— Какие-то сумасшедшие дни у нас, Эльф. Нам надо остановиться. Я не могу изменить прошлое, не могу изменить себя, но хочу быть с тобой. Еле сдерживаюсь сейчас, чтобы не слететь с катушек к чертовой матери и не разорвать то тонкое, что есть между нами. Мне все равно, что было в твоей жизни в прошлом, с кем ты была, я просто хочу чтобы ты поверила и вернулась ко мне. Это все, что прошу. А ты говоришь консультации. Я буду ждать тебя сколько нужно.
— Стас, ты не все знаешь.
— Эльф, после испытания твоим другом Бонне, мне уже ничего не страшно.
Его ладонь лежит на моей щеке — теплая, нежная, ласковая. Я не могу удержаться, накрываю ее своей рукой и касаюсь губами. Целую линию жизни, поймав взглядом исполосованное запястье. Сжимаю в пальцах, поднимаю лицо и успеваю заметить, как темнеют серые глаза и поднимается на вздохе грудь Стаса… когда стремительно отворачиваюсь, распахиваю дверь и выхожу из машины. Стучу каблуками по аллейке, сбегая к университету, как глупая пугливая школьница.
Не только ему так трудно сдержать себя и не шагнуть за грань.
Понедельник день тяжелый, пора новых тем и заполненных учащимися аудиторий… Последние две ночи я почти не спала, и занятия тянутся невыносимо долго. Мысли отказываются выстраиваться в логическую цепочку, а сознание воспринимать информацию. За последние несколько дней всего было с лишком в моей жизни, и я бреду на консультацию к декану своего факультета, не думая ни о проекте, ни о победе, ни о самом конкурсе. Снова и снова вспоминая того, кто занимает все мои помыслы.
Внизу, в холле, на почетном месте главной колонны висит большой портрет счастливого Борьки Брагина — чумазого и помятого после лесных приключений. В этом году отыскавшего своего Пропавшего студента и выигравшего главный приз общеуниверситетской охоты. Увидев знакомое лицо, я невольно улыбаюсь и останавливаюсь. Вместе с другими студентами засматриваюсь на фотографию бывшего одноклассника, ощущая в груди радость за его победу.
Ай да Борька! Молодец! Вот Кузнецова обрадуется!
— Вижу тебе, Анастасия, нравится ловить на себе восхищенные взгляды.
Он. Сам учредитель конкурса. Мужчина из прошлого моих родителей. Моей матери, если быть точной. Обернувшись на голос, я натыкаюсь взглядом на карие, колкие в недобром ожидании глаза.
