В пещере незнакомка расположилась недалеко от входа, укладывая пострадавшую за большим камнем и полностью скрывая от их глаз.
— Не советую вам углубляться. Непонятно, в каком состоянии ваш друг и как поведет себя, услышав вас.
Все расположились у стен, наслаждаясь прохладой после пекла снаружи. Майор снял форменную футболку, являя им ссадины и уже проявляющиеся огромные гематомы на груди и ребрах.
— Похоже, у меня пара ребер сломана, — сказал он — Кто-нибудь может сделать мне фиксирующую повязку?
Азы первой помощи изучали они все, вот только обычных перевязочных материалов у них не было, и ничего, что можно было использовать в подобном качестве, точно не наблюдалось. Раздался треск ткани, и незнакомка швырнула им изрядную полосу плотного материала.
— Вот, возьмите, — буркнула она.
— Спасибо. Мы можем как-то к тебе обращаться? — спросил Кирос, обматывая ребра майора и косясь на женщину.
— Если я скажу, как вам на самом деле следует ко мне обращаться, вам это вряд ли понравится, — негромко ответила та. — Поэтому зовите, как и ваш друг, — Айчин.
— Спасибо большое, Айчин! — сказал майор, зашипев, когда Кирос надавил чуть сильнее.
В этот момент из-за валуна донесся болезненный вскрик, и девушка сразу же метнулась туда.
— Ну она и двигается! — почти восхищенно пробормотал Сидда. — Мы по сравнению с ней обдолбанные черепахи!
Остальные молча согласились, прислушиваясь к звукам, доносящимся оттуда, где Айчин расположила свою раненную. Сначала это было больше похоже на стоны и бессвязное хныканье, но вскоре стало напоминать осмысленную речь, хоть и на незнакомом языке. Майор уселся на пол, опершись о стену, уберегая ребра от боли, и кивнул близнецам. Брант, даже не возражая, положил Пич так, чтобы ее голова оказалась на коленях майора.
— В среднем, на регенерацию легких повреждений у Пич уходит сутки — двое, — сказал Сидда, садясь рядом с майором, пока Брант без всякого приказа и напоминания занял позицию у входа.
— Я знаю, — ответил Харрис, подтягивая ближе к себе один из рюкзаков и доставая флягу. — У нее побыстрее, чем у вас всех будет.
— Угу. Я уже заметил, что ты прилично о нас знаешь для того, кто не является командиром нашего подразделения. Не расскажешь, откуда инфа? Она, вроде, секретная и есть только в наших личных файлах.
— Расскажу, но не прямо сейчас. Просто вам стоит понимать, что не все в армии такие сволочи, как ваше прямое командование. И далеко не всем по душе то, как по-скотски с вами обращались. Многие хотели изменений и готовы были что-то с этим сделать, — майор тяжело вздохнул и поморщился.
— Да? В таком случае они очень долго собирались действовать. И теперь для нас это не имеет никакого значения. Как и для тех ребят, кто не пережил детство и юность в этом нашем гадюшнике.
— К сожалению, в вашем случае это так. Но чтобы ты знал, ваша база такая не единственная. Недавно построили еще одну. Как думаешь, чем они занимаются на нижних этажах?
— Я слышал, какими-то опытами. Мы же для них старались захватить мишени живьем, — Сидда пожал плечами. — Собственно, мне всегда плевать было.
— Селекцией, мать твою, — рыкнул мужчина гневно, и его рука, которую он держал на плече Пич, судорожно сжалась, а затем он, словно извиняясь, погладил подрагивающими пальцами шею и ключицу девушки. — Они получают детей с желаемыми качествами и отправляют их на «доращивание и дрессировку» на этот новый объект. На вас они учились, теперь же точно знают, что и как делать. В этот раз хотят вырастить из этих полукровок настоящих боевых роботов, без ваших привязанностей, эмоций и способности размышлять и принимать собственные решения. Просто оружие.
Сидда смачно выругался и сплюнул.
— Твари ублюдочные. Но если это все происходит официально, то что может сделать даже кучка таких, как ты, несогласных против всей армейской машины? Думаю, действительно, единственный выход для нас и нам подобных — это искать счастья в других мирах.
— Нет. Я так не считаю. Каждый должен иметь право и шанс жить в том мире, в котором он появился на свет, — упрямо возразил майор.
— Ну, с правами ты загнул, майор, — усмехнулся невесело Сидда. — У нас их нет по определению.
— Не загнул. А нет их потому, что вы невидимки для общества. Вас как бы нет. А я и мои единомышленники считаем, что это нужно в корне поменять.
— Мне кажется, единственное, что изменится, это то, что тех, кто нас ненавидит и боится, станет в разы больше, — обреченно покачал головой парень.
— Ты совсем не веришь в людей, Сидда?
— Ты удивишься. Я здесь такой не один. Очнется твоя женщина, можешь спросить у нее.
— Спрошу. Но скажу и тебе, и ей. Люди разные. И большинство из них хорошие. Совсем не те твари, только обликом на них похожие, которых вы знали всю свою жизнь.
— Может, все это и так. Но какое это все, на хрен, имеет значение, когда ты здесь с нами, такой же беглец и теперь еще и военный преступник?
— Возможно и никакого больше. Но только прямо сейчас. Но ничего не остается неизменным и статичным в жизни, так что еще посмотрим.
— Ага. Посмотрим, — Сидда, делая вид, что потерял интерес к теме, откинул голову и прикрыл глаза.
— Но, если честно, я бы хотел вернуться… будь все по-другому, — еле слышно пробормотал он, спустя несколько минут.
Они надолго замолчали, продолжая прислушиваться к происходящему за камнем. Пич открыла глаза и посмотрела на Харриса, не сводящего взгляда с ее лица.
— Насколько все хреново? — спросила она, делая попытку подняться.
— Да лежи ты уже! — удержал ее Эйден. — Все пока без изменений.
— Ну, кое-что поменялось, — ответила девушка, оглядывая свод пещеры над ними.
— Мы заняли стратегически более выгодную позицию, — не открывая глаз ответил Сидда.
В этот момент послышался звук тихой возни, и из укрытия Айчин медленно вышла вторая женщина. Ее одежда была вся в бурых разводах крови и изодрана, но держалась она удивительно прямо для того, кто еще недавно не подавал признаков жизни. А вот как раз сама Айчин как будто стала меньше ростом и ссутулилась. Она что-то тихо говорила своей жрице, в то время как та будто пыталась сжечь всю команду яростным взглядом сильно раскосых глаз с красноватыми радужками. Айчин практически тараторила, похоже, увещевая, и стараясь то ли отвлечь внимание, то ли успокоить женщину, но жрица практически не замечала ее.
— День добрый, мэм, — приветствовал ее Кирос, поднимаясь с пола пещеры. — Рады видеть вас на ногах!
Остальные же подобрались, незаметно проверяя оружие и ожидая чего угодно.
От слов Кироса женщина дернулась так, словно он нанес ей удар по лицу, и издала звук, мало свойственный человекоподобному существу. Скорее уж какой-то глухой рокот, пронизанный насквозь откровенной неприязнью. Она заговорила низким голосом, не отрывая от них убийственного взгляда, но обращаясь не к ним. Хотя они при всем желании не смогли бы понять ее. Единственное, что было очевидно и без всякого переводчика — им, мягко говоря, не рады. В каждом слове было море гнева и ненависти, которая росла вместе с тем, как голос женщины возвышался, начиная резонировать под каменными сводами.
— Какого хрена этой стерве надо! — вскинулась Пич.
В этот момент из недр пещеры докатился жуткий звук, больше всего напоминающий яростный рев беснующегося зверя. Жрица замерла, будто каменея, а потом шумно набрала воздуха в легкие, словно намеревалась обрушить на них воплем всю толщу нависающей скалы. Но тут Айчин решительно встала перед своей жрицей и резко и повелительно вскинула раскрытую ладонь. Все присутствующие ощутили странное колебание пространства, и жрица будто подавилась воздухом, тут же сдуваясь.
Айчин стала страстно жестикулировать, очевидно, возражая и пытаясь что-то доказать. Но все ее доводы гневно отвергались. Спор двух женщин длился несколько минут. Потом жрица практически выплюнула в лицо Айчин несколько слов, и девушка отшатнулась и согнулась, как от боли, но быстро выпрямилась и ответила тихо, но решительно, качая головой. Жрица сделала жест рукой, будто отсекая что-то от себя, и, развернувшись, прихрамывая поплелась к выходу. Айчин потянулась за ней, пытаясь поддержать, но та отмахнулась от нее движением, полным омерзения.
