Мачехе не отказывают, и меньше чем через час мы въезжаем в ворота частного спортивно-оздоровительного комплекса «Вегас», где вежливая охрана и администратор встречают нас у ворот и провожают внутрь красивого современного здания, освещенного по фасаду огнями. Даже в это ночное время предлагая чай, кофе и лечебный массаж.
— Нам бы, милейший, бассейн — поплавать, а после — парилочку с веником. Это возможно организовать? Признаться, я давно наслышана о вашем гостеприимстве и сервисе.
Молодой мужчина вежливо-обходителен и убедителен в своем участии к нам.
— Конечно, Галина Юрьевна! Эльдар Саныч лично предупредил, чтобы я проводил вас в бассейн «Лотос». Аэромассаж, гидромассаж, стеновой водопад, противопоток… Вы останетесь довольны нашим комплексом, уверяю вас.
— Спасибо! Очень на то надеюсь! — важно кивает мачеха, и тут же шепчет, склонив ко мне голову, направляясь следом за мужчиной: — Стаська, ты случайно не знаешь, что такое «противопоток»?
И я пожимаю плечами, отвечая маме Гале улыбкой:
— Понятия не имею. Думаешь, он нам нужен?
— Подозреваю, что не помешает!
Через полчаса, приняв душ, мы уже плещемся с мачехой в небольшом сумасшедше-красивом бассейне с подсветкой и фонтаном, окруженные приглушенным светом мраморного зала и легкими звуками музыки.
— Господи, Стаська, до чего хорошо-то! Как я могла столько лет отказывать себе в таком простом, человеческом удовольствии, а?
Вода творит с людьми чудеса, и вот я уже любуюсь мачехой, которая с закрытыми глазами медленно рассекает руками воду, снова и снова наплывая на тот самый загадочный противопоток, бьющий из стены.
— Ты имеешь в виду поплавать в бассейне, или посреди ночи разбудить хозяина этого царства неги и напомнить ему, что он тебе кое-чем обязан?
Мы обе смеемся и на душе становится легче. Я не очень хорошо держусь на воде, но бассейн невероятно красив и хочется обо всем забыть.
— Даже подумать страшно, Стася, скольких радостей я себя лишила, увязнув с головой в своей сумасшедшей работе. Первый раз в таком месте! Ну ничего, еще пару лет потяну, и передам дела Стаське, пусть крутится! Парень он у меня умный, хваткий, уверена: справится. Угомонился бы только.
— Обязательно справится, мама Галя!
— Знаешь, — неожиданно признается мачеха, когда я выныриваю из-под фонтана и подплываю к ней. Убирает с моего лба волосы. — Мы иногда с Гришей летом ездим на рыбалку. На нашу речушку за лесом. Только не вздумай об этом кому-нибудь рассказать!
— На рыбалку? — я удивляюсь, представив вдруг, как отец уговаривает свою серьезную жену-босса составить ему компанию. — Вот уж не подумала бы, что папа такой заядлый рыбак. Бабушка не рассказывала об этом его увлечении, да и удочек у нас в доме никогда не водилось. Даже старых.
— Да это не он! — хохочет мачеха.
— Ты? — я отфыркиваюсь от воды и смаргиваю капли, повисшие на ресницах. — Правда ты?! — изумляюсь признанию, улыбаясь в ответ.
— Я, — кивает мама Галя. — Мы в детстве часто недоедали в детдоме, а может быть, скукой маялись, не помню уже, но сбегали с мальчишками на речку за пескариками. Чем только не умудрялись их ловить! Снастей-то нормальных не было, как умели так и строгали удилища. Из старой гардины садки вязали и капрон дергали. Жарили прямо на берегу. Разгребем песок, набросаем веток, и в золе вместе с картошкой. Ух! Еле дождаться могли, пока огонь прогорит. Черные были как черти! Довольные! Я первой заводилой у наших была, скольким мальчишкам от меня досталось! За справедливость зубами загрызть могла, рука-то тяжелая! Ноги и локти вечно ободраны, коса растрепана. Ох и влетало нам, что сбегали без спроса. Вот по старой памяти и ездим теперь с Гришей, рыбачим. Жаль, получается редко выбраться.
— А Стас знает?
— Замечает иногда, но у него своя жизнь. А в детстве я частенько брала сына с собой, когда еще в малосемейке жили. Но вряд ли он помнит, года четыре ему было всего. А потом уже не до того стало.
Мачеха рассказывает интересно, в свою очередь сама расспрашивает об Арно, проекте, празднике «Пропавшего студента», и время до утра бежит незаметно. Мы пьем в комнате отдыха травяной чай после посещения сауны, когда отзванивается отец и сообщает, что парни вернулись.
— Целые? — задает главный вопрос мачеха и тут же с облегчением выдыхает: — Ну и слава Богу. Положи их в гостиной, Гриш, теперь до вечера спать будут. И чтобы мне ни один из них на второй этаж ни ногой! Мы с Настей скоро вернемся!
— Стася, в котором часу отлетает Арно?
— В семнадцать пятнадцать.
— Значит, в аэропорту нужно быть к трем часам дня. Ох, надеюсь, дочка, мы его поднимем на ноги. Кажется, твой друг здорово перебрал впечатлений.
Мой друг не просто перебрал, а судя по тому бледному, но абсолютно счастливому виду, с которым Бонне встречает меня, выползая из отцовской машины у художественной мастерской Груно Лесовского — он умер, но неожиданно воскрес и очень рад данному факту.
— Это было незабываемо, Стейси! У Крейзи сумасшедшие друзья! Сумасшедший клуб! И пусть я большей частью ничего не помню, но одно могу сказать точно — подобных этим каникул у меня еще не было!
— Арно, твои родители мне не простят, если увидят своего сына вот таким, с синяком на переносице. Может, поменяем билеты на другой день? (Кни.г.о.л. юб. нет)
— Мои родители, крошка Белль, привыкли видеть меня разным. Подумаешь! Кто в двадцать один не совершал ошибок?.. И у меня контракт, малышка, а следующий самолет в Париж улетит только через два дня. Так что если ты согласна провести со мной эти три часа до отлета, я буду счастлив!
— Арно…
— Все будет хорошо, Стейси! Не переживай! А сейчас лучше расскажи мне, что сказал твой грозный учитель насчет Бродяги, и что ты намерена делать со своей личной жизнью…
— …Матвеева, ты можешь ко мне приехать? Срочно!
Дашка. Снова рюмсает в трубку и шмыгает носом.
— Что-то случилось, Даш?
Мы с отцом только что проводили Бонне, и я стою возле машины, глядя вслед взлетевшему самолету.
— Еще нет, но обязательно случится, если я до завтрашнего утра не приму самое важное в своей жизни решение!
Ну вот. А мне казалось, хоть между Кузнецовой и Збруевым все ясно.
— Кузнецова, а разве ты уже не приняла? Я была уверена, что вы с Петькой для себя все решили. Дашка, прекрати сомневаться! Он всегда тебя любил, сама ведь знаешь.
— Да не в Петьке дело, Настя, — неожиданно скисает в разговоре подруга. Высморкавшись в платок, громко всхлипывает.
— А в ком же? — искренне удивляюсь я.
— В маме. Я ей все рассказала, как только приехала. Все-все! А она… она мне тоже ультиматум предъявила, представляешь?! А я совсем не ожидала от нее, совсем! Думала: уж она-то должна понять.
— Дашка, да в чем хоть дело-то, можешь объяснить?
— Могу. Я позвонила Петьке и сказала, что согласна. Еле ночь вытерпела. Ну, а он… в общем… ждет меня с вещами. Навсегда, понимаешь?
— Понимаю. А мама что? Ведь не посадит же он тебя под замок?
— Да нет конечно! Но мама против брака. Категорически! А Петька по-другому не хочет. Никак не хочет.
— А если поговорить. Попробовать объяснить…
— Пробовала. Не слышит. Говорит, что брак, заключенный в двадцать лет, это завтрашний развод и в девяносто случаев из ста — несчастные, потерянные для настоящих, зрелых отношений молодые люди. И что такая спешка и ультиматум не видится ей началом здоровой семейной жизни. Да и откуда он, мол, взялся вдруг— этот Петька? Когда о нем столько времени не было слышно ни слуху ни духу. И что если я все-таки решу сделать по-своему, то навсегда потеряю ее доверие и впредь смогу рассчитывать только на себя. Потому что она решительно против. Но ведь это настоящий шантаж, Настя! Почему, ну почему у нас с Петькой обязательно ничего не получится?! Почему я непременно захочу показать ему свой неизжитый юношеский эгоцентризм, а он захочет за мой счет самоутвердиться? Да я знаешь уже как напоказывалась? Во! По самую шею! Аж тошнит! Я после всего с него пылинки сдувать готова, а мама… Уехала вот посреди разговора и на звонки не отвечает. По мне, так она самая что ни на есть настоящая эгоистка и есть!
